Хьелль Даль - Четвертый под подозрением

— Кого взяли-то? — ошеломленно спросил Фрёлик.

— Банду головорезов, — ответил Гунарстранна. — По наводке. Судя по всему, они будут запираться, но, с другой стороны, все признаки преступления налицо. — Он показал на вскрытый контейнер. — Грабители как раз взламывали замок, когда приехал охранник на машине. — Он показал небольшой пикап «форд», стоящий в нескольких метрах за оградой. На борту Фрёлик прочел название охранной фирмы. — Охранник заметил неладное, вылез из машины и пошел посмотреть, что там творится. — Гунарстранна показал на темный предмет, лежащий на земле рядом со вскрытым контейнером. — Там его фонарь фирмы «Маглайт». Он поймал взломщиков с поличным; завязалась драка. У одного из бандитов при себе оказалась бейсбольная бита; он бьет охранника по голове… Охранник падает. К сожалению для троицы грабителей, он умер.

— Значит, уже известно, кто это сделал? — спросил Фрёлик, подавляя зевоту.

Гунарстранна кивнул:

— Как я и сказал, их взяли по наводке, и я очень удивлюсь, если наш информатор ошибся… — Он достал из кармана пальто клочок бумаги и прочел вслух: — «Йим Ройнстад, Видар Балло и…» — Гунарстранна поднес листок к свету. — Иногда я сам свой почерк не разбираю… «Йим Ройнстад, Видар Балло и…» Сумеешь прочесть имя третьего? — спросил он, поправляя очки.

Фрёлик сначала прочитал третье имя про себя, а затем произнес:

— Тут написано «Юнни Фаремо».

Все утро Фрёлику было не по себе: очень хотелось выяснить, что произошло на заседании суда. И все же, спускаясь по лестнице между зданием суда и кафе «Габлер», он понял: идти в суд ему совсем не хочется. Поэтому он перешел на улицу Кристиана Августа и стал ждать на тротуаре. Вскоре перед входом в здание суда собралась толпа. Чуть позже двери распахнулись, и вышла Элизабет. Фрёлик следил за ней взглядом. Она вышла одна и почти побежала прочь, не глядя по сторонам. Он смотрел на ее худую спину, пока она не скрылась за углом.

Заметив выходящего Гунарстранну, Фрёлик, через трамвайные пути, зашагал ему навстречу. Гунарстранна пробился сквозь толпу стоявших на ступеньках репортеров и тоже направился к трамвайным путям. Они с Фрёликом встретились.

Гунарстранна явно пребывал не в самом лучшем настроении; он быстро зашагал вперед по тротуару. Фрёлик откашлялся и спросил:

— Как все прошло?

— Что именно?

— Заседание.

— Дерьмово.

— И что это значит?

Гунарстранна остановился, не обращая внимания на то, что очки сползли на самый кончик носа, и глухо проворчал:

— Тебя интересует, отправится ли ее братец за решетку? Или им всем придется сесть? А может, тебя волнует собственное будущее?

— Скажи, как все прошло!

— Элвис покинул здание.[2]

— Что?

— Юнни Фаремо показал мне средний палец и вышел из зала суда свободным человеком. Потому что его сестрица, невинная овечка, в которую ты влюбился, утверждает: в то время как убили Арнфинна Хагу, ее братец и его приятели находились у них на квартире вместе с ней! — Последние слова Гунарстранне пришлось кричать, потому что мимо прогрохотал трамвай.

Фрёлик дождался, пока утихнет шум.

— Она сказала, что была в квартире с братом и его дружками после того, как ушла от меня?!

— Да.

— Значит, незаметно выскальзывает из моей квартиры, пока я сплю, идет по улице среди ночи, возвращается к себе в квартиру, где находятся ее брат, Ройнстад и Балло… и они веселятся до утра?

— Фрёлик, ты с ней что, вообще не разговариваешь?

Фрёлик не нашелся с ответом. Гунарстранна продолжал:

— Юнни Фаремо, Йим Ройнстад, Видар Балло и твоя… подружка… до утра играли в покер. В своих показаниях она упомянула и тебя.

Фрёлик почувствовал, как у него немеет лицо.

— Меня?!

— Она во всех пикантных подробностях описала ночь, проведенную с тобой, вплоть до партии в покер.

Фрёлик слышал в голове эхо собственного жалкого: «Меня?» Молчание стало неловким. Мимо них в обе стороны проходили люди. По улице медленно проехало такси. Водитель вопросительно посмотрел на них.

— Надеюсь, рассказу о покере ты не веришь? — спросил Фрёлик.

— Конечно нет.

— Почему меня не вызвали свидетелем?

— А ты мог бы точно сказать, во сколько она ушла? — язвительно поинтересовался Гунарстранна.

