Владимир Быстров - Царская охота

 Прошло еще несколько дней, и пустырь за деревней полностью преобразился, больше напоминая теперь обычную базу передвижной механизированной колонны. Площадка была выровнена, засыпана песком и обнесена невысоким забором из сетки-рабицы. В дальнем углу, ближе к лесу установили небольшой вагончик на резиновых колесах, в котором разместилась контора. Рядом с конторой из щитовых панелей был собран длинный барак – своего рода общежитие для строителей, большинство которых составляли украинские и таджикские мигранты. Еще один, но значительно меньший по размерам барак стал импровизированной кухней, а пристроенный к нему навес с длинным, сколоченным из досок столом посредине и двумя такими же длинными и тоже дощатыми скамьями – столовой. И теперь не успевали деревенские петухи еще закончить свою утреннюю побудку, а из расположившегося за околицей лагеря дорожников уже доносились звуки запускавшихся дизелей, стук открываемых кабин и капотов машин, негромкие переговоры людей... Это, впрочем, продолжалось недолго, и вскоре вся техника уже покидала базу и разъезжалась по своим объектам. Экскаватор въезжал на давно заброшенный, но теперь спешно возрожденный песчаный карьер в полукилометре от деревни. У экскаватора сразу выстраивалась очередь большегрузных самосвалов "Iveco" с высокими металлическими бортами. Заполнив кузов до самого верха, очередной самосвал отправлялся по уже отсыпанному участку дороги в самый ее конец выгружаться, а его место занимал следующий. Привезенную и высыпанную на новый участок кучу тут же принимался разглаживать тяжелый бульдозер. Словно огромный утюг, он сновал взад и вперед, не останавливаясь ни на мгновение, лишь смещаясь вправо и влево от одного края дороги к другому, чтобы освободить место для выгрузки  новой порции песка. Этот своеобразный "конвейер" работал с раннего утра и до самых сумерек, прерываясь только на короткий обед, и вскоре уже восстановленная, а правильнее было бы сказать – заново отстроенная – дорога вначале заметно отодвинулась от деревенской околицы, а затем и вовсе скрылась далеко за поворотом.

 Спустя неделю на высоко нависавшем над рекой автомобильном мосту появился черный внедорожник главы района. Остановив машину посредине моста, он вышел из кабины и принялся осматривать желтую ленту недавно выстроенной грунтовки, уже на несколько километров протянувшуюся от окраины деревни вдоль реки вниз по ее течению. Тут же из лагеря строителей выехала серая "Нива", быстро пропылила по ухабистой деревенской улице, слегка рыкнула двигателем, преодолевая крутой подъем, выбралась на автотрассу и завернула на мост. Посредине моста, визгливо скрипнув колодками и едва не упершись своим бампером в передний бампер внедорожника, "Нива" резко затормозила.  Из нее выбрался прораб и торопливым шагом направился к стоявшему у перил главе районной администрации.

 – Ну, много прошли? – не здороваясь, хмуро спросил тот. – Ты мне давай, понимаешь, не затягивай! Чтобы, понимаешь, до конца месяца дорога была мне закончена! А то я вам быстро тут, понимаешь, всем пооткручиваю… И не только головы, понимаешь?!

 – Да понимаю я, Сергей Валентинович! – недовольный таким обращением пробурчал прораб. – Мы и так гоним без выходных и "проходных"… Успеем, какой вопрос! Там осталось-то всего километра три, не больше! Вы только насчет бетонных труб распорядитесь, а то у нас еще два ручья впереди – без труб ну никак будет не пройти! Если хотите, съездим – сами посмотрите…

 – Некогда мне с тобой тут раскатывать! – невольно покосившись на свой чистенький внедорожник, буркнул в ответ глава администрации, – А трубы тебе будут, сегодня же будут! Еще вопросы есть? Нет? Тогда я поехал!

 Он развернулся и направился, было, к своей машине, но прораб успел ухватить его за рукав.

 – Сергей Валентинович, минутку… У нас тут еще один вопрос остался…  Там, это… деревня эта… ну, Щукино… Так ее точно сносить будем? Там же вроде бы живет кто-то, нет? А если они, ну, откажутся это… в смысле – съезжать? Нам эти разборки с местными ни к чему!

 – Не переживай, без тебя разберутся! Понадобится - и милиция приедет, и ОМОН, если что, подгоним!  Ты, главное, делай свое, а это – наши проблемы! Еще что–то? Тогда бывай!…

 Кипевшая за околицей деревни бурная деятельность, разумеется, не могла остаться незамеченной ее обитателями и бурно обсуждалась ими при каждой встрече. И, как легко было догадаться, основным интересовавшим их вопросом была конечная цель ведущегося строительства. Мнения на этот счет высказывались самые разнообразные, иногда совершенно противоположные.

