Чингиз Абдуллаев - Осуждение истины

– Годлин, – позвал Якова Ференсас, – позвони в гараж и предупреди всех об урагане. Чтобы машины не выезжали никуда сегодня ночью.

– Я уже позвонил, – спокойно ответил Годлин.

– Еще раз позвони, – нетерпеливо приказал Ференсас. Очевидно, на этот раз их пара проигрывала.

Годлин кивнул и вышел из гостиной. Абуладзе, пройдя через гостиную, вошел в библиотеку как раз в тот момент, когда Дуарте, державший руку Карины в своих ладонях, рассказывал ей что-то смешное. Увидев вошедшего, он невольно вздрогнул и выпустил руку Карины.

– Извините, – пробормотал Абуладзе.

– Не уходите, – позвала его Карина, – мистер Дуарте как раз спрашивал про вас. Ему ужасно интересно. Я сказала, что вы работали в русском ЦРУ, но он не понимает, что это такое.

– Я понимай, – возразил Дуарте, – но ЦРУ есть аналог КГБ, а Карина мне рассказывала, что вы были военный полковник.

– Я работал в военной разведке, – кивнул Абуладзе и, переходя на английский, добавил: – Ничего особенного, просто полковник. В любой армии мира, даже в американской, есть военная разведка.

– Вы так хорошо говорите по-английски, – всплеснул руками Дуарте.

– Не так хорошо, как вы по-русски, – возразил Абуладзе.

– Вы превосходно говорите, – вмешалась Карина, – никогда бы не подумала, что вы так хорошо знаете иностранный язык. В моем представлении бывшие офицеры Советской Армии нечто среднее между нашим Годлиным и вашим Мошерским.

– Они не так плохи, как вам кажутся, – возразил уже по-русски Абуладзе, – каждый по-своему довольно интересен.

– Я хотел у вас узнать, мистер Абуладзе, – сказал по-русски Дуарте, – как вы, грузин по национальности, служили в русской армии. Более того, вам позволили служить в разведке.

– Во-первых, я служил в Советской Армии. Во-вторых, ни в Советской, ни в российской армии не делят офицеров по национальности. И, наконец, даже после Сталина в нашей бывшей стране грузин всегда принимали на работу, – пошутил Абуладзе.

– Сдаюсь, – расхохотался Дуарте, – с вами трудно спорить. Хотите выпить? У нас есть две бутылки отменного кампари.

– Спасибо, я не пью.

– Напрасно. Я знаю рецепт неплохого коктейля.

– Извините, – Абуладзе вышел из библиотеки, столкнувшись с Мошерским. Тот стоял у дверей.

– Нечто среднее, – горько сказал он, повторяя слова Карины, которые он явно подслушал. – Вы «нечто среднее» между мной и Годлиным.

– Она пошутила, – пробормотал Абуладзе, – и не нужно все принимать так близко к сердцу.

– А я уже ни на что не реагирую, – отмахнулся Мошерский.

Абуладзе прошел в гостиную и не нашел там никого, кроме сидевшей у телевизора Ольги.

– Все разошлись, – понял Абуладзе.

– Кто куда, – кивнула Ольга. – Женщины даже решили одеться и выйти на веранду, хотя там такой ветер. Делать им нечего, поэтому и бесятся. А мужчины, кажется, хотят подкрепиться. Кухарка уже уехала, и Арнольд предложил нашему Батуеву самим поискать на кухне что-нибудь съедобное.

– А почему вы не идете спать?

– Не знаю. Не хочу. Говорят, будет какая-то музыкальная передача.

Абуладзе нахмурился. Потом спросил:

– Мужчины уже на кухне?

– Нет. Оба поднялись вместе с женами. Но сейчас все вернутся.

– А Годлин? – Он куда-то вышел. Я не видела куда.

– Почему вы не поднялись к себе? – спросил Абуладзе. – Уже достаточно поздно, и вам нужно спать. Или вам доставляет удовольствие видеть этих двух дамочек, к которым вы явно не испытываете симпатии.

– Я хочу смотреть телевизор, – упрямо сказала Ольга. – Или мне нужно идти спать сразу после передачи «Спокойной ночи, малыши!»? – издевательски спросила она.

– Вы же прекрасно меня поняли, – вздохнул Абуладзе, выходя из гостиной. Пройдя к лестнице, он хотел подняться, но затем раздумал и, подойдя к входной двери, приоткрыл ее. Перед домом стоял автомобиль, в котором сидели двое охранников. Завидев Абуладзе, оба закивали в знак приветствия. Они уже знали, кто этот странный гость. Кивнув им в ответ, Абуладзе вернулся в дом. Он стоял у лестницы, когда сверху начали спускаться Батуевы.

– В такую погоду выходить на веранду верх безумия, – с раздражением говорил муж. – Почему тебе пришла в голову такая нелепая затея?

– Мне так хочется, – возражала жена, – ничего страшного нет. Ветер не такой сильный, нас не унесет. А мы не будем подходить к перилам. И потом, почему ты стал такой нервный? Лучше бы построил такую вот виллу. Или купил.