— Слушай, — возмутился Фрёлик, — мне все происходящее нравится не больше, чем тебе!

— Сомневаюсь!

— Не понимаю, почему судья ей поверил. Ведь ее показания шиты белыми нитками!

— Ты мог бы опровергнуть ее слова?

— Нет.

— Так зачем мне вызывать тебя свидетелем? Я понятия не имею, поверил ей судья или нет. Главное тут другое. Твоя подружка обеспечила алиби своему братцу и его дружкам. Значит, до следующего судебного заседания мне надо убедительно доказать, что банда Фаремо в ту ночь была в порту, и опровергнуть показания Элизабет Фаремо.

— Кстати, о каком времени идет речь?

Гунарстранна промолчал и глубоко вздохнул.

— В чем дело?

— Фрёлик, возьми себя в руки.

— Что ты хочешь сказать?

— С этой красоткой путаешься ты. Ты развлекался с ней в постели! А теперь стоишь, как осел, и спрашиваешь, когда что было. Я тебя не узнаю. Знаешь что? Отдохни. Съезди куда-нибудь на выходные, возьми отпуск. Ты, извини за выражение, трахаешь сестру рецидивиста… кстати, давно у тебя с ней роман? Несколько недель? Насколько мне известно, любить не запрещено никому, но ведь ты полицейский! Может быть, тебя специально подставили. Если ты сам не понимаешь, мой долг напомнить тебе, что и такое возможно. Скоро о твоих подвигах узнает все управление. И тогда тебя отстранят от работы. Ты, наверное, представляешь, с какой формулировочкой? Конечно, никому от этого не станет лучше — ни тебе, ни мне, ни полицейскому управлению. Так что не стой на пути стада слонов, которые растопчут любую преграду. Если не посторонишься, тебя раздавят в лепешку. И, что бы ни случилось, отпуск тебе не повредит. От тебя одна тень осталась!

Франк Фрёлик посмотрел Гунарстранне в глаза:

— О чем ты говоришь? Подстава?!

— Возможно, она все задумала с самого начала.

— Почему?

— Ты сам говорил, что прикрыл ее собой… в магазине Бадира… и вывел, когда началась операция?

— Об операции никто не знал заранее. Она очутилась в магазине совершенно случайно.

— Допустим, она зашла в тот магазин случайно. Но потом, когда началась стрельба и преступников арестовали… Ты ведь сам сказал, что она запихивала к себе в рюкзак сигареты! Должно быть, она нарочно так поступила, чтобы привлечь твое внимание.

— Понятия не имею, почему она так поступила.

— Дамочка с незапятнанной репутацией. Ни одного привода! Но когда вокруг свистят пули, она лежит на полу магазина под полицейским и вдруг начинает воровать… Тебе такое поведение не кажется странным?

Фрёлика прошиб пот.

— Согласен, она повела себя странно… Не знаю…

— А ты пошевели мозгами. Ты в дерьме по самые уши!

— Не понимаю, зачем ей надо было все рассчитывать и обдумывать заранее! Неужели она несколько месяцев спала со мной, отдавалась мне целиком только ради того, чтобы обеспечить своему братцу алиби на время убийства охранника в порту? Арнфинну Хаге было всего двадцать два года… Да и не работал он охранником постоянно! Он студент, а в той фирме только подрабатывал… Неужели ты не понимаешь, что твоя теория заговора — полный бред?

— Значит, ты считаешь, что она по-настоящему влюблена в тебя и дельце с братом чистое совпадение?

— Если честно, то да.

— Фрёлик, мы с тобой давно работаем вместе?

— Пожалуй, очень давно.

— Да, действительно. И мы вместе раскрыли не одно дело! И хотя я все время напоминаю тебе и себе, что двух одинаковых преступлений не бывает, сейчас я чую неладное.

— Верно! — рявкнул Фрёлик. — Но возможно и другое!

— Какое еще «другое»?

— Возможно, она действовала из лучших побуждений!

— Фрёлик, меня тошнит от твоей наивности! С твоей подружкой что-то нечисто! И как бы ты сам ни относился к тому, что ты тут мне наплел, по-моему, она аферистка!

Гунарстранна зашагал прочь. Фрёлик догнал его и сказал:

— Ну ладно, допустим, ты прав и она в самом деле аферистка. Если ты так в этом уверен, скажи, что ей было нужно? Что она планировала, лежа на полу в магазине? Здесь не убийство охранника. Тогда что? Может, она сразу решила меня подставить? К твоему сведению, есть много способов подставить полицейского, и убийство — не самый легкий из них. Неужели ты не понимаешь? Единственное, чего она добилась своими показаниями, — пробудила в некоторых моих сослуживцах сомнения. Теперь все гадают, способен ли я трезво отнестись к нашим с ней отношениям. Ну и зачем ей это понадобилось? Ты можешь сказать?