Чингиз Абдуллаев - Кубинское каприччио

– Я вас понимаю.

– Но если Бог будет в твоем сердце, ты исполнишь свою миссию до конца. В этой жизни тебе не будет покоя. Ни на земле, ни в небе, ни под землей. Может быть, в другой жизни. Но мы не можем тебе этого обещать. Ты нарушаешь много других заповедей и законов, и впереди у тебя возможен черный мрак.

– Я к этому готов, – он хотел еще что-то сказать, но почувствовал, как глаза закрываются, голова тяжелеет и он уже не в силах противостоять собственной сонливости. Когда он открыл глаза, рядом никого не было. Он сидел за длинным пустым столом. Дронго поднялся и прошел на кухню. Фатьма готовила ужин. – Фатьма, – тихо спросил он, – сюда кто-нибудь приходил?

– Нет, – ответила она, – никто из людей к нам не заходил.

– Понятно. Значит, мне все приснилось. – Он повернулся, чтобы выйти, и только тогда смысл сказанного Фатьмой дошел до его сознания.

– Людей не было, – мрачно повторил он, – может, приходил кто-то другой.

Она взглянула на него и ничего не ответила. Он вышел в столовую, прошел в гостиную и сел за тот самый стол. Вот и гадай теперь. Тебе приснилась эта встреча или она была на самом деле? Он не успел додумать эту мысль до конца, как услышал шум в коридоре. В гостиную прошли Борис Измайлов и Зинур Марчиев. Оба были в мрачном настроении и не готовы к долгим разговорам. Дронго понимал состояние обоих. Они вернулись из дома Хуршиды, где им пришлось выслушать много нареканий в свой адрес. Если в доме мужчины убивают его родственницу, а он не может ее защитить, то как он смеет называть себя мужчиной. Никто не скажет этого прямо в лицо, но каждый об этом будет думать. И позор ложится на всех мужчин, которые были в доме.

Дронго знал много легенд, рассказывающих о правилах чести. Когда один «кровник» уезжал в дальние страны, он привел свою жену к другому «кровнику». Они убивали чужие семьи ровно сорок лет. Но никто и никогда не стрелял в спину, не убивал женщин и детей. Строгие правила такой войны диктовались честью обоих родов. Но «кровник» привел свою жену и попросил разрешения у своего заклятого врага оставить ее в этом доме. «Кровник» хорошо знал, что его враг – человек чести и в таком убежище его жене ничто не грозит.

Борис тяжело уселся на стул, шумно вздохнул.

– Хорошо, что сегодня прилетает Асиф. Трудно быть старшим в семье, исполняя все его обязанности.

– Иса поехал за ним, – вспомнил Дронго. – Что там говорили?

– Они считают Хуршиду почти мученицей, – сообщил Борис, – и если так пойдет дальше, то уже через несколько дней они причислят ее к лику святых. Что у вас?

– Звонили из Баку. Разносчик газет оказался прав. Старик был иностранцем, грузином. Но это не Мильман.

– Слава богу, уже хорошо, – пробормотал Борис, – больше не было никаких известий?

– Больше никаких. Мне кажется, что я начинаю понимать, как все происходило. Мне нужно узнать некоторые детали, и я думаю, что смогу рассказать вам все об этих двух убийствах.

– Кесарю – кесарево, – усмехнулся Борис, – вас волнуют только эти два убийства. А я думаю, как нам найти алмаз. И куда он мог подеваться?

– Это как раз не проблема, – отмахнулся Дронго, – сегодня вечером мы поговорим и о вашем алмазе.

– А мне казалось, что это самая главная проблема, – признался Измайлов, – впрочем, вам виднее. Я уже перестал удивляться. Лишь бы Асиф благополучно доехал до нашего дома. Представляю, как он волнуется.

Борис поднялся и пошел к себе в спальню. Марчиев поднялся следом за ним. Он вообще не произнес ни слова. Дронго взглянул на часы. Наверное, самолет из Санкт-Петербурга уже приземлился. Скоро они выедут оттуда и часа через четыре будут здесь. Он взглянул на свой телефон. Почему они молчат. Уже вечер, у них должны быть хоть какие-то предварительные результаты. Он набрал номер следователя Гасанова. И подождал, пока тот ответит.

– Почему вы молчите? – спросил Дронго. – Неужели до сих пор не получили результатов баллистической экспертизы?

– Мы сейчас выехали из города и едем к вам, – сообщил Гасанов, – вдвоем с начальником полиции. Не хотели заранее вас беспокоить. Нам сказали, что вы все ушли на поминки.

– Я не пошел. Каковы результаты экспертизы?

– Все подтвердилось. Стреляли из одного пистолета. Старая модель. Но кто-то его почистил, привел в порядок и решил воспользоваться. Теперь уже нет никаких сомнений. В Баку и в Красной Слободе стреляли из одного и того же пистолета.

– Спасибо. Привет полковнику. – Дронго отключил телефон. Затем набрал номер телефона в Париже, но женский голос по-французски ответил ему, что абонент временно недоступен и можно оставить свое сообщение. Дронго с раздражением отключил мобильник.

