Николас Николсон - Призрак Фаберже

Альма опустилась на стул.

— Вы помните, что тогда стояла зима, — начала она.

Фаберже кивнул.

— Было так холодно, что замерзли все окна. Мы разговаривали с поставщиком бриллиантов, и он назвал мне цену. Я никак не могла найти карандаш…

Фаберже опять кивнул, не совсем понимая, куда она клонит.

— …и ногтем нацарапала цену на замерзшем стекле. Сквозь изморозь пробивалось солнце, и у меня возникла идея: а что, если взять белый топаз и выгравировать на нем морозный узор? Потом я подумала о снежинках, и как-то само собой все это воплотилось в тех изделиях, над которыми я тогда работала. На пасхальном яйце для царя я пустила поверх гравировки платиновую сетку с бриллиантами, а в яйце для Нобелей то же самое было сделано поверх эмали — и получилось очень удачно.

— Я тоже так думаю, — вставил Фаберже.

— Ну а когда ювелиры делали сетку для Снегурочки и царского яйца, мне пришло в голову, что ту же технику можно использовать для браслетов и запонок.

— Неплохо придумано.

— Благодарю вас, сударь.

— А почему вы решили сделать именно Снегурочку?

— Это была идея князя Озеровского. Когда княгиня училась русскому языку, она для практики переводила сказку о Снегурочке.

— Как мило, — заметил Фаберже. — Госпожа Фил, сегодня мы с отцом вручаем Снегурочку князю Озеровскому. Желательно, чтобы вы там тоже присутствовали. Сможете подойти к пяти часам? Мы устроим небольшое чаепитие. Моя жена уже заказала клубничный торт у patissier[8] на Литейном.

— Но я же не в том виде, — возразила Альма, проведя рукой по волосам. — И вся пропахла серой и политурой.

Фаберже засмеялся, поднимаясь из-за стола.

— Госпожа Фил, сегодня вы можете быть свободны. Не могу описать, как я доволен вашей Снегурочкой. Вы не хотите на нее посмотреть?

— Она все еще в мастерской?

— Нет. Она слишком красива, чтобы там оставаться. Я перенес ее в кабинет отца. Жду вас там через пять минут, — сказал Фаберже и пошел к двери.

Альма почувствовала, как кто-то тронул ее за плечо. Это был Хенрик Вигстром, мастер, делавший фигурку.

— Я все слышал, — сказал он, улыбаясь, и расцеловал Альму в обе щеки. — Он, кажется, назвал ваше яйцо самым лучшим из всех?

— Мне, право, так неловко, — пролепетала она, глядя в пол.

— Да полно вам. Вы настоящий талант и вас ждет блестящее будущее. У вас врожденное чувство стиля, дорогая моя. Ваш отец может вами гордиться.

— Спасибо, сударь.

Вигстром повернулся к мастерам.

— Ребята, Агафон Карлович сказал, что Зимнее яйцо — самое лучшее из всех. Ура госпоже Фил!

— Ура! — подхватили мастера, громко захлопав в ладоши и застучав по столам.

— Спасибо, спасибо, — поблагодарила их Альма, чуть покраснев. — А сейчас мне пора идти. Продолжайте работать.

Улыбнувшись Вигстрому, она направилась в кабинет старика Фаберже.

Альма постучала в тяжелую дубовую дверь.

— Входите, — отозвался Агафон Карлович.

Переступив порог, Альма оглядела комнату, обшитую деревянными панелями. Стены над ними были выкрашены в темно-зеленый цвет и расписаны золотом в стиле модерн. Электрические лампы под нежно-розовыми абажурами отбрасывали мягкий свет на зеленое сукно стола, стоявшего посередине комнаты. Агафон Карлович сидел за конторкой отца. На столике у окна Альма заметила ящичек из падуба.

— Входите, входите, — повторил он весело. — Сейчас я вам ее покажу.

Подойдя к окну, он вынул статуэтку из шкатулки и поставил ее на конторку, жестом пригласив Альму сесть рядом.

Присев на стул, она достала увеличительное стекло и стала рассматривать стыки между деталями. Они были совершенно незаметны. Камни были так точно подогнаны друг к другу, что между ними не прошло бы даже лезвие бритвы. Глаза из крошечных сапфировых кабошонов посажены в глазницах на воск. Казалось, их держит там неведомая сила. Альма с радостью отметила, как искусно были сделаны волосы: кудри из коричневой яшмы с желтоватыми полосками выглядели на редкость естественно. В яшме были просверлены отверстия, в которые вставили золотые подложки, заполненные красной матовой эмалью. Создавалось впечатление, что в косу вплетена лента, завязанная внизу большим бантом. Альме дорого далась эта лента — ее споры с мастерами уже вошли в поговорку. Она была уверена, что все получится, но они заартачились, потому что создать иллюзию заплетенной косы, используя разнородные материалы, было технически очень сложно. Однако она настояла на своем, и лента получилась вполне убедительной.

