Жан Брюс - ОСС 117. Совершенно секретно

– Но это не мешает мне заниматься любовью, когда мне хочется, и получать от этого удовольствие. Ваш мозг западного человека может это понять?

Юбер очень серьезно ответил:

– Я всегда считал, что в любви женщины имеют такие же права, как и мы. В вашем случае это право тем более обосновано, что вы должны находиться в прекрасной физической форме.

– Именно так я и думаю.

– Тогда, – заявил неисправимый Юбер, – я к вашим услугам, мадам.

– Спасибо, вы очень любезны, – поблагодарила она таким же тоном, как если бы он предложил ей руку, чтобы помочь перейти через ручей. Она по-прежнему вела себя как светская дама.

Юбер вдруг захотел ее и спросил:

– Сейчас?

– Нет, сейчас не время. Я должны приготовить поесть, к тому же нам надо о многом поговорить...

– Вы что, всегда все делаете по расписанию? – раздраженно бросил он.

Лин повернулась к нему спиной и пошла к двери.

– Простите, я дурак.

– Я вам уже говорила: вы глупы, но очень хорошо сложены.

Она вышла, а Юбер тихо засмеялся. Эта дамочка была занятным феноменом.

Одежда оказалась простой, среднего качества, неброских цветов. Как раз то, что нужно.

Он начал одеваться.

Лин Маннова положила Юберу еще несколько жареных сардин и сказала:

– Не думаю, что им удастся заставить Такару заговорить, но они могут догадаться, что прошлой ночью на берег в окрестностях Ногликов высадился человек, и начать его поиски. Нельзя дать им время дойти до нас.

– Командуйте, Лин. Я в ваших руках.

Он отпил несколько глотков горячего чая и стал ждать продолжения. Она доела сардину и сказала:

– Я получила приказ проводить вас в Погоби. Это нелегко...

– Я никогда не думал, что это будет легко.

– Прямой дороги туда нет. Отсюда надо ехать через Адатиум, Александровск и Трамбасс. Адатиум – маленький шахтерский городок в горах. Из Ногликов туда ведет плохая дорога. Александровск – главный порт в Татарском проливе; десять тысяч жителей. Недавно построенная железная дорога соединяет Адатиум с Александровском. Линия начинается в Гродекове, в угольном бассейне Дербиненко... Вы представляете себе, о чем я говорю?

Юбер с полным ртом энергично кивнул головой.

– Я могу нарисовать вам по памяти карту Сахалина и безошибочно указать на ней населенные пункты, о которых вы говорите. Можете продолжать. Если что-нибудь будет непонятно, я попрошу у вас разъяснений.

– Таким образом, в Адатиуме можно сесть на поезд с углем, идущий к Гродекова в Александровск. Пассажирских вагонов нет, но многие люди устраиваются, как могут, на угле, и никто им ничего не говорит. Если вы не привлечете к себе внимания, то сможете добраться до Татарского пролива, избежав проверки документов...

Она встала, унесла тарелки и через минуту вернулась, неся главное блюдо: свиные ребрышки с рисом.

– Самой сложной будет первая часть поездки: из Ногликов в Адатиум. Если вы не пойдете пешком и не поедете на велосипеде девяносто километров по дороге, все время идущей на подъем, придется садиться в автобус. Концентрация двадцати пассажиров на таком маленьком пространстве в течение четырех часов неизбежно будет опасной для человека в вашем положении.

– Тем более, что я недостаточно хорошо говорю по-русски, чтобы сойти за местного. У меня не очень большой словарный запас.

– Вы понимаете этот язык?

– Да, почти все, что говорят, но я полагаю, что здешние жители разговаривают на своем особом диалекте?

– Да, конечно. Но коренных сахалинцев мало. Население на три четверти состоит из настоящих русских. В сорок шестом была массовая иммиграция из ста тысяч человек.

– Я не буду много болтать.

Она отпила несколько глотков чая, отставила кружку и с задумчивым видом сказала:

– До Адатиума вам придется действовать одному. Арест Такары запрещает мне прикрывать вас при отъезде. Если вас арестуют, я не должна провалиться...

– Полностью с вами согласен, – одобрил Юбер. – Таковы правила игры.

– Тем не менее я поеду тем же автобусом, но ни под каким предлогом не вступайте со мной в контакт. Только я могу брать на себя инициативы такого рода...

– Полностью согласен. Можете мне доверять.

Ее светло-голубые глаза сузились.

– Я знаю, – сказала она. – И не хотела бы иметь вас своим противником.

– Лично я не отказался бы побороться с вами... в рукопашном бою.

Лин осталась холодной.

– Я хотела сказать, что могу вам доверять, потому что вы сильный, безжалостный, энергичный и, должно быть, редко совершали ошибки во время заданий...

