Чингиз Абдуллаев - Адаптация совести

— Она не сказала вам, какие именно?

— Нет, не сказала. Она сейчас плохо слышит. У нее всегда были проблемы со слухом. А сейчас она слышит только со слуховым аппаратом.

— Да, я вас понимаю… Что вы можете о нем сказать?

— Ничего не могу сказать. Мы с ним были знакомы, потом расстались. Вот и все.

— Нам хотелось бы получить более подробные сведения.

— Какие сведения? — огрызнулась Катя. — Откуда я могу знать, где он сейчас находится? Мы уже столько лет не виделись.

— Вы были его гражданской супругой?

— Ну, если это так называется. Я была его подругой. Жила вместе с ним. Вы хотите рассказать об этом моему мужу?

— Нет. Мы хотим получить более полные сведения о Баратове. Вы долго с ним жили?

— Два или три года. Что-то около того.

— И потом расстались?

— Да.

— Я могу узнать почему?

— А почему расстаются люди? Расстались, и все. Не сошлись характерами.

— У нас есть другие сведения.

— Какие еще сведения?

— Он считал вас виноватой в разрыве ваших отношений, так как вы изменяли ему с вашим соседом, — сказал не любящий говорить намеками Резунов.

— С каким соседом? Что вы такое говорите? — нахмурилась Катя.

— Вадим Билык. Теперь вспомнили?

— При чем тут Вадим? Он давно переехал из их дома.

— Значит, вы его знали?

— Знала, конечно. Он был нашим соседом в доме на Комсомольском проспекте.

— И вы изменяли Баратову с этим Вадимом?

— Не ваше дело, — начала злиться Катя.

— Поэтому вы и расстались с Баратовым?

— Слушайте, зачем вы меня сюда позвали? Кто вам разрешил задавать мне такие идиотские вопросы? Кто вы такие?! Я думала, что вы серьезные люди, а вы какие-то ненормальные…

— Прекратите, — строго приказал Резунов, — хватит истерики. Баратов обвиняется в серьезном преступлении, и он сбежал от следователей. Мы его сейчас ищем. Вы обязаны нам помочь.

— Какое еще преступление? Я не знаю, что он сделал, и не хочу знать.

— Зато мы знаем. Поэтому хватит лирических отступлений. Отвечайте строго на мои вопросы, иначе мы предъявим вам обвинение в пособничестве преступнику. Вы меня поняли?

— Да.

— Вы расстались с Баратовым после того, как он узнал о вашей измене?

— Наверное.

— Да или нет?

— Да, да, да. Что вам еще нужно?

— И после этого он вас изнасиловал?

— Господи, а это вы откуда знаете?! Там же никого не было… Неужели он вам сам рассказал? Вот подлец! Даже не постеснялся… Нужно было тогда подать заявление, чтобы его посадили — а я его пожалела, подумала, что мы еще помиримся!

— Скажите — да или нет.

— Да. В этом тоже я виновата? Если меня насилуют?

— И вы больше с ним не встречались?

— Нет. Он выгнал меня как собаку. Вот такой подлец этот ваш Баратов. Сначала пользовался мною, потом изнасиловал и выгнал.

Она опустила момент своей измены, решив не акцентировать внимание на такой незначительной подробности.

— И больше вы с ним не встречались?

— Нет. Никогда. Потом я вышла замуж за Руднева и уехала с ним в Хабаровск. Уже оттуда мы переехали в Благовещенск.

Резунов взглянул на Дронго и Гуртуева, словно приглашая их принять участие в этой беседе. Последний пересел к нему за стол.

— С вами будет говорить профессор Гуртуев, — представил его Резунов.

— Здравствуйте, — вежливо сказал Казбек Измайлович. — Извините, если мои вопросы покажутся вам несколько бестактными. Но поймите, что я задаю их не из праздного любопытства.

— Какие еще вопросы? Я вам все сказала.

— У господина Баратова были проблемы сексуального характера, когда вы жили вместе с ним? — уточнил Гуртуев.

Она замолчала. Отвернулась. Профессор терпеливо ждал. Целую минуту или немного больше.

— Да, — наконец сказала она, опустив голову.

— А когда он вас изнасиловал, то у него получилось гораздо лучше? — задал свой следующий вопрос Гуртуев.

— Да, — произнесла она, не поднимая головы.

— Спасибо, госпожа Руднева, вы нам очень помогли. У меня больше нет к вам вопросов, — сказал Казбек Измайлович.

— Вы можете быть свободны, — произнес Резунов. — До свидания.

Экран погас. Они поднялись со своих мест.

