Сергей Бакшеев - Шпион из-под воды

– Технику угробили, данные похерили, академика потеряли, шпиона упустили! – Он схватил камень и неистово застучал им по большому валуну. Сеанс своеобразной психотерапии закончился разбитым булыжником и раненной ладонью. Не удовлетворившись полученным эффектом, офицер поднял еще один камень и, что есть силы, швырнул об скалу. Звонко чпокнув, тяжелый кругляш срикошетил в воду. Вместе с бульканьем обмяк и офицер.

– Много на них навалилось, – как бы оправдывая поведения особиста, пояснил Григорьев. – После взрыва на полигоне они меня доставили в госпиталь, а когда поняли, что цел, учинили такой допрос! Сначала ничему не верили. А потом – это страшное сообщение из вычислительного центра. Про академика…

– Ты не успел вовремя к заминированному ракетному комплексу? – спросил Тихон.

– Успел. Таймер уже работал, но я угадал провод.

– Угадал! Как тебе это удалось?

– Они были четырех цветов. Сначала я хотел оборвать белый, но в последнюю секунду передумал и выбрал… голубой…

– А дальше?

– Взрыва не последовало. Я все-таки угадал! Оставалось только отключить электропитание, и ракетный комплекс был бы спасен. Но мне помешал командир батареи. Он посчитал, что я диверсант, и взял меня на прицел. Малейшее движение, и он бы выстрелил. Пришлось согласиться идти под арест. Мы шли, а я отсчитывал секунды. Я ждал взрыва… Всё произошло, как ты предсказал. На шестидесятой секунде мне удалось выбить у него пистолет и вместе повалиться в песок. И тут как грохнет… К счастью отделались контузией.

– От взрыва больше никто не пострадал?

– Нет. Я всех офицеров разогнал еще перед разминированием.

– Почему ты выбрал голубой провод?

Лейтенант пожал плечами.

– Что-то нашло… Я вспомнил глаза Ларисы.

Оба молодых человека посмотрели на грустные голубые глаза девушки. Она нервно хлопнула ресницами и с болью в голосе шепнула:

– Папа.

Тихон нахмурился. Он так и не объяснил ей свое поведение в лаборатории перед выстрелом в академика Трушина. Он собрался было уже открыть рот, но застучали осыпающиеся камешки. По склону торопливо спускался Шаповалов со своим фирменным чемоданчиком. За ним семенили с носилками два фельдшера.

– Освободите мне место, – на бегу приказал хирург. – Разойдитесь. Я осмотрю раненую. – Он склонился над девушкой, прошептал ей что-то ободряющее и осторожно положил на бок. Затрещала разрезаемая ткань блузки. Евгений Андреевич сдвинул окровавленный лоскут, не удержался и горько воскликнул: – Ой, ты, боже мой!

Со стороны берега над деревьями раздался вертолетный стрекот. Две винтокрылые машины промчались по обеим сторонам выступающего мыса, и зашли над озером параллельными курсами. Метрах в двухстах от берега под водой стали ухать небольшие заряды. Вертолеты работали с монотонностью сеялки. На зелено-голубой поверхности озера тут и там пучились белыми грибными шляпками покатые бугорки.

Заколов мало интересовался войсковой операцией по уничтожению шпиона. Он напряженно следил за выражением лица Шаповалова. Хирург бережно осмотрел девушку, обработал рану и сделал какой-то укол. Его жилистая ладонь вытерла пот со лба, морщинки на лице разгладились.

– Повезло. Ой, как повезло тебе, рыжая.

Тихон, расталкивая фельдшеров, протиснулся к хирургу.

– Скажите, пожалуйста, что с ней? – с нетерпением спросил он.

– В рубашке родилась. Пуля прошла мимо, только кожу содрала. Остальное доделал шок. Сейчас он пройдет, я вколол успокаивающее. Но в госпиталь я ее все-таки заберу. Денек должна отлежаться, и снимочек не помешает. – Главный хирург обратился к фельдшерам. – Так, ребятки, грузим девушку. И поосторожнее!

Фельдшеры разложили носилки и наклонились за раненой. Лариса неожиданно возразила.

– Я сама, – отстранила она протянутые руки.

Обрадованный Тихон захотел помочь ей подняться. Холодный взгляд девушки грубо осадил его.

– Без тебя, – процедила она.

Заколов растерянно смотрел на девушку.

– Лариса, ты думаешь, я виновник гибели твоего отца? Это не так. Я забыл тебе объяснить свой поступок.

– Не трудись, я всё видела.

Чтобы подняться, девушка воспользовалась помощью Олега Григорьева. Выглядела она трогательно и беззащитно. Промокшая юбка липла к ногам, поясница была обмотана широким бинтом, как кушаком, наспех разрезанная блузка почти не прикрывала озябшее тело, влажные волосы покрылись панировкой мелких камешков. Лариса попыталась соединить лоскуты блузки. От легкого усилия ткань порвалась еще больше. Лейтенант хотел, было, поделиться своей полевой гимнастеркой, но руки сами опустились, едва начав расстегивать обтрепанную песком ткань. Легкую курточку Тихон снял еще под водой, а предлагать мокрую футболку обиженной девушке он не решился. Выручил всех Шаповалов. Широким жестом, словно шубой с барского плеча, хирург закутал девушку в свой халат салатового цвета.

