Татьяна Гармаш-Роффе - Тайна моего отражения

Да, но не этого же сумасшедшего! Я понимаю, он человек интересный, сложный, думающий, ищущий, – это очень достойно, я это глубоко уважаю, но нельзя ли без меня? Нельзя ли мне принять ванну, поспать, прийти в себя, очухаться от стольких потрясений? Я имею право отдохнуть, в конце концов? И пожить без загадок?!

Я покрутила бокал с коньяком в руках.

– Давай, – сказал Джонатан. – Чин-чин! Мы победили!

Я сделала пару глотков.

– Я устала, Джонатан. Я хочу принять ванну и лечь спать. Извини.

– Хорошо. Ноу проблем. Тебе спинку потереть?

– Нет.

Он встал и пошел к дверям. Я тоже пошла – в ванную.

Когда я вышла, он сидел по-прежнему в моей комнате, точно так же положив ногу на колено.

– Ты еще здесь?!

Я придерживала банное полотенце, закрученное чалмой на моей голове. Полы халата расползались в стороны.

– Я тебе налил еще коньяку.

– Джонатан, уже почти четыре часа ночи! Я хочу спать!

– Сейчас пойдем.

«Пойдем»? Или я ослышалась? Или он оговорился? Или он имел в виду «пойдем по комнатам»? Я так растерялась, что даже не переспросила.

– Держи, – он вложил мне в пальцы тонкую ножку бокала. – Давай. За…

– За победу мы уже пили.

– За нас с тобой.

Я помолчала. Я собиралась с духом. И сказала:

– Послушай… Я не… Иди к себе, Джонатан. Я сейчас, честное слово, не расположена…

– Не ври. Ты давно меня хочешь, – сообщил он. – И сегодня ты меня получишь.

Нет, я не верю собственным ушам! Я его, видите ли, хочу! Не он меня добивается, а я его! Как вам нравится эта несказанная наглость!

– Ты как смеешь! Ты что говоришь! – залепетала я, не найдя других слов.

– Я знаю, что говорю. Разве это не так? Тогда скажи мне: «Это ложь, Джонатан!»

Он взял меня за подбородок и развернул мое лицо к себе. В его глазах я увидела неприкрытое желание… Оно, казалось, исходило лучами из их светлой глубины, вонзаясь в мои зрачки, и это вхождение ощущалось почти физически… Он медленно приблизил свои губы к моим, и его свежее, пряное дыхание начало сводить меня с ума…

Я оттолкнула его.

– Убирайся отсюда!

– Нет. Эту ночь мы проведем вместе. С сегодняшнего дня у меня есть право на тебя.

Не поняла. Это почему? Это что означает? Это с какой стати?

Поймав мой взгляд, он объяснил серьезно:

– С сегодняшнего дня ты по-настоящему свободна. До сих пор ты принадлежала Игорю. А я не имею привычки брать то, что принадлежит другому.

«Брать»! Вы видели, «брать»! Я что, вещь? У меня что, права голоса нет?

– Ты забыл спросить меня! Ты забыл спросить, хочу ли я!

– Зачем? Я и так знаю: хочешь. Только никак не можешь отважиться признать это открыто.

– Нет!

– Хочешь, – припечатал он и встал. Протянул ко мне руки, взял меня за талию.

– Нет!

– Оля…

– Убирайся!

– Оля, ну зачем ты… Не надо портить эту ночь… Это глупо! Ты же мечтала об этом, ну признай же, наконец, очевидность! Зачем ты меня пытаешься обмануть? Или – себя?..

А я и сама не понимала зачем. Да, я действительно устала. Да, я действительно начала всерьез думать, что мы с Джонатаном – не пара. Но я знала, что дотронься он до меня – и я забуду обо всем. Я знала, что он имеет надо мной власть, которую никто и никогда не имел. Что я умираю только при одной мысли о близости с ним. И что я действительно мечтала об этом…

Но этот момент пришел слишком неожиданно. Я не была к нему готова. И его самоуверенное поведение меня бесило. Оно меня просто возмущало до глубины души! Так у него ничего не выйдет! Со мной такие штучки не проходят!

Я уперла руки в бока. Полотенце-тюрбан свалилось с моей головы, и растрепанные мокрые волосы рассыпались. Джонатан поймал соскользнувшее полотенце и прижал его к лицу, вдыхая.

– Твой запах сводит меня с ума… Ты не представляешь, чего мне стоило спать рядом с тобой, как бесполое существо…

– Это твои проблемы. Чего бы тебе это ни стоило, тебе придется продолжать в том же духе! Убирайся из моей комнаты!

И я подумала, что, похоже, я неосознанно мщу ему за все эти «бесполые» отношения…

Джонатан ответил мне долгим, потемневшим взглядом.

