Татьяна Светлова - Шантаж от Версаче

— Товар — это я, покупатель — это мужчина, а реклама — это… Что? Быть стервой? Именно это соответствует «психологическим особенностям покупателя»?

Сашка не ответила, глядя на Ксюшу исподлобья, задумавшись. За ней водился такой взгляд: опустив голову, она поднимала сосредоточенный взгляд, фиксирующий некий предмет. И если этот предмет оказывался ее собеседником, то предмет начинал ерзать и чувствовать себя не в своей тарелке. Но Ксюша привыкла к причудам сестры и только поинтересовалась:

— Эй! Кто-нибудь есть дома?

С кухни снова долетело: «Девочки, где вы? Чай стынет!»

— Даже хорошо, в конечном итоге, — прорезалась Сашка. — Даже еще лучше! Твоя коса, твои наивные глаза создадут контраст. А чем сильнее контраст, тем больше он вызывает интереса, интригует… Да, именно!

— А с чем будут контрастировать мои глаза и коса? — поинтересовалась Ксюша.

— С душой убийцы.

Ксюша покрутила пальцем у виска и отправилась на кухню пить чай. Александра не замедлила появиться следом. Молча прихлебывая горячий чай, она не принимала участия в общем разговоре и сидела с отсутствующим выражением.

— Что ты, Сашенька? — участливо спросила мама. — У тебя все ли в порядке?

— У меня, мамочка, не только все в порядке, у меня все потрясающе отлично! — отозвалась Сашка. — Просто я статью сочиняю.

Что верно, то верно — у Сашки всегда такой вид, когда в ее уме разворачивается план и складываются фразы. Но сейчас — Ксюша была уверена — у Сашки в голове складывался другой план: план захвата француза, в котором Ксюше отведена роль Шарон Стоун.

И она не ошиблась. Потому что, едва закончив пить чай, Александра звонко опустила чашку на блюдце и потянула Ксению за рукав.

— Пойдем, пойдем. Мне надо тебе кое-что сказать.

Едва они очутились в комнате одни, Саша заговорила, понизив голос:

— Ты придешь к нему просить помощи! Ты скажешь, что убила человека и просишь его помочь тебе замести следы! Потому что — объяснишь ты, — ты не можешь обратиться с такой просьбой к русскому детективу: они все обязаны сообщать о преступлениях в милицию. А он — француз! И он — не обязан!

Ксюша помотала головой. Нет, Сашка просто сошла с ума! Надо же такое придумать!

— Ничего не получится, Саша. Я не смогу это сделать. Я на это не способна. Ни на убийство, ни на такой спектакль!

— Получится, еще как получится! Я же не прошу тебя убивать кого-нибудь, а спектакль — ты сыграешь, вот увидишь! В конце концов, тебе не приходило в голову, что умение играть — это часть твоей будущей профессии? Какой из тебя журналист, если ты не можешь подобрать ключ к собеседнику? А собеседники у тебя будут разные, и ключи придется подбирать разные — и потому актерский талант совершенно необходим журналисту…

Что и говорить, когда Сашка рассуждала о профессии, ей можно было верить на все сто — она своей личной журналистской карьерой доказала это. Ксюше сразу стало стыдно за свой непрофессионализм.

— Ну, и как ты себе это представляешь? — неохотно сдавала она позиции.

— Значит, так: приходишь, глаза огромные, серьезные и загадочные. Коса… Нет, лучше распусти! Так женственней, сексуальней, мужики сходят с ума от длинных волос! Объясняешь: я к вам пришла… чего же боле… что я могу еще сказать… В общем, письмо Татьяны к Онегину помнишь? Примерно в таком духе. Мне нужен совет… Я попала в такую ситуацию… Мне не к кому больше обратиться… «Теперь, я знаю, в вашей воле меня презреньем наказать»… — Александра плавно водила по воздуху кистью своей красивой руки, будто дирижер в такт будущим Ксюшиным словам, которые она произносила с драматическим завыванием. — Вы здесь чужой, вы никакими обязательствами не связаны, вы можете мне помочь… Потому что только к вам я могу… только вам я могу рассказать… «А вы, к моей несчастной доле хоть каплю жалости храня, — вы не оставите меня…»

И здесь ты р-раз — и замолчала! Молчишь, молчишь, молчишь и смотришь на него. Он тоже молчит. Ждет продолжения. Но ты настойчиво молчишь, и глаза твои — желательно — наполняются слезами. Тут он не выдерживает. Он спрашивает: так что у вас стряслось? Тогда ты вдруг выкрикиваешь: ничего! Ничего я вам не скажу! И убегаешь. Он тебя догоняет и…

Не выдержала пока что Ксюша. Ксюша ее перебила:

— Как это у тебя все получается здорово! Только с чего ты взяла, что именно так и будет? Почему это он меня спросит, что со мной, и почему он должен броситься за мной вдогонку?

