Владимир Колычев - Бригадир

Тревога не была ложной – к толпе знаменских действительно бежали менты, человек пять, в куртках с накладными погонами, с пистолетами в кобурах, у двоих в руках мелькали резиновые дубинки. Но пацаны и не думали разбегаться. В Знаменке на ментов давно уже не реагируют. Если тем вдруг взбредет в голову разогнать «демонстрацию», то их самих могут отоварить под завязку. Такое не раз уже случалось. Более того, появление ментов, как правило, становилось поводом для временного перемирия. Прямо на поле боя знаменские объединялись с княжевскими и дружно наваливались на стражей порядка.

Знаменским сейчас не с кем было объединяться, но их в разы больше, чем ментов. И плевать на стволы, на дубинки.

– Я не понял, чо за дела? – хлюпнув расквашенным носом, заорал Бес.

– Менты – козлы! – гаркнул Бабай.

И толпа дружно двинулась на ошалевших от такой наглости ментов. Один из них достал пистолет, другой схватил его за руку, заставляя вернуть ствол на место.

– Вы что, уроды, ухи поели?! – заорал на толпу кучерявый, с тонкими усиками, капитан.

– Кто уроды?

Пацаны ускорили шаг, и ментам ничего не оставалось, как ретироваться. Бежали они картинно, с достоинством, неторопливо, с манерной отмашкой рук, чинно прижимая к бокам болтающиеся при движении кобуры. И все-таки это было бегство.

Гобой осмотрелся по сторонам. Рынок опустел: и братва московская разбежалась, и менты, и народ.

– Ну, и что дальше? – спросил он.

Действительно, что делать им дальше? Остаться на рынке? Так ОМОН появиться может. Москва рядом, омоновцев там пруд пруди.

– С ментами нехорошо вышло, – Мартын ощупал пальцами красное распухшее ухо. – Как бы они нас не прессанули… Отмазка нужна. Хотя с этим просто. Мы здесь работали, кафе строили, никого не трогали, а братва наехала, нас самих строить начала. Ну, мы их и отоварили, как просили…

– А ментов зачем погнали?

– Так думали, что это купленные менты. Ну, с пылу с жару и наехали. Типа сгоряча…

– А что, правильно говорит, – кивнул Угрюм. – Мы свою работу защищали. И себя. А как быть, если менты нас не защищают?

– Так, может, в ментовку пойдем? – спросил Бабай. – На хрен там все разнесем! Ну, если не защищают!.. Ежели так, зачем они такие нужны? А если не нужны, то гасить их всех!

– Иди, – как на безнадежного, посмотрел на него Мартын. – Только сам. И скажи, что мы тебя не знаем…

– Как это вы меня не знаете! – возмутился Бабай.

Но Мартын и Гобой дружно махнули на него. Пацан, как обычно, в ударе, несет чушь на дырявом подносе, и не стоит обращать на него внимания.

– Домой надо ехать, – сказал Угрюм. – Отмаз у нас, может, и есть, но если ОМОН появится, сначала бить будут, а потом спрашивать…

– Тебе бы все на печку к своей бабе, – поморщился Мартын.

– Может, Угрюма под юбку и тянет, но он дело говорит. Нам здесь оставаться нельзя, – покачал головой Гобой. – Домой надо ехать. Ты, Угрюм, пацанов отвезешь, а мы к Спартаку…

– Э-э, погоди домой! – вскинулся Бес. – А как насчет бабок?

– Вот об этом со Спартаком и поговорим, – скривился Мартын.

Гобою тоже не нравился этот разговор о деньгах – ясно же, что ситуация свернула налево, в потемки, где ничего не ясно. Не за деньги они сегодня дрались, а за Спартака. Но чморить Беса не стоит. Ему обещали навар, и он его ждет. Возможно, сам поймет, что фишка легла на ребро. Если нет, надо будет ему объяснить. Но не сейчас…

Окно извивалось, как отражение в кривом зеркале, но вот линии стали выпрямляться, появились прямые углы. В ушах шумело, тошнота под горлом, в голове каша. Лицо распухшее, на носу гипс, во рту проволочная шина, на ребрах тугая фиксирующая повязка. Больно, очень больно. Но Спартак умел терпеть…

Сильно ему досталось. Просто растоптали его московские «быки», всем стадом прошлись по его костям. Никогда его еще так не загружали, чтобы и ушиб мозга, и нос всмятку, и челюсть набок, да еще по ребрам жестко настучали. Ну, и три зуба долой. И состояние такое, как будто только что из-под танка выбрался. А он-то думал, что кости у него сверхпрочные…

Сначала открылась дверь, а потом послышался голос медсестры:

– Девушка, нельзя к нему! Состояние очень тяжелое!

Но Юля все равно зашла в палату, и тут же вслед за ней, по-утиному переваливаясь с ноги на ногу, порог переступила грузная женщина в белом халате. Спартак четко видел ее, его взгляд не расплывался и, наверное, со стороны казался вполне осмысленным. Он улыбнулся медсестре и весело подмигнул Юле.