– В общем, я ожидал чего-то в этом роде… – произнес он наконец. – Женщине трудно простить такое обращение, какое я позволил себе с тобой. Но это было вынужденно, Оля. Я не мог принять твой дар. Не имел права. Новый дом не возводят на развалинах – место должно быть сначала очищено, понимаешь? Перестань сердиться. Ты знаешь, что я давно люблю тебя, и…

Ох! Это я – знаю? Я ничего не знаю! Этих слов я не слышала с тех самых пор, как он произнес их в больнице… И с тех самых пор я не перестаю гадать, что они означали, эти слова! И вдруг, сейчас, только что, он сказал их снова… Не оставив на этот раз сомнений!!!

Мне показалость, что я немножко оторвалась от пола, – так захотелось полетать…

– и?.. – сдержанно, если не сухо, поинтересовалась я продолжением.

– И – это наша ночь. Мы должны провести ее вместе.

– Почему это мы должны?

…Вы не знаете, где-нибудь объявлен конкурс на дух противоречия? Сообщите мне, пожалуйста, – у меня есть все шансы его выиграть и получить приз! И никакой прыщавый отрок, доставший до печенок своих родителей, не сравнится со мной в виртуозности!

– …Потому что ты уже закончила свои дела, – донесся до меня голос Джонатана. – И я тоже закончил твои дела. Завтра я пойду за билетом, мне надо уезжать…

Как уезжать?! Почему уезжать?! Куда, зачем?!

Я не думала, что это так скоро… Я вообще не думала, что мы однажды расстанемся… Мне не до того было, в мою голову просто не помещалась – ни разу не поместилась! – мысль, что наступит день, когда Джонатана не окажется рядом!

Но у него ведь действительно своя жизнь, свои дела, о которых я, кстати, не знаю толком ничего, тогда как он о моих – все…

Дела, опять ДЕЛА!!!

А тогда вообще зачем все это? Переспать с ним и попрощаться завтра? Снова проиграть против мужских ДЕЛ?!

– Уходи, – тихо сказала я. – Уходи.

– Нет.

– Я не буду с тобой спать.

– Послушай, я бы никогда не стал настаивать, если бы не был уверен, что ты этого хочешь! Признайся, ты просто ломаешься, ты ведешь себя, как кокетка… Или как трусиха?

– А ты ведешь себя – как наглец! Убирайся вон!

– Ни за что. Я хочу тебя.

– Тогда тебе придется меня изнасиловать.

– Тогда придется.

Он поднялся со стула, обхватил меня, и через мгновение мои руки были в наручниках. В тех самых, из секс-магазина…

Я не успела изумиться, как оказалась на кровати. Мои руки Джонатан завел под подушку, и моя голова, лежавшая на ней, придавливала их своим весом, блокируя. Джонатан склонился ко мне…

Я хотела возмутиться, но не успела. Его поцелуи загорелись на моей коже ожогами. Там, где касались его губы, расцветали диковинными цветами источия страсти. Я казалась себе первозданным, непроглядным, космическим хаосом, в котором бог Джонатан зажигал поцелуями первые звезды. Они сияли все нестерпимей, и я больше не была женщиной, я стала галактикой, принадлежащей своему творцу…

…Но я только кусала губы, чтобы не стонать от наслаждения, чтобы не выдать себя, чтобы не признать себя побежденной… Я не понимала, зачем себя веду так, ведь хотела я того или нет, но я не представляла для Джонатана никакой тайны: он все обо мне знал, все мои мысли, чувства, желания…

И все же я кусала губы, и все же удерживала дыхание. Из принципа или упрямства, из-за желания ему отомстить за прошлое безразличие или из страха перед будущим, но я не хотела сдаваться, не хотела расписаться в том, что я рада принадлежать ему.

Что уже ему принадлежу.

Прошло, наверное, около получаса, а Джонатан все еще ласкал меня, и я все еще стискивала зубы и отворачивала голову. Мне было уже больше, чем хорошо, – мне стало плохо. Я изнемогала от этой изнурительной игры, от изматывающего все силы и нервы желания. Надо было сдаваться.

Я задумалась, решая, сказать ли ему об этом словами или просто ответить на его ласки, дав ему понять, что признаю себя побежденной?..

Как вдруг Джонатан сел на кровати. Посмотрел на меня долгим изучающим взглядом. И сказал:

– Ладно, я пошел.

Он расстегнул мои наручники и положил их к себе в карман. Нагнулся ко мне и поцеловал меня в щечку.

– Спокойной ночи, Оля. Прости, я, видимо, что-то неверно понял.

И направился к двери.

Я аж подскочила. Я не верила ушам своим! Я не выдержала:

– Как это – «пошел»?!

Он помедлил на пороге.

– Хочешь, чтобы я остался?

Тоже мне! Его как девушку надо уговаривать, что ли? Черт побери, что он мне все время загадки загадывает!

Но что мне оставалось делать? То, что происходило со мной, меня потрясало. Это было больше, чем желание, больше, чем то знакомое удовольствие, которое я привыкла и любила получать от секса. Это была нужда в близости с ним, это была страшная, сильная, почти смертельная потребность. Мне казалось, если он уйдет, у меня остановится дыхание.