Чингиз Абдуллаев - Идеальная мишень

Коротко ругнувшись, Силаков поднялся и, не надевая тапочек, побежал в другую комнату к телефону.

— Слушаю, — хрипло сказал он, стараясь не выдать досады.

— Витя, это я, — услышал он знакомый голос.

Силаков поежился от испуга — неужели случилось что-то серьезное?..

— Я тебя слушаю, — сказал он дрогнувшим голосом, — что-нибудь случилось?

— Случилось. Через полчаса к тебе приедет Бык. Он будет ждать тебя на улице. Нам нужно встретиться. Дело очень важное.

— Понятно.

Абонент отключился. Силаков растерянно посмотрел на телефонную трубку, которую все еще держал в руках.

— Кто звонил? — крикнула из другой комнаты жена.

Силаков молчал, глядя на телефонный аппарат.

— Кто звонил?! — еще громче крикнула жена.

— Никто. Молчи и спи, дуреха! — взвился Силаков, положив наконец трубку на рычаг. И решительно направился в ванную. Видимо, случилось нечто весьма серьезное, если сам Женя Чиряев решил ему позвонить. Неужели опять по делу Ахметова? Черт бы побрал этого татарина, не мог язык держать за зубами. Хотя у него, кажется, чисто. Силаков почесал затылок. Деньги все спрятаны, никакого компромата дома не держит, все наиболее ценное перевез к тетке за город. Там искать наверняка не будут. Документов у него нет, если будут спрашивать, он Ахметова никогда и в глаза-то не видел.

Уже кончая бриться, вспомнил, что в фотоальбоме должна быть его фотография с Рашитом Ахметовым, кажется, на каком-то дне рождения. Он торопливо вытер лицо полотенцем, побежал в комнату и, найдя фотоальбом, начал быстро листать страницы. За этим занятием его и застала жена.

— Что ты делаешь? — испуганно спросила она.

— Иди спать! — закричал он. — Убирайся, сказал ведь! Не зли ты меня.

Женщина с испугом скрылась в спальне, зная, что мужа действительно лучше не злить. Он наконец нашел фотографию и, изорвав ее на мелкие клочки, положил на столик, чтобы затем вынести вон из дома. Быстро одевшись, взглянул на часы. В запасе оставалось несколько минут.

Подумав, он прошел на кухню, выпил для храбрости рюмку коньяка, закусил лимоном, поморщился и снова вернулся в столовую. Клочки фотографии лежали на столике. Он сунул их в карман, решив выбросить на улице, и вышел за дверь.

На углу соседнего дома уже стоял знакомый «Ниссан», в котором сидели два боевика Чиряева. Одного из них, Матвея Очеретина по кличке Бык, Силаков знал. Второй, очевидно, был водителем.

— Садись, — пригласил Бык, сидевший на заднем сиденье, — поехали.

— Что случилось? — спросил Силаков, усаживаясь рядом с уголовником. — Почему такая спешка? Я ведь тысячу раз просил, чтобы Чиряев не звонил ко мне домой.

— А мне откуда знать? — пожал плечами Бык. — Значит, так надо. Чиряев приказал тебя привезти, говорит, очень важное дело.

— А куда мы едем?

— За город, — успокоил его Бык, — здесь совсем недалеко. Минут тридцать езды.

— Я должен вернуться домой к одиннадцати, — Силаков посмотрел на часы.

— У меня важная встреча.

— Вернешься, — успокоил его Очеретин, — я же говорю, всего полчаса езды.

Силаков успокоился и больше не задавал вопросов. Он презирал уголовников и не особенно скрывал свое отношение к этим типам, с которыми иногда вынужден был встречаться. Силаков даже не подозревал, что он никогда больше не вернется домой. И вообще больше не вернется в Москву. Через полчаса, за городом, когда машина остановится у небольшого парка, Бык пригласит его выйти и застрелит двумя выстрелами в упор, не забыв сделать контрольный выстрел в голову. Затем, забросав Силакова ветками и листвой, они уйдут. И конечно, обыщут труп перед тем, как уйти, но на клочки фотографии не обратят внимания, прихватив лишь деньги и документы.

Но если для Силакова и это утро, и этот рассвет стали последними в его жизни, то и для его убийц этот день оказался не совсем удачным. Уже к вечеру гуляющая молодая парочка наткнется на труп Силакова. А еще через день, восстановив фотографию, следователи прокуратуры будут точно знать, что убитый был хорошим знакомым Рашита Ахметова, с которым неоднократно встречался. Еще через два дня в этом признается и сам Ахметов.

Всего этого Силаков пока не знал. Он сидел на заднем сиденье автомобиля и недовольно поглядывал на поток машин, спешивших в город. Мысли его были заняты арестованным Ахметовым. В душе он даже жалел того, не подозревая, что его самого ждет участь куда более печальная.

