Юрий Горюнов - Удача не бывает случайной

Сара купила все что хотела, мы еще побродили по вечернему Парижу, воздух которого был наполнен благоуханием романтизма и любви.

— И что теперь? — спросила она, когда мы оба решили прекратить хождение по городу. — Я не знаю, как тебя благодарить, какова цена твоей услуги?

— Я денег не беру. Надо жить и духовной пищей, — ответил я, глядя ей в глаза.

— Это я как раз поняла. Кроме духовной пищи есть и иные. Поехали?

Я понял, что она имеет в виду. Все привело к тому, что Сара ночевала у меня.

Утро было солнечным и приятным, похожим на то, о котором я говорил Саре вчера. Единственное отличие было в том, что мы не пошли в кафе пить кофе, и есть круассаны. Кофе мы пили на кухне. Скованности от проведенной вместе ночи не было, взрослые люди, но вот времени провожать ее, у меня не было тоже.

— У меня самолет после обеда, еще надо заехать в отель забрать вещи, — сообщила мне Сара. — Не надо меня провожать, не будем портить воспоминания о вчерашнем дне, — предложила она, словно прочитав мои мысли. — Встретились — разошлись. Смысла встречаться еще раз, нет.

— Почему? — спросил я из вежливости, хотя сам считал так же.

— К чему нам эти ненужные воспоминания? Мы же не будем продолжать отношения. Ты не склонен к семейной жизни. Ты эгоист.

— Даже так?

— В хорошем смысле. Эгоист по природе. Ты любишь жить один. Ты не спрашивал ничего обо мне и это замечательно, тебе это не надо, а мне тем более.

— Ты что секретный агент, что не можешь о себе рассказать?

— Кто знает. Чтобы я ни сказала, все может оказаться ложью.

— Часто приходится лгать?

— Не больше чем другим. Если захочется увидеть тебя, где искать знаю — на Монмартре.

— Я бываю там, но не скажу, что часто, — выдал я ей долю правды, если правда бывает в долях.

Мы допили кофе, я вызвал такси, и Сара уехала, оставив после себя легкий аромат духов. Мне стало легче, теперь я был свободен, и пора было направляться к тайнику. Позвонив Элен — директору моего салона, я известил, что задержусь, вздохнув с облегчением, что вновь остался один.

После ухода Сары, я должен был войти в норму своей привычной жизни, жизни своего дома, где был привычный для меня порядок. В нем был уют, созданный мной, чтобы заполнить пустое пространство квартиры, но я свыкся с этим порядком. Я привык к тишине, наверное, даже сжился с ней, как и с одиночеством в доме, когда я мог сидеть в кресле, размышляя, зная, что никто не будет меня отвлекать. Неизвестно, смогу ли я вообще жить с кем-либо под одной крышей, чтобы меня не раздражали, пусть и самые приятные люди. Даже временные красотки становились в тягость, как только их роль исчерпывалась. Цинично, конечно, но факт.

И главное, живя с кем-то, обрастаешь привычками. Став нелегалом, я знал, что таких, как я, вычисляют по привычкам, и старался не забывать об этом. Иногда я носил очки, иногда нет. У меня было любимое вино, но старался не отдавать ему предпочтения, периодически меняя сорта и марки вин. Ходил в самой разнообразной одежде: темных и светлых костюмах, джинсах с футболками. Кстати об одежде.

Место, куда мне следовало ехать, требовало подготовки и очень тщательной. Это был район Сен-Дени, достаточно неспокойный район, где жило много иммигрантов из бывших колоний. Днем еще можно пройти, проехать, как туристу, но у меня была иная задача, я должен был извлечь информацию. Почему ее там заложили, я мог только догадываться — видимо связник либо приезжал туда, либо там жил и ему удобнее было провести закладку там. Возможно, он был арабом, а значит и мне предстояло им стать. Искусству гримироваться меня научили.

Около часа я потратил на грим, но оделся более привычно для Парижа: рубашка, джинсы, кроссовки, но достаточно дешево. В зеркало на меня смотрел мужчина-араб, лет под пятьдесят.

Выждав время, чтобы не попасться на глаза кому-либо из жильцов дома, следующих на работу, я спустился в гараж и выехал.

На машине я доехал до метро, и, припарковав ее, спустился на платформу, а затем по 13-ой ветке доехал до станции Базилик-де-Сен-Дени. Далее я углубился в улицы. Мимо, без сирены, проехала машина скорой помощи в сопровождении полицейских. Иначе нельзя появляться в этом районе, были случаи нападения на врачей. Изредка вглядываясь в ряды домов, я прошел вдоль улицы, и возле обшарпанного дома, свернул в грязный, безлюдный переулок, в который едва слышно доносился шум улицы. «Не могли найти место получше, — в очередной раз подумал я, так как изучал все места тайников заранее, чтобы не тратить время на их поиски и не вызывать подозрения. Я должен был ориентироваться свободно. Могли бы и в другом районе заложить, арабов по улицам Парижа не гоняют. Ну что ворчать, — успокоил я себя, — как есть, так и надо выполнять задачу».