– Смотри, оклемался! – удивленно протянула женщина. И, махнув на Юлю рукой, вышла из палаты. – Только недолго! – закрывая за собой дверь, добавила она.

Палата, конечно, была не фонтан. Паутина трещин на стекле, потолок облупленный, стены грязные, в каких-то бурых разводах, тараканы по тумбочкам бегают. Зато в ней, кроме Спартака, никого не было. Палата не одиночная, еще две койки слева-справа, но никого сюда не положили. Может, врачи понимали, что Спартак стал жертвой бандитской разборки, может, не хотели неприятностей для других пациентов. Мало ли, вдруг бандиты ворвутся, чтобы его добить, наломают дров…

– Как ты себя чувствуешь? – обеспокоенно спросила Юля, поставив на тумбочку пакет с продуктами.

Спартак благодарно улыбнулся ей. Может, она и не красавица, но видеть ее здесь было приятно.

Юля могла бы сесть на соседнюю кровать, но она не торопилась этого делать. Ничуть не смущаясь, она вынула из-под кровати «утку», вопросительно посмотрела на него.

Он кивнул. Хотелось бы самому сходить к «пруду», в котором плавают такие «утки», но ему нельзя подниматься. Да и упадет он, если встанет… Или нет?

Не стесняясь, Юля подняла одеяла, стянула со Спартака трусы, подставила «утку»… Да, с такой девчонкой не пропадешь.

– Ты не можешь говорить?

– Оу!

Он хотел сказать «могу», но вышло что-то нелепое. И все-таки Юля поняла его.

– Хорошо, что можешь… Как самочувствие?

– Как на собаке.

Шина, фиксировавшая сломанную челюсть, мешала говорить, но Юля снова поняла, что он сказал. Или сделала вид, что поняла.

– Мы с Мартыном тебя на «Скорой» увозили, – сказала она. – Ты вчера еле живой был… Я хотела остаться с тобой, но мне не разрешили…

Спартак нахмурился. Интересно, что было дальше, после того, как они с Мартыном оставили его? Может, она не с больным хотела остаться, а со здоровым? К себе домой Мартына повела, кассету с порнушкой в магнитофон вставила… Видно же, что Юля доступная, если со Спартаком в первый же вечер легла, то и Мартыну обломится. Или уже обломилось…

– А сегодня останусь, – сказала она. – Тут койка свободная, лягу… С врачом договорюсь.

Спартак усмехнулся. С врачом она и вчера могла бы договориться, но тогда у нее Мартын в планах был, поэтому и ушла с ним. А сегодня Мартын ей уже неинтересен и она решила остаться здесь. А заодно с врачом познакомиться.

– Я знаю, тебе сейчас больно должно быть, – сказала она, с нежностью глядя на него. – Я же все это знаю. Я медучилище закончила, почти год в больнице отработала. Обезболивающие надо колоть, тогда легче станет… Тебе делали обезболивающий?

Спартак отрицающим жестом повел головой, но это вызывало болевой приступ.

– Ничего, я поговорю с врачом. В аптеку схожу, если у них нет…

С врачом она поговорит… Улыбнется ему, даст понять, что не прочь закрутить с ним роман. Спартаку сделают обезболивающий укол, это усыпит его. Ночью он будет спать, а она – зажигать с дежурным врачом в ординаторской. Если медсестрой была, то ей к такому бардаку не привыкать.

Дверь в палату открылась, и снова послышался голос медсестры:

– Да что же это такое! Нельзя туда!

Но ей не удалось остановить Гобоя, Мартына и Бабая.

– Уважаемая, ну чего вы так разоряетесь? – строго посмотрел на женщину Мартын. – Нервы беречь надо. И укреплять. Например, шоколадом. – Он протянул медсестре плитку шоколада размером с полкоробки конфет. – Мы всего на пару минут!

Мартын подмигнул Спартаку и мило улыбнулся Юле. Вернее, он попытался подмигнуть ему, но это у него получилось плохо. И старые «фонари» еще светили под глазами, и новая опухлость появилась, какое уж тут подмигивание. Зато улыбка удалась. Потому что нравилась ему Юля. И она в ответ улыбнулась ему так же тепло. Точно, между ними что-то было.

Вломить бы Мартыну за вероломство. Но ведь Юля еще не считалась его девушкой. Так, случайное знакомство. Что-то в этом роде она могла сказать и Мартыну, а тот и поверил. Пацан всего лишь воспользовался моментом…

– Да, конкретно тебе наваляли, – глядя на Спартака, покачал головой Мартын. – Но ты не думай, мы за тебя спросили. Гобой пацанов привез, мы на рынок зашли, отоварили московских. Нет их, разбежались…

– Разбежались, – кивнул Гобой. – Мы бы их в асфальт укатали, так менты появились, и они разбежались…

– А мы на ментов! – ликующе засмеялся Мартын.