— Объясняю, — сказала Саша с жалостью. — Для умственно отсталых специальный выпуск. Значит, так: он тебя непременно спросит, потому что в затянувшейся паузе всегда кто-то нарушает молчание первым… и если это не ты, то это — методом исключения — он. Понятно?

— Понятно…

— Далее, он побежит за тобой, потому что ты будешь убегать. Ты убегаешь — мужчина догоняет, понятно?

— Нет.

— Мужчина всегда догоняет убегающего, у него такой инстинкт. Охотника.

— А вдруг у него нет такого инстинкта?

— Тогда он не мужчина.

— А что мне тогда делать?

— Тогда он тебе не нужен.

— А-а… А может, лучше ему все сразу объяснить? Может, не надо убегать и ждать, что он за мной побежит?

— Надо! Так ты интересней. Слушай внимательно и по возможности запоминай на будущее. Пункт первый: когда ты что-то недоговариваешь, то возникает загадка, интригующая тайна. А тайну всегда хочется раскрыть . Пункт второй: ты в нем уже вызвала какую-то жалость, сочувствие, желание помочь и…

— Почему?

— Что? — опешила Сашка.

Ксюша почувствовала себя действительно идиоткой, поскольку старшая сестра даже не поняла ее вопроса.

— Почему я уже вызвала желание помочь? — пояснила она.

Саша потерла губу об губу, будто помаду растирала. Посмотрела на Ксюшу внимательно.

— Ты прикидываешься? — поинтересовалась она.

— Нет. Хочу быть уверенной, что я все правильно понимаю, — выкрутилась младшая сестра с достоинством.

— А-а-а… Ладно, значит: хорошенькая девушка с круглыми наивными глазами приходит и лепечет, что только он может помочь… И слезы на глазах… Какой мужчина может устоять?

— Ясно. Значит, я уже вызвала желание помочь, а тут еще и интригующая тайна. Да?

— Да. Далее, когда ты якобы решила ничего не говорить и стала убегать, в этой композиции из эмоций возникает еще один компонент…

— Инстинкт охотника…

— Верно, но не только. В этом жесте есть еще и твое отчаяние, которое его пугает! Он уже боится за тебя, потому что уже немножко почувствовал свою ответственность за тебя, за что-то, что может с тобой случиться: ведь ты пришла — к нему! Ты явно сделала какую-то глупость и, похоже, собираешься сделать другую, еще большую. Надо тебя спасать! Женская глупость — это ядерное оружие. Против него не устоит ни один мужик. Это фон, на котором он полноценно реализуется как мужчина, и в эту ловушку попадает любой представитель сильного пола. Тут он умный, сильный, защитник и спаситель. Как же ему за тобой не побежать?

— С тобой все становится так ясно, как в математике. Я думала, что человеческие отношения непредсказуемы.

— Ну, отчасти непредсказуемы…

— Утешила. А то было бы очень скучно.

— Романтичная ты моя! А не уметь ни с кем выстроить отношения — весело?

Уела. Прямо в больное место, зараза.

— Ладно, давай дальше «выстраивать», — смирилась Ксюша. — Значит, он за мной побежит. И меня вернет. И скажет: расскажите мне, что там у вас случилось. Так?

— Примерно, — одобрила Александра.

— И что же я буду ему рассказывать?

— Скажешь, что сама не понимаешь, как это произошло, но только ты убила… мм-м…

— Своего любовника?

— Нет, это перебор. Ты же не Шарон Стоун, в конце концов!

— Спасибо за комплимент. Тогда просто ухажера?

— Да! Он был слишком навязчив, он тебе не нравился, он полез к тебе… и тут на тебя что-то нашло необъяснимое, ты схватила нож и… Или лучше что-нибудь тяжелое — и…

— Саш, а такое вообще бывает? По-моему, такие персонажи водятся только в кино. Или в психушке. Он мне не поверит!

— Слыхала: «чужая душа — потемки»? Вот, не забывай: люди и себя-то не знают толком, а уж на что способен другой — никто и представить не может! Потому допускает, что другой способен — на все! К тому же твои глаза вызывают доверие. Только глянешь, сразу понимаешь: эта — не соврет.

— Даже когда я вру?

— А ты что, врешь когда-нибудь? — снисходительно поинтересовалась Сашка.

Ксюша обиженно пожала плечами: вот, дожили, теперь и правдивость — недостаток!

— Короче, — продолжала Александра, — ты ему все это расскажешь и попросишь совета: как, мол, скрыть следы преступления? Он начнет тебе объяснять про отпечатки, про следы крови, то стереть, се отмыть… Ну а дальше все само образуется. Будь я не я, если он тобой не заинтересуется! В тот же день свидание назначит!

— А вдруг я у него не вызову сочувствия? Вдруг он мне скажет, что не хочет иметь дела с преступницей и убийцей?