Я подошел к невысокому старому дому, построенному более полувека назад. Потемневшие стены, выложенные белым кирпичом, не придавали ему красоты. Между домами-двойниками была небольшая ниша, которую можно заметить, только проходя мимо. Солнце туда не проникало, за счет общей крыши соседних домов, и антрацитовая темень, могла укрыть, если было необходимо. Я, не замедляя шага, шагнул в нишу и на стене одного из домов нащупал щель, из которой извлек маленькую плоскую коробочку, бросил ее под картонное дно сумки, которая висела на плече, и вышел, не спеша, направляясь в обратную сторону.

— Эй, приятель, подожди, — услышал я голос за спиной. Обернувшись, понял, что убегать себе дороже. Я увидел направляющихся в мою сторону парней-арабов лет по двадцати.

— Ты что там делал? — спросил один из них. — Мы тебя раньше здесь не видели.

— Да вот приспичило, — пробормотал я, придав голосу извиняющиеся нотки.

— И ты посчитал, что у нас здесь общественный туалет! Ты ушел, а мы должны здесь всем этим дышать и жить с запахом твоих нечистот?

— Да я там не первый, — робко произнес я в ответ.

— Но ты здесь чужой. Покажи-ка, что у тебя там, в сумке? — и, видя, мою нерешительность, тот, кто начал разговор, протянул руку и взялся за сумку. Я решил пока не вступать в конфликт, а посмотреть, что будет дальше и принимать решение по ситуации.

Парень открыл сумку, посмотрел и достал из нее пакет, где были бутерброды с сыром, и бутылка воды. Все это я предварительно положил еще дома.

— Не густо. Где живешь?

— В Лионе.

— А сюда зачем?

— Вот захотелось посмотреть Париж.

— Посмотрел? Ты что туалеты здесь смотришь? Покажи-ка, что у тебя есть из денег.

Я достал из кармана смятые бумажные деньги, коих было не много: — Вот все что есть, — и разжал ладонь.

Он сгреб их у меня с ладони: — Забери, свое барахло, — и протянул мне сумку. Проверять ее на ощупь он не стал, и это избавило меня от крайних мер.

— Уматывай.

Я, повесив сумку, повернулся, и в это время один из них, пнул меня ногой, так, что я еле удержался.

— Поторапливайся, а то еще накостыляем, — и они засмеялись.

Я ускорил шаг и вышел из переулка. Ввязываться в драку мне не хотелось — это привлечь к себе внимание, хотя на них мне потребовалась бы всего минута, другая. Во всех случаях я предпочитал искать мирные решения, а не оставлять после себя лежащих или вообще трупы. Убивать меня учили. Я старался не терять навыков и тренировался систематически в неприметных залах. Использование своих навыков — крайняя мера, иногда надо было и потерпеть.

Проделав обратный путь, я сел в машину и направился в Булонский лес, там припарковавшись, снял грим, и лишь затем направился домой, где первым делом снял одежду и пошел в душ, смывать остатки запахов и грима.

Уже потом сидя с чашкой кофе, я приступил к расшифровке послания. Мне следовало отправиться в Латинскую Америку и желательно в Аргентину или в Бразилию. В последнюю ехать было сложнее, там государственный язык португальский, я его почти не знал. В Аргентине испанский, это для меня почти родной. Выбор въезжать в страну под своим именем или нелегально под чужим, оставался за мной. Все зависело от возможностей. После того, как я найду канал для выезда и буду готов, мне сообщат данные для связи.

Я сжег записку, а затем отправился в салон, предварительно выбросив в контейнер для мусора металлическую коробочку и одежду, в которой был в Сент-Дени.

В салоне было тихо, лишь Элен просматривала какой-то каталог.

— Что нового? — поинтересовался я.

— Все не плохо, но надо обновлять экспонаты, в последнее время они хорошо продавались и коллекция поредела.

— Еще бы, что я зря кручусь возле богатых, обеспеченных клиентов.

— Ладно, кто возле кого крутиться еще вопрос. Ты, конечно, уделяешь им внимание, но у тебя удивительная способность увлекать их собой — они больше стараются завоевать твое внимание.

— Неужели это так! — деланно удивился я. — Не замечал. А на женщин это тоже действует?