– Идиотка, – зло рыкнул муж. – Только это у тебя на уме. С каких пор ты так подружилась с Эльзой? Ты же ее раньше терпеть не могла.

– Это мое дело. Я ведь не спрашиваю, зачем вы ходили в Москве в сауну с Арнольдом?

– Это было полгода назад.

– Я все знаю! – истерически крикнула Рита. – Ты мне тогда врал.

Абуладзе решил, что пора вмешаться. Он тихо кашлянул. Супруги сразу смолкли. Абуладзе двинулся к лестнице, и Рита Батуева, узнав его, иронически заметила:

– Еще один из твоих новых друзей.

Она с демонстративным видом прошла мимо Абуладзе. Батуев, как бы извиняясь, пожал плечами. Абуладзе ничего не сказал, он молча тяжело поднимался по лестнице. На втором этаже ему встретилась вторая пара – супруги Ференсасы. Муж был явно не в духе. Он, очевидно, проиграл и что-то выговаривал жене на литовском. Заметив Абуладзе, Арнольд замолчал.

– Извините, – сказал гость, проходя к себе в комнату.

Уже войдя в спальню и сняв пиджак, он в которой раз подумал, что большие деньги порождают только большие проблемы. Абуладзе собирался принять душ перед тем, как лечь спать. Он неторопливо разделся, довольно долго стоял у зеркала, с огорчением глядя на свое уже далеко не молодое тело, и только после этого полез под душ. А через несколько секунд раздался дикий женский крик, потрясший весь дом. И даже Абуладзе, стоявший под душем, скорее не услышал, а почувствовал этот крик, почувствовал его энергетику, уже понимая: то роковое, что назревало все эти часы и что неминуемо должно было произойти, – произошло.

У него в ванной висел банный халат. Но одеяние явно было не рассчитано на полную фигуру грузина. Стараясь сохранять спокойствие и не очень нервничать, он достаточно быстро оделся, чтобы спуститься вниз. На первом этаже царила суматоха, кто-то всхлипывал. Абуладзе вошел в гостиную и увидел лежавшую на диване Риту Батуеву. Рядом стоял ее муж, с растерянным видом наблюдавший за супругой.

– Быстрее вниз, – внезапно закричал из коридора Арнольд Ференсас, – она, возможно, еще жива, – дайте фонари. Дайте света.

Ференсас, Годлин и Мошерский выбежали на улицу, где к ним присоединились двое охранников, сидевших в автомобиле. Все начали спускаться вниз, держась друг за друга. Лишь Ференсас, довольно умело балансируя, скрылся в темноте. В гостиной стояла растерянная Ольга, пытавшаяся помочь Батуеву привести в сознание супругу. И наконец следом за Абуладзе в гостиную вбежали мистер Дуарте и Карина.

– Что произошло? – спросил Дуарте. – Почему такие крики?

– Она… она… – вслипнула Ольга, – там…

– Говорите яснее, – строго потребовал Абуладзе.

– Там упала, свалилась. Она упала. Упала Эльза Ференсас.

– Как это упала? – быстро спросил Абуладзе. – Откуда упала?

– Не знаю. Я выходила из гостиной. Вышла на кухню, чтобы налить себе воды. А когда вернулась, увидела… увидела, как Рита поднимается над перилами и кричит. А потом она потеряла сознание.

– Это она кричала?

– Они обе кричали, – всхлипнула девушка, – и Эльза, которая летела вниз, и Рита, которая не успела ее удержать.

Абуладзе поспешил к балконной двери. Вышел на веранду. Дул сильный ветер. Абуладзе медленно подошел к ограде. Наклонился. Какой бы сильный ветер ни был, он не смог бы снести отсюда молодую, крепко стоящую на ногах женщину. К тому же перила веранды довольно высокие, почти по пояс. Как она могла умудриться отсюда упасть? И почему на веранде нет света, если было заранее известно, что женщины выйдут сюда вдвоем. Он увидел, как мелькали лучики фонарей, спускавшихся вниз, к морю. Упасть с такой высоты на камни и остаться в живых было, пожалуй, еще более невероятным, чем само падение. Как могла хозяйка дома выпасть с веранды? Для этого она должна была либо сознательно прыгнуть, перегнувшись через перила, либо кто-то сзади ее подтолкнул. Только так женщина могла оказаться за перилами. С другой стороны веранда была защищена глухой стеной, возведенной с северной стороны, и даже ураганный ветер не мог снести с нее молодую женщину. Снизу доносились крики. Он перегнулся, прислушиваясь к ним. И вдруг почувствовал присутствие постороннего за своей спиной. Абуладзе вздрогнул, выпрямился, обернулся. Рядом стоял Дуарте.

– Я не услышал, как вы подошли, – пробормотал Абуладзе.

– Мне часто говорят, что я неслышно хожу, – признался Дуарте, – очевидно, потому, что в молодости я был профессиональным гимнастом.