Владислав Куликов - Братство обреченных

— Я попытаюсь уломать Мазурова, — неуверенно произнес Опарин.

— Если не получится, не расстраивайтесь! — насмешливо воскликнул адвокат. — Я дойду до Европейского суда. Так или иначе отменить приговор придется. А компромисс Ветрова мне и самому не очень нравится. Куравлев лишается права на компенсацию морального и материального вреда. Пусть чистая победа займет дольше времени. Но я готов.

Адвокат ослепительно улыбнулся, глядя на Опарина.

— Я устрою вам встречу с Мазуровым. — Теперь голос Сергея звучал более твердо.

В то время, когда Андрей с адвокатом общались с Опариным, Азарова сидела на работе. Ей позвонили из международной правозащитной организации, финансируемой известным американским миллиардером.

— Нам очень понравилась ваша статья «Генетическая ошибка?», — сообщил женский голос.

«А где же вас три месяца носило?» — Азарова захотела съязвить, но вовремя прикусила язык.

— У нас есть программа поддержки журналистов, пишущих на правозащитные темы.

— Отлично! — искренне ответила Ольга.

— Вы можете вместе с Ветровым претендовать на наш грант…

В процессе разговора выяснилось, что для получения гранта необходимо опубликовать еще одну статью про Куравлева.

— У вас же как-то развиваются события?

— Да, и очень стремительно! — Азарова рассказала про эпопею с Генпрокуратурой и Верховным судом.

— Превосходно! Напишите об этом, — воодушевилась девушка. — Это будет даже лучше. А мы вам заплатим пять тысяч долларов.

— Каждому?

— Нет, к сожалению, на двоих.

— Тоже неплохо.

Когда Ветров вернулся на работу, Азарова рассказала ему о деловом предложении. Андрея поначалу идея зажгла. Еще бы, две с половиной тысячи долларов (его доля)! Но после того, как он рассказал о встрече с чекистом и планах добиться помилования, Азарова скисла.

— Тогда мы не сможем написать, — сказала она.

— Почему? — спросил Ветров, хотя он и сам догадался.

— На нас обидятся и закроют двери. — Ольга озвучила то, что Андрей уже понял. — Опять придется идти напролом. Мы, конечно, одолеем. Но это займет много времени. Кулуарно можно решить вопрос гораздо быстрее. Тут ты прав.

Ветров испытал легкое сожаление от упущенной выгоды. «Но если на другой чаше весов — жизнь Куравлева, то она, безусловно, перевешивает. — Андрей не подумал, а почувствовал это. — В конце концов, пять тысяч долларов — не такая уж и большая цена за жизнь человека».

Через неделю Ветров, адвокат и Опарин сидели в кабинете генерала Мазурова на Старой площади. В коридорах администрации президента пахло еще цековской затхлостью. Поэтому Ветрову стало тоскливо сразу, как только он вошел в здание.

Генерал сидел за широким столом, молча слушал адвоката и задумчиво кивал.

— На нас уже вышли представители одной международной правозащитной организации. — Ветров для пущей важности насупился. — Они хотят раздуть скандал. Мы пока удерживаем их от этих поползновений. Но ведь они ребята неуправляемые, вы сами знаете. Нужны ли России подобные неприятности на международной арене?!

«Очень хорошо ввернул! — похвалил сам себя Андрей. — Давай выдай еще что-нибудь умное! Пусть видят, что не они одни могут по-государственному мыслить!»

А Опарин в свою очередь чуть не поперхнулся от слов Ветрова. «Мать твою, писака! — подумал чекист. — Когда ты о России стал думать, балабол?»

— Если он невиновен, как вы говорите, — Мазуров посмотрел на адвоката, — его надо оправдывать.

— Я готов отстаивать свою позицию в суде, — уверенно сказал адвокат. — Но здесь уже вступают в силу не столько юридические, сколько политические соображения. Тот, кто возьмется отменить приговор, должен обладать незаурядной смелостью.

Мазуров глубоко вздохнул. У него не было достаточно веса, чтобы снять трубку телефона, позвонить председателю Верховного суда и в какой-либо форме отдать команду. А вот вопрос о помиловании был вполне обсуждаем…

Он взялся помочь, потому что лично знал Опарина и Ветрова. Потому что его тронула история Куравлева. Потому что он очень серьезно отнесся к словам о возможном международном скандале.

