Натиг Расулзаде - Убийцы

— Это не ребенок, вундеркинд, — смеясь, проговорил Заур.

После обеда он вышел на балкон, где Софья раскладывала в деревянном сундуке для продуктов банки с домашними вареньем и соленьем, что привез им Заур. Он поглядел на двор.

— Красивый у вас дворик, уютный, на сквер похож, — тихо проговорил он, о чем-то задумавшись.

Софья заметила, что он что-то хочет сказать, выпрямилась, посмотрела ему в лицо в ожидании.

— Я хотел вам сказать, — не замедлил начать он, явно торопясь, чтобы никто им не помешал, — Я очень люблю брата.

— Понимаю, — сказала тоже тихо Софья.

Со стороны могло показаться, что двое на балконе молчат, просто молча стоят и смотрят вниз во двор.

— Я за него могу жизнь отдать, — прибавил Заур.

— Нам хорошо вместе, — сказала Софья, — если только вы это хотели услышать. Мы все трое довольны своей жизнью, мы любим друг друга.

— Хорошо, — сказал Заур и вошел в комнату, оставив Софью и дальше возиться с тщательно закупоренными банками.

— Мне пора, — сказал Заур брату.

— Как пора? — удивился Самед. — Ты не останешься?

— Оставайтесь, — вдруг неожиданно поддержала Самеда Аня, — Если хотите, я еще что-нибудь скажу.

— Спасибо, — Заур и Самед одновременно рассмеялись коротким, очень похожим смехом. — Спасибо, но надо идти.

— Куда же вы? — спросила Софья, входя в комнату.

— В гостиницу. Мне здесь номер забронировали из нашего отделения милиции. А утром — обратный рейс. Я ведь только на два дня отпросился. Работы много.

— Ловишь воров-бандитов? — Самед хлопнул его по плечу.

— Приходится…

— Как-то неудобно получается, приехали из такой дали и — в гостиницу! — сказала Софья.

— Все нормально, — улыбнулся в ответ Заур. — Мы люди городские. Не привыкли стеснять хозяев.

— Да какое тут стеснение? У нас две комнаты, вы с Самедом в одной, мы с Аней в другой… Никакого стеснения…

Самед провожал брата до гостиницы.

— Заозерная, — прочитал Заур на углу дома название улицы, — Красивое название. А где же тут озеро?

— Была какая-то лужа… Осушили, теперь на том месте дома будут строить, пока все фундамент возводят, уже три года… Обычный советский долгострой.

Некоторое время шагали молча.

— Мне Софья понравилась, — проговорил после затянувшейся паузы Заур. — И Аня, конечно, тоже… — он замолчал.

— И что? Договаривай.

— Да нет, дело твое… Что мне договаривать? Просто я думаю… Вот ты видный парень, мастеровой, везде кусок хлеба себе добудешь, ты бы и дома мог бы прекрасно жениться, создать семью с девушкой из хорошей семьи, чистой, честной…

— Софья хорошая… — сказал Самед, помолчал, — и потом, знаешь… Судьба порой делает неожиданные ходы… Когда я выходил на волю, я хотел немного переждать здесь, в этом городе, потом приехать домой, пусть, думал, немного позабудется, пусть мама и Заур поскучают, тогда приезд мой будет для них больше желанным… А так… сразу после тюрьмы… Неловко мне было, пойми, перед мамой, перед родственниками, соседями…

— Я понимаю, — заверил его Заур. — Ты не думай, я просто пересказывал тебе мамины мысли… она, конечно, хотела бы, чтобы ты был рядом, женился бы на своей… А так, на разведенке…Мама мечтала, чтобы ты в дом привел свою, из наших…

— Кого любишь, та и становится своей…

— Да, наверное, ты прав, — сказал Заур.

— Ты сам давай, пошевеливайся… Уже пора. Порадуй маму…

— Да, надо бы… Вот на работе немного разберусь, потом и о женитьбе можно подумать. — Заур помолчал, рассматривая дома вдоль улицы, автобусную остановку, людей на ней, ожидавших автобус:

— Тут до гостиницы не так уж близко. Может, поедем на чем?

Возле гостиницы, сойдя из автобуса, они постояли у дверей и Заур сказал:

— Что ж, обнимемся, брат…

Они обнялись.

— Я приеду. Обязательно приеду, — сказал на прощание Самед. — Так и передай маме.

— Передам, — сказал Заур и вошел в гостиницу, в холле которой старый швейцар сидел на стуле и активно копался в носу.

Рано утром Заур улетел. Самед не поехал в аэропорт провожать его, оба они не любили прощаться, не любили проводы.

Софья, конечно, передала ему слова брата, что сказал ей Заур наедине на балконе.

