Виктория Платова - Любовники в заснеженном саду

— Эй! — он сказал это чуть громче, чем следовало, больше досадуя на себя, чем на юную стервятницу. — Маша?..

Девушка вздрогнула и, как в замедленной съемке, повернула голову в сторону Никиты. Голова ее вдруг неестественно дернулась, а на глазах проступили крупные детские слезы. Никита даже стушевался, он ожидал любой другой реакции. Любой другой, только не этой.

— Вы что здесь делаете? — все же спросил он.

— Это не то, что вы думаете… Не то… — прошептала Маша.

— Да ничего я не думаю.

— Не то… Не то… Я не хотела… — вот они и пролились, первые тихие слезы, слегка увядшие слезы, так похожие на все мертвые цветы Мариночкиной комнаты сразу.

Они были такими искренними, такими неподдельными, что Никита сразу усовестился. Да что там, он и сам готов был заплакать вместе с Машей. Черт его дернул подняться, дурака…

— Будет вам…

— Нет… Вы, наверное, думаете, что я… Но это не то… Совсем не то…

— Успокойтесь…

— Я просто… Не могла удержаться… Не могла.

— Успокойтесь.

— Не могла, не могла, не могла…

Слушать этот отчаянный лепет было так невыносимо, что Никита осторожно присел на корточки перед девушкой и совершенно неосознанно, тыльной стороной ладони, снял пару слезинок с ее лица.

— Все в порядке… Все в порядке, девочка…

— Да нет… Правда… Никогда себе такого не позволяю… Вы не подумайте…

— Я вам верю, — пролепетал Никита, чувствуя себя последней сволочью.

— Мне жаль, что она умерла…

Очевидно, это относилось к покойной, чьи вещи теперь так и липли к Машиным рукам: развратные узкобедрые платьишка, непристойные юбчонки, провокационные топики.

— Всем жаль, — соврал Никита. — Но что же тут поделаешь…

— Вы не понимаете… Мне по-настоящему жаль… Если бы я знала, что это произойдет…

— То что бы было?

— Вы были хорошо с ней знакомы?

— Я?

Никита на секунду задумался. Достаточно… Достаточно, чтобы чертова соблазнительница Мариночка вызывала в нем стойкий рвотный рефлекс, перемежающийся с подлючей непрошеной эрекцией, и такая фигня случилась с ним как-то во время внепланового кофепития на Пятнадцатой.

— Ну… Более-менее… А что?

— А вы знаете, кто она?

— Жена босса… Кто же еще?

— Нет… Вы знаете, кем она была на самом деле?

Голос Маши неожиданно поднялся почти до ультразвука, а потом рухнул вниз с такой оглушительной силой, что у Никиты сразу же заломило в затылке.

— И кем же она была на самом деле? Любая правда о Мариночке не будет выглядеть чудовищно, кем бы она ни была.

— А вы даже не подозревали?

— О чем я должен был подозревать?

— Но ведь… Ведь она одна из «Таис»…

От неожиданности Никита присвистнул: у похотливой Мариночки, оказывается, было не только бурное прошлое (в чем он ни секунды не сомневался), но и в прошлом этом имелся даже статус поп-звезды (что на секунду привело его в замешательство). Если, конечно, принять на веру слова этой экзальтированной девицы.

— Одна из «Таис»?

— Ну да… Та группа, которая так вам понравилась. Она была одной из «Таис»… Я сразу ее узнала, еще когда меня позвал Алеша… Обслуживать день рождения, — Маша всхлипнула. — Я сразу ее узнала… Вернее, не сразу… она изменилась, конечно… Очень… Столько лет прошло… Но это она — она…

— Вы… Вы так переживаете, как будто лично знали ее… — сказал Никита. — Как будто были близкими подругами…

И тут же пожалел о сказанном: и без того тонкая, чувствительная к любой интонации, кожа девушки истончилась еще больше, волосы на лбу увлажнились, а на щеки взошли красные пятна.

— Нет… Нет, конечно… Просто я когда-то работала у них… На сайте… Недолго, совсем недолго… Письма фанатам и все такое… У них был свой сайт в Интернете… Я и видела их всего лишь один раз. Они были… Они были такие замечательные.

— И что же с ними все-таки произошло, такими замечательными?..

Уж наверняка ничего хорошего, если Мариночка сидела в кабаке на третьих ролях, — особо не высовываясь и довольствуясь песнюшками с латиноамериканским акцентом. Уж наверняка ничего хорошего, если даже не стала окучивать мужа с его деньжатами на предмет начала сольной карьеры… А ведь могла бы, могла. Слава никого так просто не отпустит, даже если это забытая слава. И надежда на еще один шанс всегда будет маячить у тебя за спиной… Странно, что Мариночка им не воспользовалась. Это шло вразрез с ее характером и темпераментом, с ее врожденной способностью флиртовать даже с крышкой унитаза… И в этом флирте всегда добиваться своего. Почти всегда…

— Это была она, она… И голос… Голос очень похож…

— Вы уверены?

