Джек Хиггинс - Эпицентр бури

Макеев отбросил газету:

— Последствия?

— Это все, что известно на данный момент. — Арон поднял глаза и воздел руки к небу. — Слава Всевышнему!

Фергюсон стоял возле передвижной радиостанции на Маунтбаттен-Грин с инспектором-детективом Лейном и сержантом Маки. Шел легкий снежок. Группа полицейских-специалистов тщательно обследовала третью бомбу Фахи, которая не взорвалась.

— Плохо дело, сэр, — сказал Лейн. — Как говорили раньше, удар прямо в сердце империи. Я имею в виду, разве можно позволить уйти от наказания за такие дела?

— У нас демократия, инспектор. Жизнь должна продолжаться, и мы не можем превращать Лондон в вооруженную крепость по типу стран восточного блока.

К Маки подошел молодой полицейский с переносным телефоном и что-то ему прошептал. Сержант обратился к Фергюсону:

— Извините меня, бригадир, это срочно. Ваше бюро пытается связаться с вами. Им звонила капитан Таннер.

— Дай сюда. — Бригадир взял телефон. — Фергюсон слушает. Понимаю. Сообщите мне номер.

Он кивнул Маки. Тот быстро достал блокнот и карандаш и записал номер телефона, который продиктовал ему Фергюсон.

«Мерседес» ехал по Доркингу, когда зазвонил телефон. Мэри немедленно сняла трубку:

— Бригадир?

— Что происходит? — спросил он.

— Бомбовый удар по дому номер десять. Это должен быть Диллон. Мы узнали, что он достал пятьдесят фунтов семтекса вчера вечером в Лондоне у Джека Харвея.

— Где вы сейчас?

— Выезжаем из Доркинга, сэр, следуем по Хоршам-Роуд. Мартин, я и Харри Флад. Мы достали адрес Диллона.

— Сообщите его мне. — Он вновь кивнул Маки и повторил вслух то, что говорила Мэри, чтобы сержант мог записать.

Мэри сказала:

— Дорога не очень хорошая, сэр, снег, но мы должны быть на этой ферме Кадж-Энд через полчаса.

— Хорошо. Не надо спешки, Мэри, дорогая. Но не дайте улизнуть этому подонку. Мы окажем вам поддержку, как только сможем. Я буду в своем автомобиле, у тебя есть номер телефона.

— Хорошо, сэр.

Она положила трубку. Флад обернулся:

— Порядок?

— Поддержка в пути, мы не должны позволить ему улизнуть.

Броснан достал из кармана браунинг и проверил его.

— Он не уйдет, — произнес он хмуро. — На этот раз нет.

Фергюсон спокойно сообщил Лейну обо всем, что произошло, и спросил:

— Инспектор, что, по вашему мнению, предпримет Харвей?

— Отправится за медицинской помощью к какому-нибудь связанному с ними врачу в небольшой частной лечебнице, сэр.

— Хорошо, пусть наведут справки, но не вмешивайтесь. Только установите за ними наблюдение. А вот в это местечко Кадж-Энд мы должны отправиться как можно скорее. Ступайте и распорядитесь о машинах.

Лейн и Маки быстро ушли. Фергюсон собирался пойти за ними, но в это время из-за угла дома вышел премьер-министр в темном пальто. С ним был министр внутренних дел и несколько помощников. Он заметил Фергюсона и подошел к нему.

— Дело рук Диллона, бригадир?

— Полагаю, да, господин премьер-министр.

— Довольно точно. — Он улыбнулся. — Слишком точно, чтобы чувствовать себя уютно. Удивительный человек этот Диллон.

— Осталось недолго потерпеть, сэр. Я получил наконец адрес места, где он находится.

— Тогда не буду задерживать вас, бригадир. Действуйте, и как можно быстрее.

Фергюсон повернулся и поспешно удалился.

Дорога через лесок в Кадж-Энд была засыпана толстым слоем снега. Анжела проехала по ней до двора, въехала в сарай и выключила мотор. Наступила полная тишина.

— Что теперь? — спросил Фахи.

— Думаю, нам не помешает хорошая чашка чаю. — Диллон вышел из машины, обошел ее, открыл задние двери и вытащил доску.

— Помоги мне, Данни.

Они спустили «БСА», и Диллон поставил его на подставку.

— Поработал хорошо. Ты, Данни, проделал хорошую работу.

Анжела вышла первой, за ней последовали мужчины.

— У тебя что, вообще нет нервов, Син? — заметил Фахи.

— Я никогда не видел в них особой необходимости.

— Зато у меня они есть, и мне нужно виски, а не какой-то проклятый чай!

