Владислав Куликов - Братство обреченных

Подобный заход не сулил ничего хорошего. Председатель лицемерил. Юрий навскидку не смог бы и вспомнить, когда в их суде вынесли оправдательный приговор. Такого давно не случалось (если вообще случалось). Когда судья считал, что вина не доказана, он просто отправлял дело на доследование. А там прокуратура либо закрывала дело, либо собирала более существенные доказательства. Поэтому внутри Самойленко (как и любого другого судьи в их суде) словно стоял незримый стопор, не допускавший оправдательных приговоров.

Председатель суда не был исключением. Но подобный пассаж из его уст значил одно: судьба Куравлева уже решена где-то в высоких кабинетах. Дело за малым: оформить приговор официально. Самойленко был достаточно опытным судьей, чтобы понять это и предугадать примерный ход дальнейшей беседы.

— Если следствие и на этот раз не представит существенных доказательств, то придется оправдать, — сказал он, уверенно глядя в глаза начальнику.

— Погоди. — Начальник поднял ладонь, словно показывая Юрию сигнал «стоп». — Что значит оправдать? Ты хочешь убийцу на волю отпустить?

— У меня нет уверенности, что он убийца.

— То есть как нет уверенности? Ты понимаешь, что это значит? Ты хочешь оставить безнаказанным такое страшное преступление? Между прочим, убита семья сотрудника ФСБ! — Председатель важно поднял палец вверх. — Я не случайно назначил на это дело именно тебя, как одного из самых опытных судей в нашем составе. И что ты мне сейчас заявляешь?! Что не уверен?! Как же ты разбирался?!

Юрий в долгу не остался. Слово за слово — разговор стал перерастать в перепалку. «Хрен вам! — думал Самойленко. — Продавить меня хотите?! Не получится! Что мне терять? Квартира есть! Пенсия тоже: уже двадцать лет выслуги! Хотите, чтобы приговоры вам на блюдечке приносили, словно мы — официанты? Пожалуйста, но только без меня! Для чего законы, черт подери, пишут?!»

В начале беседы Юрий еще старался держаться спокойно, но под конец не выдержал и тоже перешел на крик. Он никогда не боялся отстаивать свою точку зрения перед начальством. Именно поэтому в свое время не стал председателем суда. А вот этот стал. Но Самойленко слишком уважал себя, чтобы унижаться или прогибаться. Ведь он всего в жизни достиг своим горбом!

В Краснознаменный военный институт Юрий поступил с третьего раза. Первый раз попробовал сразу после школы — провалился. Затем поступал из армии. На третий раз (сразу после увольнения в запас со срочной службы) он пробил-таки броню приемной комиссии!

Просто Юрий очень хотел стать военным юристом! Его отговаривали, уж слишком блатным был военный институт. Но он доказал: главное — желание и упорство!

В конце четвертого курса Самойленко женился. За четырнадцать с лишним лет совместной жизни его любовь не угасла ни на йоту! «Так не бывает!» — говорили все друзья. Нотакбыло именно с ним! Они с женой, как сказочные принц и принцесса, жили душа в душу. В минуты разлуки с ней он впадал в тоску. Именно поэтому Юрий терпеть не мог командировки…

Лишь одно омрачало их счастье: они не могли завести ребенка. У супруги были какие-то женские проблемы. А Юрий мечтал о дочке. Иногда он представлял, как идет с дочуркой по набережной в Самаре. Доченька что-то спрашивает. Он отвечает, сжимая детскую ладонь. И в такие минуты душа судьи взлетала за облака.

Но чем выше взмывал Юрий в своих фантазиях, тем больнее приходилось падать. Ведь ребенка у них не было… У него и мысли не возникало, чтобы бросить жену и найти другую. Так и жил с тайной душевной болью. Но именно она и делала его сильнее: по сравнению с ней любые другие неприятности казались мелочью.

После стычки с начальником Самойленко некоторое время сидел в своем кресле, успокаиваясь и приводя дыхание в норму. Мысленно он перебирал в голове обстоятельства дела, чтобы лишний раз убедиться в своей правоте.

Куравлев в своих показаниях утверждал, что зашел и стал стрелять в Шилкина. Но тогда убитый должен был лежать на спине, а не на животе. Впрочем, это пустяки по сравнению с другим. Согласно данным экспертов-медиков, все колото-резаные раны у Шилкина прижизненные. А его смерть наступила от огнестрельных ранений в течение трех минут. То есть, рассуждал судья, по логике Куравлев должен был за три минуты убить всех. Ведь он, как говорится в показаниях, выстрелил сначала в хозяина квартиры, потом в жену и дочерей, а затем вернулся в коридор и исколол Шилкина ножом.

