Владимир Колычев - А жизнь так коротка!

Он еще был очень слаб. И разговаривать не мог. Зато все слышал.

– Все нормально, братан, – говорил ему Леон.

Его пустили в палату в виде большого исключения.

– Больше некому на тебя наезжать. Всех к ногтю прижал. Давай выздоравливай поскорее. У нас с тобой, брат, куча дел.

Леон видел, как загорелись глаза Жоржа. Тот понял, о каких делах речь.

Большая криминальная война, вторая по счету в Задворске, позади.

Леон сумел сладить с Бекасом. А затем принялся за взбунтовавшихся «бригадиров». И свои «бригады» в дело пустил, и ментов подпряг. Вагонетка сам развязал ему руки. Ведь он первый натравил на него ментовский спецназ.

Прежде всего он ликвидировал ключевые фигуры в самостоятельных кодланах. Олеся и ее девчонки сработали блестяще. Тарас получил пулю не только потому, что он держал под собой крупную группировку. Прежде всего это была месть за Жоржа. Против Страшилы, Симона, Холода и других павших авторитетов Леон ничего не имел. Но их пришлось убрать. Это суровая необходимость.

На корм ментам пошли уже обезглавленные «бригады». Люди Леона вычисляли места, где кучковались «быки» из враждебного лагеря, и давали наводку спецназу.

Захваченных боевиков скирдовали в следственном изоляторе. До сотни человек в камеры запрессовали. Леон позаботился о том, чтобы никто из «быков» не вышел на свободу под залог или расписку о невыезде. Их всех, конечно, освободят из-под стражи. Но это случится не скоро. Только когда они полностью осознают свою вину и созреют для того, чтобы вновь встать под знамя единой организации.

А еще нужно достать Вагонетку.

Так и не смогли его выловить. После того как он ушел из расставленных ему сетей, его видели в городе. Но схватить не смогли. Он и сейчас вроде бы в городе. Но залег на дно. Его ищут, но, увы, пока безуспешно.

Вагонетка горд и честолюбив. И никогда не отступает от задуманного. Можно перетащить на свою сторону кого угодно – только не его. Если он объявил Леону войну, то будет воевать с ним до конца. Остановить его может только смерть.

Он уже не делал погоды. Нет у него силы, чтобы воевать с Леоном. И все же для полного спокойствия его нужно изловить. Леон еще не думал, что он с ним сделает. Но то, что он вычеркнет его из криминальной жизни города, знал точно.

Расправа над Вагонеткой станет последней точкой в войне. И после, возможно, прольется кровь. Леон победил, но это еще не значит, что в городе установился порядок. Еще многое предстоит сделать, чтобы вернуть утраченное. Кто-то отбился от рук, что-то пришло в упадок. Словом, дел невпроворот.

Не всех боевиков смогли накрыть менты. Вагонетка успел добраться как раз до той «ямы», которую никто не вычислил. Пять «быков» в ней хоронились. Неплохие пацаны. Духом не упали, тоску водкой не заливали. С достоинством держатся.

Хату не трогали. И все же Вагонетка решил сменить жилье. Была у него собственная конспиративная квартира. Вот о ней уж точно никто не мог знать. Добрались до нее без проблем. И затаились в ней. Харч с собой взяли да еще по пути надыбали. Водку не брали – к черту искушение.

Зато вдруг появилась баба. Три дня жили – и ничего. А тут на тебе, диво дивное образовалось.

Весело так в дверь позвонила. Скирда ей открыл. А она ему с улыбкой:

– У вас соли не найдется?

У того чуть шары на лоб не полезли. Какая на хрен соль?

– А ты кто такая будешь? – Хватило ума не ответить ей грубостью.

– Да я ваша соседка, – и показала на дверь на одной лестничной площадке с ними.

– А-а... Нет у нас соли, извините...

Вежливо так извинился. С виноватой улыбкой. Нормаль, нечего настораживать бабу.

– Жаль, нельзя, а то бы трахнул, в натуре, – вздохнул Скирда.

– А что, не кислая телка? – спросил Сазон.

– Да ниччо, покатит. Сама хочет, чтобы трахнули. Глаза блядские...

А через пару часов она позвонила опять.

– А у вас лука случайно нет? – И снова, как дура, улыбается.

– Нет.

Скирда начал злиться.

– Может, вы голодный сидите?.. Заходите ко мне. У меня никого нет. Я одна живу.

– Не могу.

– А-а, понимаю, вы не один. С вами друг?.. А ко мне сегодня подруга зайдет.

– Да мы не можем, – страдальчески скривился Скирда.

– А может, вы?.. – Пауза тягучая, многозначительная.

– Да, вы угадали.

Дверь захлопнулась.

– Ты чо, Скирда, «голубой»? – хохотнул Пыж.

– Ага, – не растерялся тот. – А ты мой друг. Пассивный!

– А ну заглохли! – цыкнул Вагонетка.