— Хороший брат у тебя, — прибавила она. — На него можно опереться в трудную минуту.

— Это ему на меня надо опираться, все-таки, я — старший, а вот как вышло, — сказал в раздумье Самед.

— Твоей вины в этом нет, — сказала Софья, решив подбодрить его. — Так получилось. С кем не бывает…

Ночью Самеду не спалось. Приезд и такой скорый отъезд брата разбередил ему душу, он стал вспоминать их общее детство, как он учил маленького Заура уметь постоять за себя на их улице, где между детьми постоянно возникали стычки, выливавшиеся зачастую в большие драки, в которых, порой участвовали не только дети, вспоминал, как учил семилетнего Заура драться… Однажды — тогда Заур только пошел в школу, в первый класс, а ему, Самеду было почти одиннадцать, — и вот однажды избитый в школе мальчишками Заур пришел в слезах жаловаться старшему брату, ревел, слезы в три ручья…

— Если ты еще раз придешь избитый и будешь плакать, я сам тебя изобью! — закричал ему в лицо Самед.

Маленький Заур опешил, очередная волна рыданий застряла у него в глотке от удивления, он ожидал совсем другого от родного брата, думал, что Самед пойдет сейчас с ним и накажет его обидчиков, но вышло все не так, как ожидал малыш. Однако, слова старшего брата запомнились, и на следующий день он, Заур дал достойный отпор нападавшим на него мальчишкам. С тех пор он научился защищать себя, и его стали побаиваться и в школе, и на улице, и в дальнейшем — в жизни. Он рос, становился старше, умнее, крепче, а служба в десантных войсках в армии еще больше закалила его, и в дальнейшем он нашел применение своим силам и способностям, поступив на службу в милицию. Заур ничего не забывал и теперь был бесконечно благодарен старшему брату за ту школу, что прошел с его помощью, и за постоянную опеку со стороны Самеда, который не выпускал его, Заура из поля зрения, и приходил на помощь, если она требовалась. Особенно эта опека усилилась после ранней смерти отца мальчиков, и Самед, несмотря на малую разницу в годах, которая со временем становилась все незаметнее, тем не менее, заменил младшему брату отца, сам вынужденно делаясь не по годам опытнее, умнее… Приходилось, ничего не поделаешь, он чувствовал ответственность за брата.

Жизнь маленькой семьи Самеда текла ровно, нормально. Работали, гуляли в парке недалеко от дома, занимались воспитанием маленькой Ани, одним словом — жили не хуже других. И что важнее всего — с каждым днем Самед и Софья становились все ближе, все больше сближались, начинали по-настоящему любить друг друга. У них, конечно, любовь не была с первого взгляда; да, что-то впрочем, есть не очень надежное в такой любви с первого взгляда, если влюбленные не юноши, а пожившие уже люди, лет за тридцать. Их любовь требовала времени, и с каждым днем можно сказать крепла, разгоралась, становилась надежнее, так что они вскоре были не только любовниками, но и товарищами, друзьями, с полуслова понимающими друг друга. Маленькая семья их в короткое время стала такой крепкой, будто они прожили вместе долгие годы. Это радовало, Софья расцвела, стала выглядеть моложе, чаще улыбалась, по утрам, принимая душ в ванной после ночи любви, часто, забывшись, пела, на что моментально реагировала маленькая Аня, для которой такое поведение мамы было в новинку. Подруги Софьи с работы то одна, то другая, то несколько подруг вместе заходили порой после работы в гости, с любопытством поглядывали на Самеда, разговаривали с ним, желая разговорить, узнать о нем побольше, спрашивали у Ани, как ей нравится её новый отчим.

— Нравится, нравится, — отвечала Аня, — Нечего у ребенка выпытывать…

— Ну и язычок у тебя! — говорили женщины. — Что с тобой будет через десять лет?

— Шестнадцать будет, — говорила Аня.

Софья заранее предупредила дочь и Самеда, что на ноябрьские праздники они все поедут к ее родителям в деревню, и оставят там Аню до нового года.

— Ну, ну… Ясно… Молодым одним хочется остаться, — язвительно реагировала девочка на сообщение.

Самед смеялся.

— Где она такого набралась? — говорил он. — Разговаривает, как взрослая…

— А что мне там делать до нового года? — хныкала Аня, — я же от скуки зачахну.

— Не зачахнешь. Погостишь у бабушки с дедушкой. Они давно тебя не видели, соскучились. Воздухом деревенским подышишь. Тебе на пользу, — сказала Софья.

Было решено, к тому же давно пора была познакомить родителей Софьи с новым зятем, и они собрались и на нерабочие дни ноябрьских праздников поехали в деревню в семидесяти километрах от города, где жили в своем домике родители Софьи.