На следующий день Мазуров подошел к заместителю главы администрации президента, курировавшему управление по вопросам помилования. Подал служебную записку. Вкратце пересказал на словах ее содержание: предлагается подготовить проект указа президента о коллективном помиловании бывших сотрудников органов госбезопасности.

Заму эта идея понравилась. Коллективные помилования начали проводить в стране совсем недавно — с его легкой руки. Такую практику он подглядел у французов во время своей командировки в Париж. Там президент милует крайне редко, но зато, как правило, сразу несколько человек.

Решили попробовать так и в России. Первый блин вышел удачным. На Восьмое марта помиловали пятнадцать женщин.

Указ нигде не публиковался: тоже международная практика. Чтобы не волновать лишний раз население.

— Готовь документы. — Зам главы (кстати, сам бывший генерал КГБ) размашисто поставил свою подпись на служебной записке.

Колесо завертелось.

Азарова устроила адвокату встречу с министром юстиции. Для нее это было совсем не трудно, поскольку Ольга входила в общественный совет при Министерстве юстиции, а также лично хорошо знала министра. Адвокат перетянул его на свою сторону.

Мазуров позвонил губернатору Оренбургской области. Тот накануне выборов очень чутко относился к любым звонкам из Кремля. А Старая площадь — это почти Кремль. Эдакая пристройка.

Губернатор вызвал начальника управления информации (который по совместительству возглавлял еще и региональную комиссию по помилованиям) и приказал оформлять Куравлева на помилование. Тот, что называется, взял под козырек.

— Думаю, надо рекомендовать осужденного Куравлева к помилованию президентом, — сказал начальник управления на заседании комиссии. — Не стоит сбрасывать со счетов, что в его деле не все так однозначно. Вы все помните, недавно газета «Советский труд» писала про него. Доводы, которые привели мои московские коллеги, нельзя огульно отбрасывать. Там есть над чем подумать. Возможно, мы с вами сделаем святое дело: исправим страшную ошибку. Однако в любом случае Куравлев уже понес наказание. Учитывая, что у него двое малолетних детей, я считаю возможным проявить милосердие к этому осужденному.

Минюст начал отбирать кандидатов. Критерий был один: главное, чтобы не за государственную измену осудили.

Всего набралось двадцать шесть человек. Кто-то, напившись, сел за руль и задавил человека. Кто-то избил молодого солдата. Кто-то столкнулся с пьяными хулиганами и превысил пределы необходимой самообороны. И так далее…

Тем временем Опарин убедил своих коллег, что это — наилучший вариант. Ведь при нем все сыты и целы. Вместе с рыжим полковником они даже состряпали один очень хороший документ.

Подготовленный проект указа просмотрел советник президента по вопросам помилования, известный писатель. У него документ пролежал всего два дня. Советник написал положительный отзыв и подшил к стопке.

Еще месяц проект изучали в управлении по вопросам помилования администрации президента. Вычеркнули четыре фамилии. Хотели убрать из списка и Куравлева. Но Мазуров не дал. Тогда чиновники подняли планку с предложенных двенадцати лет до четырнадцати.

Затем документ (представлявший собой уже толстую папку) лег на стол к заместителю главы администрации президента. Тому самому, который и давал «добро» на подготовку указа.

Через некоторое время этот высокий чиновник вызвал Мазурова к себе. Он показал на пять фамилий, среди которых был и Куравлев. Сюрпризом это не стало. Мазуров, как старый разведчик, специально включил в список несколько заведомо непроходных кандидатов. Причем учел вкусы как чиновников управления по вопросам помилования, так и зама главы. Расчеты оправдались. Потому что не отдай Мазуров на заклание подставных лиц, и чиновники вычеркнули бы других, которых было жалко. А так все оставались довольны. Бюрократы показывали свою значимость. Мазуров же добивался своих целей, сохраняя в списке нужных ему людей.

Вот и сейчас он согласился с замом главы по поводу трех человек. Но двух (в том числе и Куравлева) стал защищать. В ходе спора позволил себя убедить по поводу второго человека, зато Куравлева отстоял.

Высокий чиновник завизировал проект и пошел к главе администрации президента. Тот не стал сильно вникать: в таких мелких вопросах он полностью доверял подчиненным. Поэтому глава пробежал глазами документ, да и подписал.

Когда Куравлев узнал, что рассматривается вопрос о его помиловании, время для него остановилось. Конечно, в тюрьме оно периодически замирало. Очень было трудно в первые дни после ареста. Нелегко далось ожидание приговора…