— Да…

Интересное кино. Хотя и выдержанное в жанре дешевой мелодрамы: забытая богом тинейджерская звезда, подвизающаяся в таком же забытом богом ресторанчике. И пригревший ее богатенький Буратино. И испанская cancion [41] на бис, с самым что ни на есть банальным содержанием: никакого вызова, никакого эпатажа.

Нет, что-то здесь не так.

— Вы уверены? — снова переспросил Никита.

— Да… Только у нее почему-то оказалось совсем другое имя…

— Другое?

— Да… А когда я увидела ее впервые, здесь… Я назвала ее тем, старым… — И она вздрогнула… Наверное, не хотела ничего вспоминать…

…Другое имя.

Мысль о другом имени Мариночки не давала Никите покоя всю обратную дорогу из Всеволожска. Она была такой навязчивой, что даже заслонила собой все крамольные мысли о краже старинного бестиария. Она болталась в Никитином мозгу на кольце, — так же, как и кассета, которую ему все-таки всучила фанатка-тихушница Маша.

Вконец замордованный прошлым покойной Мариночки, он вернулся в офис патрона и прямо с порога, все еще держа в руках сумку с приветом от Всеволожского особняка, брякнул:

— Я могу воспользоваться вашим Интернетом?

Нонна Багратионовна несколько удивилась такому эксцентрическому желанию личного шофера Корабельникоffа, но влезть в сеть все же разрешила.

Полтора часа поисков не принесли сколько-нибудь ощутимых результатов, — несмотря на то что Никита пробил все поисковые системы от «Апорта» до «Яндекса». И все же несколько ссылок обнаружилось: дискография, включавшая в себя всего лишь три диска; небольшая биографическая справка об участницах проекта — Дине Агеевой и Ренате Кибардиной, сейчас им и вправду должно было быть около 24 — 25. Пара интервью весьма скандального содержания, — и все.

Если начало проекта еще можно было как-то отследить, то его финал не просматривался вовсе. Он как будто перестал существовать, растворился в воздухе, пошел кругами по воде. Наиболее полную информацию Никита получил на одном из гей-сайтов, в рубрике с весьма сакраментальным названием «НАШИ». Статья была довольно пространной, относилась, скорее всего, ко времени расцвета «Таис» и называлась так же сакраментально: «Любовники в заснеженном саду». Кроме обычного тематического бреда, слащавых панегириков в адрес создателей «Таис» и трусливых проклятий в адрес гомофобов, в статье содержались поражающие своей ценностью сведения: одна из девочек была длинноволосой блондинкой, другая — коротко стриженной брюнеткой, — универсальная, легко входящая в пазы конструкция; обе вызывали неподдельный восторг своей открытой чувственностью (при этом чувственность подросших Лолит сладострастно обсасывалась) и являли собой классический пример удачно раскрученного коммерческого проекта. Кроме того, подметный автор выражал уверенность в том, что «Таис» внесет свою лепту в бескомпромиссную борьбу сексменыпинств за свои права. К этой же статье прилагалась не очень качественная фотография, которая на несколько минут повергла Никиту в ступор. На фотографии — если верить подписи — был изображен сам дуэт вместе с продюсером. Продюсер выглядел откровенным прохиндеем, вооруженным задиристой шкиперской бороденкой. А девочки…

Девочки. Да.

Если с Мариночки снять шелуху последних семи лет… Если снять… Она вполне могла бы заменить на снимке блондинку. А вот брюнеткой… Брюнеткой могла быть Джанго.

Легко. Легко-легко-легко.

От этой мысли Никиту бросило в испарину. А потом он почувствовал ярость. Ярость от недостатка информации. Даже сеть, эта помойка, в которой, хорошенько порывшись, можно найти все что угодно, — даже сеть опрокинула его. Но одно ясно — ясно несомненно… Мариночка, кем бы она ни была, и Джанго, кем бы она ни была — связаны. Связаны кольцом, перекочевавшим от Мариночки к Джанго, связаны визитами Джанго: сначала в особняк на Горной, а затем — на кладбище. Ведь Джанго не случайно появилась там в день похорон жены Kopaбeльникoffa, совсем не случайно. Случайным был выбор совсем другой могилы, хотя ей была нужна именно эта — Мариночкина…

Но…

Не проще ли спросить об этом у самой Джанго? Ничего криминального в этом нет, простое любопытство, — в конце концов, семь лет назад «Таис» был довольно раскрученной группой, даже из интернетных ошметков можно составить цельную картину, даже из них. Конечно, они слегка подгнили эти ошметки, и первозданный рисунок разглядеть почти невозможно, но… Крошки Ло были одним целым, если верить статейке, одним целым полотном — батистовым, атласным, кисейным — невыразимо белым полотном… Невыразимо прекрасным.