 "Военный объект будут строить!", – уверенно заявлял местный пенсионер Мухин, – "Вот еще чуток от деревни отойдут и приступют! Чтобы, значитца, за космосом наблюдать! Раньше такой под Валдаем был, а как новые власти пришли, так его, значитца, сразу похерили! Мишка Горбатый и похерил, чтоб ему пусто было! Туда – в шахты эти – опосля еще деньги старые скидывали! Ну те, советские, когда самая первая реформа была… А опосля, когда кто-то из местных пацанов в этих шахтах разбился – за деньгами они, значитца, лазали – тут их сразу все и прикрыли! Плитами бетонными прикрыли, а сверху еще жидкого бетону налили, чтоб уж совсем никто не залез!"

 "Ерунду вы городите, уважаемый!" – солидным тоном возражал ему другой пенсионер, только московский, Николай Алексеевич Кашицин. Николай Алексеевич со своей супругой уже третий год почти безвыездно проживали в Дедовой Луке и по праву считали себя вполне местными жителями. В Москву они наведывались всего два раза в год – проверить состояние своей "двушки", да собрать с арендовавших ее жильцов плату за очередные полгода. Плата давала ощутимую прибавку к их с супругой скромной пенсии. На эту прибавку Николай Алексеевич вскоре приобрел себе новенький "Ford Fusion" и теперь считался в деревне человеком весьма зажиточным. Характер у него, впрочем, был добрый, не прижимистый, и он, собираясь в райцентр за покупками, никогда не отказывался подвезти любого из соседей в поликлинику, сберкассу или по каким-либо другим надобностям.

 "Ну, подумайте сами – какой такой военный объект может тут строиться? Считай, в самом центре России, да еще и между двумя столицами! Все значительно проще – дорогу они хотят сократить!"

 "Какую еще дорогу?" – горячился пенсионер Мухин. – "У нас тут одна дорога – из районного центра в областной! Ну, и чего ее сокращать?"

 "Не скажите, уважаемый, не скажите!" – усмехался в ответ Николай Алексеевич. – "Вы забываете о федеральной трассе! Она, между прочим, проходит всего в тридцати километрах ниже по течению! А сейчас, чтобы попасть на нее – это тоже между прочим! –  нужно сделать крюк чуть ли не в двести километров! Уж, поверьте – это я вам как автомобилист заявляю! Да я сам по этой дороге два раза в год гоняюсь…"

 Но ближе всех к истине, как выяснилось впоследствии, оказалась старейшая жительница деревни, восьмидесятидвухлетняя Мария Харитоновна Рохлова. По причине весьма преклонного возраста она страдала обычными для этого возраста суставными и сердечными заболеваниями, и врач районной поликлиники, помимо длинного списка всевозможных лекарственных препаратов, прописал ей также ежедневные получасовые прогулки на свежем воздухе. Понятно, что чего-чего, а уж свежего воздуха в деревне было предостаточно! А "баб Маша", как ее называли местные жители, вскоре настолько приохотилась к этим прогулкам, что постепенно увеличила их продолжительность до часу, а то и полутора. "Не у телевизора же сидеть день-деньской!" – объясняла она свое увлечение. – "У меня и так от него уже давление в сердце делается и глаза слезятся. Глядишь, скоро совсем ослепну!" И, невзирая на погодные условия, она обходила по кругу всю деревню, после чего отправлялась в расположенный поблизости лес, где бродила по ближним опушкам, попутно собирая грибы и ягоды. Нужно заметить, однако, что помимо этих личных дел, баба Маша также присматривала за расположенным в небольшой березовой рощице у автотрассы воинским захоронением. Последнее она исполняла добровольно, с большим тщанием и заботой.

 "Была я у ихнего старшого, говорила с им!" – уверенным тоном сообщила она своим односельчанам, выслушав все их мнения и доводы относительно строящейся дороги. – "Бордель там будут строить в Щукине! Для бандюков московских бордель! Говорит, в Москве уже и бля…" Тут баба Маша запнулась, тоненько хихикнула и быстро перекрестила рот: "Прости меня господи! Нечистый поблазнил! Я хотела сказать, уже и девки в Москве заказаны, которые с легким поведением! Ну, сами понимаете… И сейчас дожидаются только, когда домики там поставят.  А дорогу делают, чтобы материалы всякие на стройку возить. А как все построят, так дорогу  снова и зароют! Это чтобы, значит, никто чужой не совался!"

 "Что-то, Мария Харитоновна, привирает этот твой старшой!" – с сомнением заметил Николай Алексеевич. – "Нет, насчет борделя, может, и не врет, а вот касательно дороги… Сами-то они как потом добираться туда будут – по воздуху?"