Надо меньше языком трепать. Эта соседка, похоже, подслушивает, что у них на хате творится. Дом панельный, стены тонкие, ухо приложи и слушай, о чем соседи базлают. Если интересно. А баба эта любопытна. Проблядь хренова!

А вдруг она их сдаст? Скажет кому-нибудь, что в соседней квартире какие-то подозрительные личности поселились. И кое-кто сделает правильный вывод, ментам свистнет.

Надо уходить отсюда.

И уйдут. Сегодня же ночью. По темноте из города выберутся. А там найдут куда податься...

– Э-эх, доро-оги! – пьяно заорал Ульев, вышагивая по ночной пустынной улице.

– Да заткнись ты! – одернул его Короткий.

– Так точно, товарищ капитан! – вытянулся тот в струнку и комично приложил руку к берету.

Берет у него краповый. Заслуженно его носит.

А Геннадий также заслуженно носит звание капитана. Вчера приказ пришел. А сегодня звездочку обмывали. С кем он только сегодня не пил. Литр раздавил, не меньше. Но ничего, на ногах держится.

– Сколько времени? – поинтересовался он.

– Половина второго ночи, – бодро отрапортовал Коля Штукалов.

Вот, блин, время позднее. А он шатается черт знает где. В нетрезвом виде, в форме и даже при оружии. «ПМ» в кобуре.

Ульев тоже с пистолетом. И Штукалов. А еще Крымов, у этого тоже «макарыч».

Вот будет цирк, если наряд милиции по их душу прибудет. Позору потом не оберешься.

Их, конечно, не заберут. Со своим братом ментом они поладят, до «кутузки» дело не дойдет. Но слух пустят: мол, ходят омоновцы неприкаянные да ужратые. Капитан и три сержанта. Совсем распустились.

– А куда мы идем? – спросил Геннадий.

– Как куда? – непонимающе уставился на него Ульев. – К бабам!

– Сами же просили, товарищ капитан, – сказал Штукалов.

– Да, точно, просил...

Только на самом деле он не помнил, что он хотел бабу.

– К Любке идем, – уточнил Крымов. – Я о ней рассказывал. Классная баба. Не пожалеете.

– А она что, одна? – не понял Геннадий. – А нас четверо. Нестыковка, однако.

– Так вы один и останетесь. Мы вас познакомим, а сами уйдем. Ну вот, уже пришли.

Дверь им открыла розовощекая толстушка с всклокоченными волосами. Геннадий недовольно поморщился. Эта тетя не в его вкусе.

– Привет, Зойка! – по-хозяйски поприветствовал ее Крымов.

– Ой, мальчики! – обрадовалась толстушка. – Проходите!

Геннадий облегченно вздохнул. Это всего лишь какая-то Зойка. Не Любка.

А Любка ему понравилась. Лет под тридцать бабе, крашеная блондинка, жизнью, видно, хорошо потрепанная. Но смотрится ничего, возбуждает.

Женщины уже спали. Но обрадовались визиту ночных гостей. Засуетились, начали на стол накрывать.

– А мы тут со скуки спать легли, – тарахтела Зойка.

Ее глаза жадно бегали по двухметровому Штукалову. Уж больно он ей понравился.

– Но теперь до утра скучать не будем! – сказала Любка и прошлась взглядом по Геннадию.

Стол уже был почти накрыт, когда Ульев сказал:

– Ну все, мы уходим, – и показал взглядом на Крымова.

– Как это уходите? – запротестовала Любка.

И встала у двери, путь перекрыла.

– Никуда вы не пойдете! – А глаза шаловливо светятся. – Поздно уже. Да и нас с Зойкой на всех хватит!

Теперь Геннадий понял, к кому его привели. К самым настоящим шлюхам.

– Нет, мы с Пашей пойдем, – отрезал Ульев. – Вот командира вам своего оставляем. И Серегу дома никто не ждет, ему можно.

– А вас кто ждет?

– Какая тебе разница?

– А может, вы сами по себе?.. Может, вы друг другу не изменяете?..

– Что?! – взвился Ульев.

– Да я пошутила! – поспешила сказать Любка. – Тут у меня соседи появились. «Голубые». Извини, я не хотела тебя обидеть...

Даже слезки на глаза навернулись.

– Какие соседи? – Ульев остыл.

– Да квартира рядом пустовала. А недавно какие-то парни поселились. Я к ним сунулась сегодня, а они меня гонят. Точно, «голубые»...

– «Голубые», говоришь? – задумался Крымов.

И посмотрел на Геннадия.

– Сколько их? – спросил он.

– Не знаю. Трое, может, или четверо.

– А на вид они какие? Крепкие или так себе, хлюпики?

– Голоса их я слышала – грубые, как у настоящих мужиков. А видела только одного. Ох и здоровенный!..

– Понятно...

Геннадию и впрямь все стало понятно.

Никакие не «голубые» в соседней квартире. Бандюки это скорее всего. Недавно появились. Прячутся от кого-то, даже девок к себе не подпускают. Боятся, что сдадут. А их и без того сдали.