Он поднялся по лестнице, постучал в комнату Бориса, который в этот момент переодевался.

– Войдите, – разрешил Измайлов, и, когда Дронго вошел, он раздраженно пробормотал: – Для человека, который провел ночь со мной в одной кровати, вы удивительно целомудренны. Вы могли бы и не стучать.

– Надеюсь, что сегодня я буду спать уже в своей кровати, – пробормотал Дронго, – мне кажется, что я сумел решить все наши задачи. Осталось уточнить некоторые подробности у вашего брата.

– Он уже прилетел. Я только недавно с ним разговаривал. Просил, чтобы Иса не особенно гнал по дороге.

– Очень хорошо. Значит, сегодня мы соберемся после ужина, и я расскажу вам, кто и зачем пытался найти алмаз, пристрелил сначала Валиду, а затем убил и вашу тетю Хуршиду.

– Кто это сделал? – оживился Измайлов.

– Я должен переговорить с вашим братом и тогда смогу восстановить полную картину происшедших событий.

– Хорошо, – согласился Борис, – но учтите, что ваше молчание не всегда золото. Вот бедная Фатьма вчера не успела сообщить вам, где может находиться сломанный тайник, и об этом успел узнать убийца. В результате это закончилось смертью Хуршиды.

– Надеюсь, что я избегну ее участи, – пробормотал Дронго, – между прочим, в ваше отсутствие сюда приходили три забавных старика.

– Какие старики?

– Не знаю. Мне показалось, что они такие собирательные фольклорные герои. А может, они мне просто приснились. Фатьма ничего не объясняет. Или у меня была галлюцинация?

– Что они хотели? Просили денег? Или рассказывали, как можно спасти вашу душу?

– Ни то ни другое. Как раз наоборот. Пообещали мне вечный мрак и сказали, чтобы я не пытался возвыситься. Все равно «из праха мы пришли и туда уйдем».

– Жалко, что меня не было, – покачал головой Борис, – я бы с ними поговорил. Нужно было задержать их до моего прихода.

– Я даже не уверен, что они были не во сне, – признался Дронго, – но расследование я почти закончил. Остается поставить жирную точку. И тогда мы отсюда уедем.

– Подождем Асифа, – вздохнул Борис, – вы даже не представляете, как мне было тяжело в доме Хуршиды. Все смотрели на меня с таким порицанием, как будто я сам убил свою тетку.

Фатьма начала накрывать стол примерно в девятом часу вечера. Первым в гостиную спустился Зинур Марчиев. Он сидел за столом, катал по скатерти хлебный мякиш, который уже давно превратился в шарик. Марчиев задумчиво глядел перед собой, словно решая какую-то важную задачу. Следом спустился Дронго. Коротко поздоровавшись, он устроился напротив, сразу выпив большой стакан минеральной воды. Его мучила жажда. Третьим спустился Борис. У него был подавленный вид, сказывался тяжелый день. Несколько минут назад позвонил прокурор района, который радостно сообщил, что они едут сюда на обед вместе с гостями, приехавшими из Баку, – полковником Нагиевым и следователем Гасановым.

Гости появились минут через пять, внося в притихший дом суматоху и шум. Через несколько минут приехал Туфан, который не хотел оставаться дома. На завтра были назначены похороны. И хотя по закону тело должны были подвергнуть патологоанатомическому вскрытию, чтобы определить характер внутренних ран, по взаимной договоренности никто особенно не решался потрошить тело уважаемой женщины, которая была родственницей ювелиров Измайловых. Медицинский эксперт только констатировал сам факт смерти от полученного огнестрельного оружия и разрешил выдать тело для последующего погребения. Все прекрасно понимали, что это нарушение закона, на которое часто закрывались глаза. По строгим мусульманским и еврейским канонам вскрывать трупы было просто не принято. Поэтому покойников обычно забирали из больницы, чтобы они не попали в руки патологоанатомов. Об этом знали все, но каждый раз приходилось совершать подобные похищения тел, чтобы не оставлять их на вскрытие. Врачи также не особенно возражали. Как и сотрудники прокуратуры. Когда смерть была очевидной и других причин не существовало, не следовало пренебрегать местными обычаями и настаивать на варварском исследовании тела погибшей женщины.

За столом вспомнили покойную, рассказали о ее достоинствах. Разумеется, никто не пил, вспоминая покойную. Это было запрещено и по мусульманским, и по иудейским канонам. Но после того, как все присутствующие мужчины отдали долг памяти бедной женщине, так нелепо погибшей в этом доме, на столе появились горячительные напитки, которые оказались как нельзя кстати для продрогших с дороги начальника полиции и сотрудников прокуратуры. Но это был уже не местный ужин, а обычный, оставшийся в наследство еще от советских времен, когда водка согревала и утешала гораздо лучше любых слов. Но если во время поминок или поминального ужина присутствие спиртного категорически не допускалось, то во время обычных застолий алкоголь не только допускался, но и приветствовался. Приехавший Нагиев не отказывал себе в удовольствии, обильно прикладываясь к специально поставляемой из России лицензионной водке.