— Все правильно, — печально произнес Гуртуев, — это был его последний интимный акт с применением насилия, когда женщина осталась жива. После этого все остальные погибали…

Они вышли из комнаты. К Резунову подошел офицер и протянул ему листок бумаги.

— В нашем списке четыре тысячи семьсот сорок две женщины, — сообщил Резунов, — именно столько Ирин Тороповых нашли с помощью компьютера после последней переписи населения. Сейчас отсекаем старух и младенцев. Я думаю, что уже к вечеру мы будем иметь более или менее приемлемое число.

— Нужно поторопиться, — напомнил Дронго, — она была четвертой в списке. Если она жива, ей угрожает непосредственная опасность.

— Неужели вы считаете, что он может рискнуть и появиться рядом с ней? — не поверил Резунов. — А если она уже знает о нем?

— Вы же слышали признание Рудневой. Она даже не обратила внимания на статьи про ее бывшего друга, с которым она столько лет жила вместе. Люди перестают читать газеты, слушать информационные сообщения, не хотят слышать плохие новости. Они заняты своими проблемами и просто не в состоянии переваривать такое количество негативной информации, которая ежедневно обрушивается на них с газетных полос и экранов телевидения. В конце концов, люди устают от этого обилия негатива.

— Тогда почему все читают детективы и смотрят эти бесконечные сериалы про бандитов и сыщиков? — поинтересовался Резунов.

— Именно поэтому. В жизни столько всего ужасного, что иногда хочется верить в справедливость или в торжество закона. Хотя бы в книгах или в кино, если подобное невозможно в жизни. Вспомните, сколько нераскрытых громких преступлений, сколько политических убийств, сколько крови пролито за последние двадцать лет. Людям просто необходимо верить в торжество добра над злом, хотя бы вымышленного. Или в торжество правосудия.

— А вы не верите в такие победы в реальной жизни? — поинтересовался Резунов.

— Верю. До сих пор верю, — улыбнулся Дронго. — И не потому, что добро сильнее зла. Ничего подобного. Зло многолико, оно мимикрирует, приспосабливается, находит тысячи уловок, оно всегда сильнее и привлекательнее добра. Но у него есть один недостаток, который в конечном итоге всегда приводит к его поражению. Зло во всех случаях — самая агрессивная среда, и поэтому есть самопожираемая субстанция, в отличие от добра. И именно поэтому я точно знаю, что в конечном итоге торжествует справедливость и победа добра над злом. Конечно, если мы ему еще и немного помогаем.

— Мы должны возвращаться в Москву, — напомнил Резунов. — Сегодня к вечеру мы будем знать, скольких Тороповых нам нужно проверить.

В Москву они прилетели ближе к вечеру и сразу поехали в министерство на доклад к генералу Шаповалову. Штаб, организованный в самом здании МВД, работал круглосуточно. Сюда стекались данные по всем запросам, проводимым в ходе расследования.

Финансовая проверка оказалась безрезультатной: ни в одном отделении российских банков в Перми Баратов не открывал дополнительных счетов, хотя местные кооператоры арендовавшие в его институте помещения, выплачивали ежемесячно достаточно большие суммы, которые передавались лично директору института. По предложению Шаповалова началась проверка банков в Москве.

На следующий день число Ирин Тороповых сократилось до двух тысяч — отсеялись младенцы, подростки и женщины старше сорока пяти. Еще через день осталось только семьсот четырнадцать женщин, но разброс был очень велик. Одна из Ирин Тороповых проживала в Петропавловске-Камчатском, а другая — в Норильске. Шаповалов приказал привлечь дополнительные силы, чтобы проверять каждую из семисот молодых женщин, попавших в этот список. Среди них были не только русские, но и белоруски, якутки, удмуртки, чувашки, еврейки. Приходилось тратить время на каждую из этих женщин, запрашивая местные отделения милиции, высылать их фотографии и описание их внешности.

Через два дня осталось только сто семьдесят одна Ирина Торопова. Все понимали, что убийца может объявиться в любом месте, в любом городе, в любом поселке, и поэтому торопились. Дронго продолжал настаивать на проверке всех белорусских городов, в которых были крупные железнодорожные узлы. С одной стороны, Баратов привык ездить на поездах, а с другой — не мог выбрать для проживания небольшой город или поселок, где его сразу могли заметить и опознать. По просьбе Шаповалова министр внутренних дел России позвонил своему коллеге в Белоруссию, и фотографии Вениамина Баратова появились на телевизионных каналах соседней страны. Напряжение не просто нарастало — оно было ощутимым, словно атмосфера перед грозой. Все ждали удара молнии.