Кирилл Казанцев - Сломанная роза

— Килька, Тюлень, вы готовы? — проворчал зэк с погонялом Кот. — Учтите, сладкой жизни не обещаю. Будет хреново, но если кто-то из вас хоть раз вякнет…

— Да, да, Кот, я готов… — отчаянно моргая, закивал молодой. Он дрожал от волнения, гладкая физиономия лоснилась от пота.

— Кот, не тащи дохляка по асфальту… — поморщился рыхлый Тюлень. — Пошли уже…

Кот прислушался. В восточной части зоны гремело настоящее сражение. Отрывисто гавкали автоматы, бурлила и гомонила человеческая масса. Трещали ворота, прогремели несколько взрывов. Пора. Делать в цехе, в общем-то, было нечего. Цепочка беглецов обогнула стационарный распилочный станок и втянулась в коридор с помещением для охраны. В этот час здесь никого не было, все служивые разбежались — событие уникальное, в этих стенах постоянно толкутся и отдыхают работники охраны. Все шло по плану. Узкая дверь в глубине помещения между топчанами, тесный коридор, лестница вниз, царство котлов, канализационных труб, пронзительный запах сырости и цемента. Ремонт канализации еще не завершили, прервали неделю назад в связи с недостатком финансирования, и старый коллектор временно заморозили. А для нужд цеха использовался резервный, менее мощный по пропускной способности. Два удара ломом, и разрушилась кирпичная кладка, взору возбужденных зэков предстала обросшая плесенью труба диаметром не меньше полуметра. Вот она, пахучая тропинка к свободе, не обманули «вольные каменщики», ковырявшиеся в подвале…

— Куда поперед батьки? — ухмыльнулся Кот, хватая за шиворот разогнавшегося Полосатого. Он оттащил его, разочарованно пыхтящего, полез первым. — Килька — за мной, потом Тюлень. А ты, Полосатый, будешь в заднице, на шухере, и не трындеть!

Они ползли по зловонной трубе, надрывно дышали, изнывали от нетерпения. Темнота царила кромешная, воздуха практически не было.

— Кот, долго еще? — сипел Тюлень, испытывающий вполне понятные неудобства. Дыхание срывалось, сиплый кашель рвался из груди.

— Заткнись, Тюлень… — хрипел ползущий в авангарде Кот. — Сколько надо, столько и будешь, сука, ползти…

— Тюлень, че за ноги хватаешь? — возмущался тоненьким голоском Килька. — Я на буксире тебя тащить должен?

— Э, в натуре, чо за хрень? — вдруг возмутился замыкающий процессию Полосатый. — Слышь, братва, за мной, кажется, кто-то увязался. Вроде за ноги хватают…

— С дуба рухнул, Полосатый? — заржал Тюлень. — Рановато еще для глюков.

— Да не, в натуре, братаны… — Полосатый норовил изогнуться. — Ползет какой-то фуфел, в задницу дышит. Щас я его пяткой… Вот сука, увернулся… Слышь, Кот, я не шизую… — Полосатый уже всерьез нервничал. — Тут реально кто-то есть! Дышит, зараза, помалкивает…

— Да кто там может быть? — забеспокоился Кот и невольно пополз быстрее. — Кабы вертухаи, чего бы они там молчали и пыхтели?

— А я знаю, Кот, что это за кекс? Подпись неразборчива, млин… Слушай, мне тут реально как-то шухерно, давайте по-пырому…

Волнение замыкающего передалось всей компании. Отдувался Тюлень, двигая коленями, заохал разогнавшийся Килька, которому «бригадир» засадил пяткой в лоб. Впереди уже мерцала вертикальная шахта, выложенная кирпичами, что-то вроде трубосборника, куда сходились трубы разного диаметра. Тоннель в этом месте был разобран, и компания могла передохнуть, отдышаться. Кот выбрался в шахту первым, зафиксировав в дальней стене продолжение нужной трубы, а над головой, метрах в восьми, стальную решетку, выломать которую смог бы только бульдозер. Виднелось пасмурное сентябрьское небо, зону оглашали отдаленные крики, грохот — еще не стихли разборки. В колодце сохранялась незначительная видимость, нужды в фонаре не было. Кот привалился к стене, закрыв спиной трубу, сунул руку под бушлат, нащупав рукоятку ножа. Вывалился Килька, скорчился под стальной скобой, со страхом уставился на кряхтящего Тюленя, который выбирался с такой натугой, словно был поршнем в гидравлическом цилиндре. Четвертым вылупился психованный Полосатый, скакнул к стене, выхватил заточку из сапога.

И тут появился пятый — темная лошадка, не предусмотренная сценарием. В таком же бушлате, в стоптанных кирзовых сапогах, он выполз из трубы и привалился к ней, не делая агрессивных движений. Ладно сбитый, не рослый, но и не шпендик. Щетина отливала свинцом, глаза лучились изумрудным блеском. Он молчал, исподлобья разглядывая остолбеневшую компанию. Полосатый что-то прорычал, метнулся, занося заточку, но тот не шевелился, словно не чувствовал нависшей опасности. Полосатый растерялся, решил повременить с ударом, что-то фыркнул, отполз к стене.