Самолет немецкой авиакомпании «Люфтганза» должен был сесть в берлинском аэропорту Тегель точно по расписанию. Несмотря на то что Берлин вот уже десять лет как стал единым городом, в нем исправно функционировали несколько крупных аэропортов, которые, как и прежде, были распределены по отдельным зонам. Если самолеты Аэрофлота прилетали в бывший аэропорт Восточного Берлина Шенефельд, то самолеты немецкой авиакомпании «Люфтганза» по-прежнему летали в Тегель, некогда расположенный в Западном Берлине.

В полупустом салоне первого класса летело несколько пассажиров. Среди них — двое молодых мужчин. Один, невысокий, с бычьей шеей и тройным подбородком, очень коротко стриженный, явно не отличался изысканными манерами.

Едва усевшись на свое место, он потребовал принести ему водки и коротал время с бутылкой всю дорогу. Время от времени он делал паузу и принимался донимать стюардесс своими наглыми вопросами. Малиновый пиджак он снял, словно специально для того, чтобы демонстрировать окружающим свою золотую цепь, просвечивающую через белую тенниску, свои неприлично дорогие часы и браслет на правой руке.

Список его драгоценностей был бы неполным без большого перстня с бриллиантом на толстенном пальце правой руки.

В отличие от этого здоровяка второй пассажир был и пониже ростом, и телом худ. Сквозь светлые волосики кое-где проглядывала плешь. У него были бесцветные глазки, почти лишенные ресниц. У правого глаза белел небольшой шрам.

В отличие от своего приятеля он почти ничего не пил, так молча и просидел более двух часов у иллюминатора. Лишь изредка закрывал глаза, но стоило кому-то пройти рядом, и он снова обращал взгляд к иллюминатору — дремал, как дикое животное, опытом жизни наученное осторожности. Он даже отказался от еды, хотя немецкая авиакомпания славилась своим обслуживанием пассажиров, заплативших за путешествие немалые деньги. Недоумевающие стюардессы предлагали ему и выдержанные коньяки, и самые лучшие вина, которые были у них на борту, но он ограничился лишь стаканом апельсинового сока и бокалом шампанского.

В последние годы стюардессы «Люфтганзы» привыкли к типам вроде обладателя малинового пиджака, наглецам, привыкшим считать, что весь мир у них в кармане. Но пассажиров из Москвы, отказывающихся от еды и напитков, они еще не встречали. Каждый из попадавших в салон первого класса считал для себя обязательным перепробовать все, что полагалось пассажиру, — еще бы, такие денежки заплачены.

Служащие «Люфтганзы» ни за что не поверили бы, услышав от очевидца повествование о жизни двух пассажиров. Еще десять лет назад они сидели в колонии усиленного режима, и койки их стояли рядом. Первый, Матвей Очеретин по кличке Бык, четырежды судимый, славился своим буйным нравом и невероятной физической силой. Но еще более известным человеком был молчун. В колониях, куда он попадал, его имя произносили шепотом; ходили легенды о том, как безжалостно и страшно расправляется он со своими врагами. Если посчитать, сколько людей было убито по приказу вора в законе Евгения Чиряева по кличке Истребитель, то перечень жертв вполне мог превысить список убитых в бомбежках летчиком-асом времен Второй мировой войны. Чиряев был известен и своей замкнутостью, крайне недоверчивым характером, о котором тоже ходили легенды. Этот человек словно шкурой чуял опасность, обходя все расставленные ловушки. С врагами он расправлялся быстро и безжалостно, друзей держал на расстоянии, предпочитая никому не доверять. Друзей, как таковых, у него и не было, лишь подельники, шпана, выполнявшая его поручения, да женщины, с которыми он спал и к которым относился как к самкам, удовлетворявшим его потребности. И еще — небольшой круг равных ему, бандитов, которые справедливо опасались его, ожидая в любой момент коварного подвоха.

В последние годы, когда из каждых десяти королей преступного мира восемь были уничтожены, Истребителя спасали только его недоверчивость и беспощадная жестокость, с которой он расправлялся с любым из своих, кто показался ему подозрительным.

События летних месяцев особенно встревожили его. Сначала был арестован Рашит Ахметов, поручения которого его люди выполняли и с которым их связывали деловые отношения. К этому времени бывший вор уже хорошо знал, что самые большие деньги бывают не у бандитов и даже не у авторитетов, наводивших ужас на жителей крупных городов. Самые большие деньги водятся у людей, присосавшихся к государственным организациям и бюджетным источникам. Они были по-настоящему богатыми и влиятельными и умели при необходимости использовать уголовные авторитеты.