Личико у Снегурочки было очаровательное. Сквозь камень проступал легкий румянец, улыбающиеся губы были тронуты кармином и напоминали бутон. Голову венчал кокошник из пурпурина, украшенный платиновыми снежинками. Но самым примечательным был сарафан. Вырезанный из белого топаза, как бы покрытого изморозью, он был усыпан платиновыми и бриллиантовыми снежинками. Снегурочка кружилась в танце, подняв над головой руки, и ее сарафан разлетался вокруг ног.

Поставив статуэтку на конторку, Альма бросила взгляд в сторону Агафона Фаберже.

— Неплохо получилось, — заметила она, кладя в карман увеличительное стекло.

Агафон рассмеялся.

— Да, дорогая моя, совсем неплохо. Мои поздравления. Ждем вас к пяти.

Попрощавшись, Альма вышла из кабинета. Ее маленькие часы-кулон показывали два. Еще есть время, чтобы сделать прическу и купить новую шляпку.

Вернувшись в свой кабинет, Альма надела коричневый бархатный ток с эгретом из перьев, приколов его к темным волосам булавкой с маленьким пасхальным яйцом, покрытым серебристо-черной эмалью. Она изобрела этот цвет сама и по праву гордилась им — в прошлом сезоне он стал сенсацией в мире моды. В этом году его место занял перламутрово-бирюзовый. Не слишком утонченный цвет, но, как говорил ее отец, такими были и большинство их клиентов. Надев отделанное мехом пальто, Альма вышла в коридор, решив пройти через магазин.

Там было полно народа — все покупали подарки к Пасхе, до которой оставалось еще два месяца. Стоя за красивыми стеклянными прилавками, продавцы в черных сюртуках доставали бархатные лотки со сверкающими драгоценностями, чтобы показать их самой взыскательной публике Петербурга. Заметив Альму, продавцы кивали ей, не переставая болтать с клиентами по-французски.

Все шло хорошо, и Альма покинула магазин в самом приподнятом настроении.

На следующее утро Саша с Анной занялись каталогизацией фигурки на основе тех немногих сведений, которые пока у них имелись. Анна определила камни, из которых была сделана Снегурочка, и проверила бриллианты, чтобы убедиться, что их не подменили. Особое внимание она уделила пурпурину. В последнее время появилось множество фальшивок, где пурпурин имитировали эпоксидной смолой. Саша просмотрел все справочники, имевшиеся в их отделе, пытаясь найти хоть какие-то сведения о Снегурочке. Попутно он составил список всех известных фигурок Фаберже. Их было не так много, даже меньше, чем царских пасхальных яиц. Там были Цыганка и Сбитенщик, Странник и Гвардеец, но полностью отсутствовали сказочные персонажи. Как и ожидал Саша, Снегурочка была совершенно уникальна.

Из найденного Сашей материала следовало, что по своему художественному исполнению Снегурочка перекликалась с другими изделиями Фаберже. Анна была права. Снегурочка, несомненно, была создана Альмой Фил где-то около 1913 года. Ее сходство с Зимним яйцом, ледяными безделушками для шведского промышленника Нобеля и некоторыми изделиями из Собрания Форбса слишком очевидно, чтобы им можно было пренебречь.

Шкатулка явно подлинная. Она точно соответствует статуэтке и выглядит достаточно старой. На шелке видна печать с логотипом Фаберже, который вполне соответствует 1913 году. Саша с Анной остались довольны осмотром.

Анна отправила факс Геннадию Антропину, их петербургскому эксперту. В нем она сообщала об удивительной находке и просила поискать в архивах Фаберже счет за фигурку или какие-нибудь эскизы. Саша связался с нью-йоркскими и лондонскими дилерами, у которых имелись папки с эскизами изделий Фаберже, и договорился о встрече, не упоминая об истинной цели своего визита.

На основе собранной информации он составил краткое каталожное описание изделия. Саша тщательно выбирал формулировки, но многое для него по-прежнему оставалось неясным. Кто заказал фигурку? Действительно ли она принадлежала его семье? И главное, где она находилась после отъезда Озеровских за границу в 1918 году? Найти эти сведения можно было только в России или в архивах Сашиной семьи. Если им удастся подтвердить подлинность и происхождение фигурки, возможно, пресса умерит свои безудержные восторги по поводу бриллиантового колье, выставленного «Кристи», и обратит благосклонное внимание на «Лейтон».