Фахи пошел в гостиную, а Диллон поднялся в свою спальню. Он нашел старый вещевой мешок и быстро положил в него свой костюм, плащ, рубашки, ботинки и разные мелочи. Проверил бумажник. Там оставалось около четырехсот фунтов. Потом взял портфель, в котором лежали оставшиеся пять тысяч долларов, и вальтер с глушителем Карсвелла. Он снял предохранитель, чтобы пистолет был готов к немедленному использованию, и положил его обратно в портфель, где лежали водительские права из Джерси и права пилота. Расстегнув куртку, он проверил беретту и засунул ее за пояс кожаных штанов сзади, так, чтобы рукоятка была прикрыта курткой.

Когда он спустился вниз с вещевым мешком и портфелем, Фахи стоя смотрел телевизор. На экране были кадры Уайтхолла под снегом, Даунинг-стрит и Маунтбаттен-Грин.

— Только что показывали, как премьер-министр осматривает нанесенный ущерб. Выглядел он так, как будто его не беспокоит ничего на свете.

— Да, ему здорово везет, — ответил Диллон. Вошла Анжела и протянула ему чашку чая.

— Что теперь будет, господин Диллон?

— Ты сама прекрасно знаешь, Анжела. Я улетаю в синюю даль.

— В это место в Сен-Дени?

— Правильно.

— Хорошо тебе, Син, а мы, значит, остаемся здесь хлебать баланду? — сказал Фахи.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты знаешь, о чем я говорю.

— Ни у кого ничего на тебя нет, Данни. Ты в безопасности до второго пришествия. За мной охотятся эти педерасты. Броснан и его приятельница, да и Фергюсон, отнесут все это на мой счет.

Фахи отвернулся, а Анжела попросила:

— Не могли бы мы полететь с вами, господин Диллон?

Диллон поставил чашку и взял девушку за плечи.

— В этом нет необходимости, Анжела. Только я должен бежать, но не ты или Данни. Они даже не знают о вашем существовании.

Он подошел к телефону и позвонил на аэродром в Гримсторпе. Грант ответил немедленно:

— Да, кто это?

— Питер Хилтон, старина. — Диллон заговорил голосом человека, окончившего публичную школу. — Порядок с моим полетом? Не слишком много снега?

— На другом конце в Западной провинции все чисто. Хотя могут быть неудобства при взлете здесь. Когда вы собираетесь лететь?

— Я буду у вас через полчаса. Годится?

— Я буду ждать вас.

Когда Диллон положил трубку, он услышал крик Анжелы:

— Нет, дядя Данни!

Диллон обернулся и увидел, что Фахи стоит в дверях с обрезом в руке.

— Это не устраивает меня, Син. — Фахи взвел курки.

— Данни, друг, — Диллон развел руками. — Не делай этого.

— Мы летим с тобой, Син, и поставим на этом точку.

— Твои деньги, ты о них беспокоишься, Данни? Разве я не сказал тебе, что человек, на которого я работаю, может устроить выплату в любом месте?

Фахи охватила дрожь, обрез ходуном ходил в его руке.

— Нет, это не деньги. — Он замялся. — Я боюсь, Син. Боже, когда я увидел все это по телевизору! Если меня схватят, я проведу всю оставшуюся жизнь в тюрьме. Я слишком стар, Син.

— Тогда скажи, почему ты пошел со мной на дело?

— Хотел бы я сам знать почему. Сидел здесь все эти годы, скучал до чертиков. Фургон, мортиры — надо было что-то делать, просто фантазия. А потом появился ты и превратил это в реальность.

— Понимаю, — сказал Диллон.

Фахи поднял обрез.

— Поэтому вот что, Син. Если мы не уходим, не уйдешь и ты.

Рука Диллона нащупала сзади рукоятку беретты. Быстрое движение — и он дважды выстрелил в сердце Фахи, который, спотыкаясь, проковылял в прихожую, ударился о стену и сполз на пол.

Анжела закричала, выскочила и упала на колени возле дяди. Потом медленно поднялась, не отрывая глаз от Диллона:

— Вы убили его!

— Он не оставил мне другого выбора.

Она повернулась, схватилась за входную дверь. Диллон двинулся за ней. Она бросилась через двор в один из сараев и исчезла там. Диллон вошел внутрь и встал на пороге, прислушиваясь. Где-то на сеновале послышался шорох, и оттуда посыпалась соломенная труха.

— Анжела, послушай меня. Я возьму тебя с собой.

— Нет, вы этого не сделаете. Вы меня убьете, как дядю Данни. Вы — кровавый убийца, — проговорила она приглушенным голосом.

Он вытянул левую руку и прицелился в сено.

— А чего ты ожидала? Что, по-твоему, все это было, игрушки?

Она не ответила. Диллон поспешил к дому, переступил через тело Фахи, засунул беретту обратно за пояс, взял портфель и вещевой мешок со своей одеждой, вернулся в сарай и положил вещи на сиденье «морриса».

Потом снова повернулся в сторону сарая:

— Поедем со мной, Анжела. Я никогда не причиню тебе зла, клянусь. — В ответ ни слова. — Тогда иди к черту, — сказал он, сел за руль и уехал по дорожке.