Он кивнул.

– Я вышел невредимым из многих передряг, потому что, наверное, чего-то стою. И конечно, мне очень везет...

Надпись, выгравированная на бордюрном камне, указывала: "Адатиум 84 – Нуиво 5". Нуиво было старым названием Ногликов.

Юбер поглубже надвинул на голову кепку, повесил котомку на лямку и сел на каменную тумбу. Где-то недалеко гудел самолет. Юбер машинально поднял глаза на узкую полоску неба, видневшуюся между кронами гигантских пихт, но ничего не увидел. Самолет улетел, и снова запели птицы.

Узкая каменистая дорога, казалось, терялась в густом лесу, росшем по обеим ее сторонам. Перед Юбером была тропинка, по которой он пришел, обойдя Ноглики. Маннова посоветовала ему не садиться в автобус в городе и указала лесную тропу, позволявшую выйти на шоссе. Поблизости шла крупная рубка, и Юбера могли принять за дровосека.

Он посмотрел на свои руки, которые были натерты смолой и грязью, на грязные ногти. Руки лесоруба... От ботинок из жесткой кожи у него болели ноги. В Адатиуме надо будет найти другие, если, конечно, он туда доедет, в чем отнюдь не был уверен...

Он поднял кепку и провел рукой по наголо обритой голове, к чему еще не успел привыкнуть. Лин сама провела эту операцию после того, как убедила Юбера, что его стрижка слишком "западная" и может привлечь к нему внимание.

Послышался шум мотора. Он надел кепку и прислушался. Это должен быть автобус. С сильно бьющимся сердцем он встал и повесил торбу на плечо. Он прекрасно знал свою роль, но в делах такого рода всегда следует ожидать непредвиденных случайностей.

Автобус медленно выехал из-за поворота. Он был старым, японской модели. Наверняка военный трофей, заканчивающий свою жизнь на службе обществу. На крыше лежала куча багажа. За жалкой машиной стлалось густое облако выхлопных газов.

Юбер помахал рукой, как ему говорила Лин Маннова. Автобус остановился, жутко скрипя. Открылась дверь. Юбер вошел и тут же сказал шоферу:

– Адатиум.

– Десять рублей, – ответил тот, отрывая билет от бобины.

Юбер отдал десять рублей и, взяв билет, кивнул головой, что должно было означать "спасибо". "Говорите как можно меньше, – посоветовала Маннова. – Не бойтесь, что вас примут за нелюдимого или невоспитанного человека". Он повернулся лицом к салону, пока шофер трогал с места на первой скорости. Когда автобус поехал, Юбер взялся за металлический поручень, а потом пошел в середину, где оставалось несколько свободных мест.

Лин Маннова сидела у окна, справа, если смотреть по ходу движения, в трех рядах от двери. Она читала толстую книгу, обложку которой защищала газета, и ни на секунду не подняла глаза.

Юбер сел на заднее сиденье, занимавшее всю ширину автобуса. Искусственная кожа была вытертой, и из нее вылезали волос и пружины. Юбер немного поерзал между соседями, но быстро отказался от попыток сесть поудобнее и поставил котомку на колени.

Справа сидела женщина средних лет, некрасивая, худая и плохо одетая, прижимавшая к тощей груди жалкого котенка. Слева толстяк с ярко-красным лицом, одетый в хороший плащ и в коричневой шляпе на голове, казалось, дремал. Его толстые руки лежали на широких ляжках. Ногти на пальцах были обгрызены до кожи, и от него исходил сильный запах пота и мочи.

Юбер принял неприветливый вид и стал смотреть перед собой на белую дорогу, шедшую прямо в сердце густого леса гигантских пихт.

Толстяк пошевелился и спросил, дыхнув в лицо Юберу чем-то кислым:

– Вы далеко едете?

Юбер медленно повернул голову к соседу и смерил его злым взглядом.

– А что? – раздраженно спросил он.

Толстяк пожал плечами и что-то пробурчал сквозь зубы. Женщина, сидевшая перед ним, сказала без видимой причины:

– Через полчаса стемнеет.

Это была правда, а они проехали только половину пути. Уже некоторое время дорога равномерно поднималась, выделывая многочисленные повороты. Пихтовые леса следовали один за другим, разделенные небольшими скудными пастбищами, где паслись стада коров. Время от времени автобус останавливался в крохотных деревушках из деревянных домов.

Котенок с блеклой шерсткой продолжал спать на тощей груди своей тощей хозяйки. Лин Маннова продолжала читать книгу.

– Эти леса красивее, чем на континенте... Вы лесоруб, товарищ?

Юбер снова повернул к нему свое враждебное лицо и спросил недовольным тоном: