«Пророк» оставляет следы - Игорь Михайлович Фесенко

Хоть Орлов и ожидал этот вопрос, но почувствовал, что к нему он меньше всего готов. Вопрос вызвал в нем бурю противоречий. Как же быть? С одной стороны, обещание, данное отцу: беречь Яценко. С другой — этот майор, кажется, знает о нем все. И эти листовки, которые он разглядел на столе… Этими козырями следователь, бесспорно, мог припереть его к стенке, а если еще и Яценко взят? Тогда он просто будет выглядеть лжецом. У Орлова и в мыслях не было, что листовки могли быть изготовлены кем-либо другим, а не Яценко. — Неужели старик так быстро провалился? А, ладно, что там, в конце концов каждый знает, на что идет и сам в ответе за себя, — решил он.

— В июле я на несколько дней выезжал в Приднепровск. Там установил связь с Семеном Тимофеевичем Яценко.

— Кто вас послал туда? Это задание Хааса или Брауна?

— Ни того ни другого. Я должен был сам найти себе помощников. А Яценко назвал отец. Это его старый товарищ. Кто мой отец, вам, я думаю, известно? — Орлов вопросительно посмотрел на Фомина.

— Продолжайте по существу вопроса. Кто такой Яценко? — И Фомин тут же добавил: — По вашим данным.

— По специальности, я знаю, он врач-терапевт. Это все, что я знаю. Я прожил у него около недели. Он обучился работе на печатном станке. Оставил инструкции по линии «миссии», тайнопись.

— И все? Что вы еще делали в Приднепровске?

Орлов задумался. «Как поступить? Сказать или нет о Мигунко? Не скажу, все равно вытащат это дело на свет божий. А может, Яценко уже показал?..»

— Что же вы замолчали, Орлов?

— Просто я восстанавливаю в памяти детали одной нашей совместной акции: вербовки некоего Мигунко Бориса Карповича.

— Детали, это уже хорошо, — как можно спокойнее и равнодушнее сказал Фомин, чувствуя, что навел Орлова на какую-то «стену», которую тот не может психологически прошибить. — Так как же вы вербовали Мигунко? Может быть, будут расхождения в наших сведениях.

Услышав слово «сведения», Орлов заметно оживился. И, словно забыв о своем положении, не без хвастовства описал обстоятельства и все, что им сопутствовало.

— Надеюсь, теперь вы мною довольны. Я рассказал все.

— Условно да. Что касается Мигунко, вы упустили немаловажную деталь. Его адрес.

— Извините. Я считал, вы его знаете, — Орлов помрачнел, чувствуя, что совершил оплошность. Но адрес назвал сразу, — улица Ясенева, дом тридцать один, квартира сто тринадцать.

— Чтобы закончить с Приднепровском, назовите еще и адрес Яценко. Я хочу проверить…

Эти слова Фомина прозвучали для Орлова, как удар грома. Неужели он ошибся? Неужели они ничего не знали? Тогда откуда эти листовки? Он безропотно назвал адрес Яценко.

— А теперь расскажите, когда и при каких обстоятельствах вы пользовались радиопередатчиком? — пошел дальше Фомин, почувствовав, что выиграл важное сражение и нигде не переиграл.

— Когда был с Ольгой на юге, передал всего одну фразу. Ее содержание: «Янек ищет дядю». Запрашивал центр, предупрежден ли дядя Василий Константинович, проживающий в Пскове, о возможном моем у него появлении. Потом по «Рэдио Транс Юроп» из Лиссабона проповедник Пейсти в своей еженедельной передаче на Советский Союз произнес фразу: «Христос с нами». Он повторил ее трижды, и это был сигнал мне. Означал он: «Все в порядке».

3

Вечером после доклада Фомина Михайлов пригласил его группу на совещание. Подвел итоги недели, определил направление дальнейших действий. Теперь главным было побыстрее разматывать клубок связей Готье, уличить его. Материалов, свидетельствующих о несовместимости его деятельности со статусом дипломатического представителя, набралось более чем достаточно. В деле была фотокопия донесения из колумбария, имелась кинопленка, как его супруга закладывала почту в тайник, показания Кисляка. Этого было достаточно для выдворения Готье из СССР.

— Целесообразно проверить показания Попова, — продолжал полковник. — И по возможности выяснить, какие планы строит этот дипломат в отношении своих людей. Кисляка он, конечно, со счетов сбросил, никаких иллюзий не питает. А вот Попов для него еще не потерян. И только у него были прямые выхода на Антона Васильевича.

— Как лучше распределить силы? — спросил Фомич.

— Да, это важный вопрос. — Михайлов посмотрел на майора с каким-то извиняющимся видом. — Вон Сергей Евгеньевич даже с лица сдал. Его будем разгружать. Он пускай плотнее займется Поповым и Готье. У вас, Николай Петрович, — обернулся он к Мишину, — будет свой твердый орешек — Волков. Судя по первому допросу, он будет делать попытки откреститься от обвинений в антисоветской деятельности, прикрываясь приверженностью евангелистскому учению и прочее. И коль скоро вы выделяетесь нами в главные теологи, то и карты в руки. И Дронову не забудьте. Помните показания ее соседки, которой она давала читать Евангелие, листовки? Опять же необходимо выяснить, откуда у нее появились деньги. Полагаю, что тут не обошлось без помощи «миссии». Орлов показывал, какие солидные средства они отпускают для того, чтобы заполучить в свои сети заблудшие души. Надо очень осторожно постараться вырвать ее из этих пут. И выявить тех, кого она, возможно, успела обработать, хоть я не очень верю в ее способности. Нужно будет установить, откуда она получала литературу. Видимо, от той странной подруги жены Кисляка. Действуйте.

— Ясно, товарищ полковник, — сказал Мишин.

— Теперь остаются Яценко и Мигунко. — Михайлов посмотрел на Фомина. — Подготовьте все материалы по этой, будем считать, автономной операции. Там все понятно, и нужно только арестовать Яценко. В Приднепровск поедет капитан Николаев. Готовьте документы и, как говорится, — с богом. Пока же я кое-что подброшу. Свежее. Николаев, огласите всем, — он протянул капитану бумагу.

Николаев прочитал:

— Ну, как букет? — спросил Михайлов. — Может быть, Яценко кто-нибудь из них? Вот и разберитесь,