— А это что за Василий Алибабаевич? — нарушил тревожное молчание Тюлень. Новоприбывший усмехнулся, давая понять, что знаком с советскими комедиями.

— Не вкурил… — сглотнул Полосатый. — Чо за пассажир такой?

— Он не наш, он в натуре не наш… — заегозил Килька. — Полосатый, замочи его, чего он тут…

— А ну ша! — прорычал Кот и смерил незнакомца сложным взглядом. — Ну, давай, мил-человек, бухти, кто такой, какими судьбами, кто еще за тобой тянется…

— Больше никого, — бесцветно улыбнулся зэк. — Не бойтесь, мужики, не зашухарили вашу малину. Только я. От поезда отстал — вот и не местный.

Он не лез на рожон, но держался с достоинством, знал себе цену.

— Вроде не из нашей кошары… — всмотрелся в незнакомца Полосатый. — И не похоже, что из Абвера. Нема там таких… Но что-то бухтит этот фуфел не по тексту, братва, тухлый он какой-то.

— В компанию примете? — простодушно осведомился зеленоглазый зэк. — Глядишь, и пригодимся друг другу. Платов моя фамилия. Вадим Платов. Четвертый отряд.

— Ну, точно, — проворчал Тюлень. — То-то я смотрю, рожа знакомая. Из корчаков он, пацаны, мужицкая секция, имеется там такой фраер. Из тех, которых труд облагораживает.

— Ага, весь такой благородный, — фыркнул Полосатый. — Чо, брателло, облагородился, теперь можно и в бега?

— Будут пирожки — будут и дружки, Плата? — язвительно спросил Кот, пожирая глазами нового человека в компании. — А ты, я погляжу, не промах? Знал, что когти рвать будем, хитро на хвост упал. На готовенькое потянуло, дружбан? А вот если мы в натуре щас тебя замочим, как ты к этому отнесешься? На хрена ты нам сдался, нам что, головняка не хватает? Чем докажешь, что от тебя не только морока?

— В деле хочешь проверить? — усмехнулся Вадим. — Послушай, Кот, — его лицо приобрело серьезность, покрылось тенью, — я знаю, ты мужик серьезный, авторитетный, если что-то делаешь, то звякалом не гремишь и понтами не лязгаешь. Я — без подлости, зуб даю. Плата не козел, может постоять за себя и окружающих — вот он вспомнит, — кивнул он на Тюленя, — если память напряжет. А то, что понятий ваших блатных не признаю и в компании вашей в куличики не играю… Скажи, оно тебе сейчас очень важно? Тебе бойцы нужны или родные по духу блатари? Еще раз говорю — поможем друг другу, а как уйдем с кичи, окажемся в безопасном месте — так разойдемся краями, вполне довольные друг другом. Принимай решение, Кот, не тяни, двигать надо.

— Он, кстати, прав, — проворчал Тюлень. — Ничего худого за этого паренька не скажу. Это он по ходу отвалтузил Пельменя и Лохидзе, когда они какого-то мозгляка из корчаков пристроились опустить. Две недели потом недоумки кровью мочились, а этот ловкач недельку на кичме посидел, и хоть бы хны.

— Вот я и говорю, тухлый он какой-то, — процедил Полосатый, вертя заточку между пальцами.

— Господи, Кот, да пусть идет с нами… — с бабьей жеманностью заныл Килька и заткнулся, не выдержав испепеляющего взгляда.

— Ладно, не время терки чинить, — проворчал Кот. — Потом разберемся. Полосатый, следи за этим фраером. Если что, ты знаешь, что делать.

И снова они ползли по заброшенной трубе. Уход из зоны был действительно неплохо продуман. Ответвление от тоннеля, горизонтальная шахта квадратного профиля, под ногами хлюпала жижа, но здесь уже можно было подняться. Они брели по щиколотку в зловонной жиже. Впереди уже что-то мерцало, разливался тусклый свет. В былые времена нечистоты из трубы сливались в овраг, по дну которого бежала речка. Она и сейчас бежала — мутная, шириной в метр, испускающая гнилостный дух. Но из трубы уже давно ничего не выливалось.

Люди попадали в овраг, сдавленно выражаясь. Оступился Килька, чуть не покатился в воду, но Вадим схватил его за шиворот, швырнул обратно — уберег котенка от утопления. Ухмыльнулся Кот, наблюдавший за этой сценой. Затем вся бригада кралась по склону оврага, залегла за обрывом. Всех трясло от возбуждения. Зона была как на ладони. Задворки, «задняя дверь». Завалившиеся хибары за пределами запретной территории, ржавеющая автомобильная техника, с которой давно сняли все полезное. В двух шагах — кладбище колонии: мшелые кресты, могильные холмики, заросшие бурьяном. Здесь, как правило, погребали тех, кто не имел родственников, либо тех, кого родня отказывалась забирать…