Татьяна Степанова - Все оттенки черного

Однако сами вещи — колье, браслеты, кольца и все остальное — были привезены в «Тео» Кузнецовым лишь в первых числах августа: столько времени, видимо, Александре Модестовне потребовалось на окончательное решение — расставаться с вещами или нет. Видимо, она колебалась, но роман с Сорокиным заставлял ее страдать, терзаться. Надежда на то, что, может быть, вояж за границу с молодым любовником как-то ускорит решение дела с браком, уже не давала ей покоя. И она наконец приняла окончательное решение: передала вещи племяннику, чтобы тот оценил их у ювелира, прощупал почву для сбыта и впоследствии, пока вдова жила на даче, хранил бы эти вещи у себя, потому что Хованской про них знать вообще не полагалось.

Колосов встал, приоткрыл окно — в кабинете плавали клубы сизого сигаретного дыма. Прислонился спиной к подоконнику. Катя читала на его лице настоящее профессиональное вдохновение.

— Едва Кузнецов увидел вещи, едва он услыхал от ювелира их стоимость, он… — Колосов кашлянул. — Думаю, именно в тот момент все для его тетки было уже закончено. Кузнецов не собирался выпускать из рук драгоценности, раз уж волей случая они к нему попали. Он решил убить тетку. Убить, пока она не потребовала принадлежащие ей вещи назад. Именно для тетки и был приобретен им яд — этот ядохимикат сельскохозяйственного назначения гранозан. Кузнецов привез его с собой на дачу, намереваясь отравить Александру Модестовну именно в тот самый вечер, когда к ней и Хованской приехали гости, когда и вы с Ниной впервые переступили порог этого дома. То, что на даче будет много народа, по замыслу Кузнецова, как раз должно было сыграть ему на руку, но… Внезапно одно неожиданное обстоятельство полностью изменило его планы.

И этому было несколько причин. Во-первых, он боялся разоблачения. И не мог не понимать, что в случае убийства тетки он, как ее ближайший родственник, быстро станет для милиции одним из главных подозреваемых. А во-вторых, в тот вечер за столом во время общей беседы он услышал нечто такое, что дало толчок некой новой идее. О деятельности Хованской Кузнецову было известно от тетки. И в тот момент, когда разговор за столом случайно коснулся недавней трагедии в Старо-Павловске — самоубийства Ачкасова — и Кузнецов из твоего, Катя, рассказа, понял, что смертью человека, некогда тоже бывшего клиентом «май-горской ведьмы», всерьез интересуется милиция, у него созрел новый план действий. Кузнецов понял: у него появился шанс замаскировать собственный мотив устранения тетки другим мотивом, на который, если очень постараться, при расследовании непременно клюнут, как на искусную приманку, те, кто будет заниматься этим делом.

Кузнецов, я думаю, рассуждал примерно так: раз уж следствие заинтересовалось причинами самоубийства Ачкасова, то оно рано или поздно установит, что некогда он был тесно связан с Хованской. Когда же род ее занятий станет известен стражам порядка, заинтересуется следствие и самой «ведьмой», клиенты которой накладывают на себя руки. А возрастет ли этот интерес к ней как к подозреваемой, если в Май-Горе начнут вдруг происходить некие странные и трагические события и «ведьма» вдруг окажется замешанной не только в самоубийстве клиента, но и в других насильственных смертях, точнее сказать, в убийствах людей из своего окружения?

Что если повернуть дело так, думал Кузнецов, что смерть вдовы-тетки окажется не единственным трагическим ЧП в Май-Горе, встанет в ряд с другими происшествиями, следы которых мало-помалу потянутся к Хованской. И тогда его собственный мотив будет надежно скрыт другим, специально инсценированным мотивом преступления, которому намеренно будут приданы, учитывая род занятий Хованской; ритуально-сатанинские черты. При этом Кузнецов, человек расчетливый, хладнокровный и умный, четко сознавал, чем и как он рискует, на что должен будет пойти, воплощая в жизнь подобную дьявольскую инсценировку. Но, как он считал, игра стоила свеч: драгоценности тетки были уже в его руках. Александру Модестовну в душе он уже приговорил, а то, что за компанию с ней на тот свет отправятся и другие — его не пугало. Жертв он не боялся. Кто-то, по его замыслу, должен был просто сыграть роль пешек в задуманной им игре против «май-горской ведьмы». И на роль первой пешки подошла в тот же вечер Сорокина. Кузнецов дал ей яд, привезенный для тетки. Сделал он это скорее всего в той суматохе, которая началась в доме после припадка Сорокиной.