– Голубушка, если желаете, можете идти самостоятельно, – разрешил он. – Только не делайте резких движений.

– Лариса, подожди! Выслушай меня, – перегородил дорогу Заколов. – Там в лаборатории, когда я укрыл твоего отца, я почувствовал на нем неестественно твердую одежду. Он сам шепнул мне, что жилетка пуленепробиваемая, а пиджак изнутри прошит специальной тканью. И мы решили рискнуть. Я выставил его под удар. Пуля попала в грудь. Он потерял сознание. А я наклеил ему на лоб одну из твоих киношных штучек, которыми изображают раны, и сделал так, чтобы шпион это заметил. – Лариса растерянно пялилась на Заколова. Тихон бережно поправил мокрую челку на ее высоком лбу. – Пойми, другого выбора не было. Ольховский ни за что не успокоился бы, пока не увидел его труп. Согласен, я шел на большой риск. Но всё получилось! Твой отец жив!

– Что? – вмешался "старший" КГБэшник. – Академик Трушин жив?

– Да, конечно. Я проверил, он дышал, хотя был без сознания.

– А в госпиталь позвонил какой-то студент Евтушенко и сообщил, что академик…

– Сашка не разобрался.

– Проверить! – рявкнул повеселевший сотрудник КГБ, но, не заметив "младшего", сам поспешил к служебному автомобилю с радиотелефоном.

Кончики губ Ларисы неуверенно дернулись.

– Это правда? – еле слышно спросила она.

– Прости, что не объяснил тебе раньше. Шпион был рядом.

– Хоть бы намекнул.

– Я за тебя опасался. Ждал момента, чтобы избавиться от него, но…

– Всё позади, – прервала его девушка, высунула пальчик из-под халата и укоризненно ткнула в кончик носа.

– Лариса, я давно хотел сказать…

– Так уж и давно?

– Еще утром…

– С твоим темпом жизни это действительно долго… Так что же ты хотел…

– Я тебя… – Тихон кинул смущенный взгляд на присутствующих.

Лариса провела ладонью по его щеке.

– Можешь не договаривать. Я поняла.

– Солнышко ты мое рыжее…

Находившийся рядом лейтенант Григорьев болезненно поморщился. Заколов повинно склонил голову перед Ларисой и предложил:

– Давай, я помогу тебе добраться в гостиницу.

– Чтобы мы остались вдвоем и тогда ты…

– Нет-нет. Так не пойдет! Ишь, что удумали! – вмешался в разговор строгий Шаповалов. – Девушка поедет со мной. Огнестрельное ранение – не шутка.

Они вместе поднялись на смотровую площадку. Вертолеты, находившиеся в полутора километрах от берега, прекратили сброс бомб и зависли над озером. Со стороны лодочной станции появился катер, который понесся напрямик к вертолетам. Подплыв к ним, он покружил и остановился. "Старший" особист стоял у обрыва, смотрел сквозь бинокль и вел отрывистые переговоры по рации. Его губы непроизвольно корчили уродливые гримасы. В раздражении сунув бинокль напарнику, он окликнул Тихона.

– Заколов, никуда не уходить!

– Я здесь, – пожал плечами Тихон.

– Вы видели, где Ольховский спрятал магнитную ленту?

– Он положил ее в пакет и примотал к животу.

– Та-ак, – лицо офицера скособочилось. – Значит, ленту мы потеряли.

– Вы поймали Ольховского?

– То, что от него осталось. Наши бомбометатели оказались слишком меткими, – горько сморщился офицер и продолжил рассуждать себе под нос: – Подведем баланс. Установки нет, единственная лента с секретными данными восстановлению не подлежит. Это минус. Зато жив главный конструктор и полностью ликвидировано шпионское гнездо. Это плюс.

Судя по выражению лица офицера госбезопасности, дебет с кредитом сходился плохо. Минусы при оценке начальством обязательно перевесят.

Когда Ларису, по настоянию Шаповалова, укладывали в машину "скорой помощи", на смотровую площадку ворвался УАЗик. Из него бесформенным колобком вывалился полковник Пичугин и, уже на ходу что-то объясняя, направился к сотрудникам КГБ. Те холодно кивали, всем видом показывая, что главный разговор предстоит впереди и совсем в других кабинетах. Вдруг унылый взгляд "старшего" оживился, маленькие глазки клещами вцепились в новую цель. Из УАЗика выходил академик Трушин. Но офицер смотрел не в бледное лицо главного конструктора и даже не на его пробитый пулей костюм. Он неотрывно вел большой кожаный портфель, привычно зажатый в руке академика.