Возможно ли одному-за три минуты убить четырех человек, нанеся в общей сложности сорок восемь колото-резаных ран, несколько ударов тупым предметом (так были убиты девочки), да еще расстрелять обойму? Если следователь это докажет, то ему надо вручить премию как лучшему писателю-фантасту. Так думал судья.

«Дальше… — Самойленко стучал костяшками пальцев по столу, продолжая размышления. — Не найден нож, которым убивали. Хотя если Куравлев оставил его на кухне, то почему не обнаружили во время осмотра квартиры? Не установлено, одним ли и тем же ножом ранили всех членов семьи или разными ножами?»

«С бомжем непонятная история, — вспоминал Юрий. — Бездомный рассказал, что в десять часов вечера в день убийства свертка с пистолетом на том месте не было. А утром уже был. Откуда он там взялся?» — вопрошал судья и не находил ответа.

Пружину от пистолета так и не нашли. А на затворе — неизвестный отпечаток пальца. Куравлеву он точно не принадлежит. Кому?

Чем больше вспоминал Самойленко, тем тверже верил: Куравлев не виновен. Следователей в этом деле могло спасти только чудо, потому что в ином случае его вину никак не докажешь.

«Я оправдаю его!» — решил Юрий. Но в это время на его столе зазвонил телефон. Судья поднял трубку. Вежливый голос представился подполковником ФСБ, назвал фамилию, попросил о встрече.

— Хорошо, подъезжайте в суд, — устало ответил Самойленко. Он сразу догадался, о чем пойдет речь. И предстоящий разговор уже утомил его, задолго до начала.

— Не могли бы мы встретиться где-нибудь на нейтральной территории? — предельно корректно попросил голос.

— Нет, — отрезал Юрий. — По делам я встречаюсь только в суде.

— Но это очень деликатное дело.

— Тем более…

Однако голос нашел какой-то аргумент, и на следующий день Юрий сидел за столиком в отдельной кабинке дорогого ресторана. Напротив него изучал меню рыжий гражданин в штатском (тот самый подполковник ФСБ).

— Дело Куравлева вновь будете рассматривать вы? — это прозвучало как риторический вопрос. Поэтому Самойленко промолчал.

— Уже определились, когда назначить первое заседание? — спросил собеседник. Его курчавые волосы переливались всеми оттенками огня.

— Почти, — сухо ответил Самойленко, размышляя о том, какого черта он сюда пришел.

— Я знаю, у вас есть большие сомнения, — участливо произнес подполковник. — Но это очень сложное дело.

— Неужели? — с сарказмом переспросил Юрий.

— Я хотел бы посвятить вас в некоторые обстоятельства, которые, скажем так, не вошли в материалы дела.

— Раз не вошли, меня это не интересует. — Голос судьи прозвучал резко.

— Я не хочу никоим образом повлиять на принятие вами решения.

— У вас это и не получится, — отрезал Юрий.

Однако собеседник, несмотря на всю нелюбезность судьи, оставался очень учтивым и доброжелательным. Когда Юрий служил срочную, про таких в его роте говорили: «Без мыла влезет в задницу».

— Я полностью согласен с вами, что дело расследовано из рук вон плохо. — Чекист улыбнулся. — Мы, честно говоря, намучились с этим следователем. Гражданским прокурорам, конечно, далеко в профессиональном плане до военных юристов.

Мысленно Юрий согласился с этим. А внешне остался бесстрастным.

— Следователь постоянно связывал нам руки. — Подполковник ФСБ поморщился, будто воспоминания об этом причиняли ему боль. — По-моему, у него на уме было только одно: выслужиться. Он из молодых да ранних, а у этого поколения никаких идеалов. Это мы с вами хотели служить Отечеству. Раньше ведь совсем другие времена были, правда?

Самойленко согласился и с этим пассажем. Но все же ему была неприятна такая навязчивая слюнявость чекиста.

— Но я отвлекся.

— Да, — подтвердил Юрий.

— Я хотел бы вам объяснить кое-что. Убитый сотрудник был вовлечен в серьезную операцию…

Чекист вкратце пересказал официальную часть «Хлебопоставки»…

— Поэтому сначала мы считали, что убийство связано с этим, — продолжил подполковник. — Очень серьезно отработали в данном направлении. Но с этой стороны версия не подтвердилась. Может быть, из-за нее мы и вышли на Куравлева гораздо позже, чем должны были. Он успел следы уничтожить.

— Это ваша точка зрения, — жестко ответил Юрий.

— Это оперативная информация.