Это убийство, по его замыслу, должно было сразу же привлечь внимание милиции к даче, к гостям и в том числе к Хованской. Рано или поздно, думал Кузнецов, милиция наведет справки о всех присутствовавших в тот вечер за столом и, естественно, заинтересуется столь необычной подозреваемой. А тут, возможно, и связи ее с Ачкасовым выплывут, с другими клиентами. Вряд ли Кузнецов знал о Полуниных, но… думаю, он догадывался, что, если хорошенько покопаться в клиентуре Хованской, там найдется, чем заинтересовать правоохранительные органы.

Однако, по его замыслу, чтобы первоначальные смутные подозрения получили реальное подтверждение и окончательно укрепились, нужен был яркий, демонстративный, кровавый ход. Ход, который дал бы понять всем: в Май-Горе происходит что-то странное, чудовищное, с дьявольским душком.

Именно таким и стало хладнокровно продуманное Кузнецовым убийство Тарантинова. Все несчастье этого бедняги заключалось в том, что, — тут Колосов вздохнул, — что Колоброд оказался в неудачный час в неудачном месте и был там замечен убийцей: на участке, то есть поблизости от Хованской. Кузнецов смекнул: умри этой ночью в Май-Горе еще кто-то, с кем общалась, пусть даже мимолетно, «май-горская ведьма», ну хоть вот этот алкаш, что за бутылку косит траву, умри он жутко и кроваво, так, чтобы смерть его по многочисленным уликам наводила именно на ритуально-сатанинский след, и… половина сплетенной им сети вокруг «май-горской ведьмы» уже будет готова.

— В тот вечер Нине было плохо, — тихо сказала Катя. — Кузнецов понес ее к Хованской, помогал приводить в чувство… Он его там и увидел, Тарантинова, в тот самый момент… Никита, — взгляд Кати был растерянным и жалким. — Никита, как же это можно… в эту минуту, когда он с Нинкой был, он думал о… Что же это за люди, Никита? Что за люди?

— Он шел на все ради денег, — Колосов хмыкнул. Фраза, которую он произнес, вроде бы объясняла все и не объясняла ничего. — Он нуждался в деньгах. Мы беседовали со многими, кто его знал, в том числе и с бывшими компаньонами — у него ж пай был в оптовой фирме по закупке обуви и кожгалантереи. А после кризиса они прогорели подчистую, едва-едва долги раздали, склад закрыли. Он на мели был. Кроме зарплаты, что ему Смирнов платил, у него ничего не было. Те, кто знал Кузнецова, в один голос говорят: хрустальной мечтой его стало уехать, смыться отсюда. За бугор махнуть, понимаешь? Кузнецов считал, что здесь у него нет будущего. А для переезда нужны подъемные. Уехать без денег он не…

— В Испанию, — Катя облокотилась на стол. — Он хотел уехать в Испанию. Он нам говорил. Даже Нинке намекал… Он Испанией бредил просто. Все рассказывал, как там хорошо…

— Убийство Тарантинова Кузнецов постарался специально для нас обставить максимально красноречивыми и жуткими деталями. Подбрасывал нам улику за уликой, наталкивая на нужный ему след: порез на ладони, свеча в кострище, кровь. Он вел нас при помощи проложенного им кровавого следа на вершину горы, куда, как ему было известно, наведывалась «ведьма» со своими клиентами — в том числе и со Смирновым; режиссер признался в этом, хоть и неохотно. Все должно было складываться в чудовищную картину некой кровавой оргии, ритуального жертвоприношения. Шабаша на Лысой горе.

Колоброда он, видимо, специально в тот вечер караулил. Когда, расставшись с собутыльниками, тот пошел домой, Кузнецов, возможно, предложил подветц его на машине, а дорогой угостил водкой… с клофелином. Это была важная деталь его плана, я бы сказал, гениальная идея этого сукина сына! Подбросить нам такую улику, — Колосов недобро усмехнулся. — Натолкнуть на мысль, что кто-то специально привел мужичка в беспомощное состояние, чтобы справиться с ним. Что убийца, возможно, слабее жертвы, а значит, не исключено, что убийца — женщина. Кстати, в тот момент, каюсь, я шел у него на поводу. Именно с этого клофелина подозрения наши насчет Хованской сильно окрепли.

Катя вспомнила свою встречу с Кузнецовым — он ведь и ее поил водкой, желая взбодрить… Был ли клофелин и там? Она выпила глоток, а чувствовала себя такой пьяной, такой слабой в ту сумасшедшую ночь.

— В случае со Смирновым клофелина Кузнецову не потребовалось, для самоубийства инсценированного эта улика не годилась, — продолжил Колосов. — А помнишь, Кать, я все пытался выяснить, куда могла деться коса Тарантинова, которой он работал на участке. Нанимаясь по дворам, он обычно все свои инструменты носил с собой, но в тот день никто из его приятелей косы у него не видел. И дома ее не было. Мы допрашивали его собутыльников — они говорят, что иногда он просто оставлял инструмент на том участке, где работал, а наутро забирал. Но на участке Чебукиани косы мы тоже не нашли.