Данил Корецкий - Эмблема с секрктом

Картина прояснялась. Птичка здесь ни при чем, и электронные адреса тоже. Скорей всего, и Том Бэнкс ни при чем, иначе спросили бы: «Кому и за что давали крупные суммы денег?» Это Джон и Барбара. Бдительные, суки!

– Можете писать ручкой, можете набирать на компьютере. Судя по ноутбуку в вашем багаже, вы умеете им пользоваться. Но свою краткую биографию в любом случае напишите от руки…

Ясно, образцы почерка. Потом возьмут отпечатки пальцев, сфотографируют анфас и профиль и начнут прогонять по своим учетам… Но там на меня ничего нет. Потом посадят на полиграф[32], проверяя написанное. Потом…

– Вам включить компьютер? – улыбнулся Браун.

– Спасибо, сам справлюсь.

Они ушли, заперев дверь. Я на какое-то время остался предоставленным самому себе. И собственным мыслям.

Будут десятки раз допрашивать об одном и том же – ловить на микроскопических расхождениях, проведут очные ставки с этими олухами из Космической развед-ки. Проверят мою легенду. Начнут искать родственников и друзей писателя Зигфрида Майера в Берлине. Н-да. Шиш чего найдут. И вот тогда возьмутся за меня по-серьезному…

Я встал и прошелся по гостиной.

На какое-то время, похоже, придется забыть о хороших новозеландских винах. И о плохих тоже. О представительницах французской культуры, да что там – обо всех брюнетках и блондинках! Даже о рыжих. Об афроамериканках, азиатках, латинках, славянках… Сколько это продлится, интересно? Если докажут шпионаж – лет двадцать пять. Если останутся только подложные документы и незаконный въезд в страну, то лет восемь. По местным меркам это немного…

*

ЦУП[33], Средняя полоса России

23 октября 2011 г.

– Это наш лучший инженер-оператор, Пархоменко Владимир Юрьевич! – лучезарно улыбаясь, сказал начальник Центра. – Ювелир своего дела! Передвигает аппараты с точностью до сантиметра! А это наши гости – Иван Иванович и Петр Петрович…

Инженер имел вид простецкий и несколько напуганный. Растерянно хлопая глазами, он переводил взгляд со своего самого большого начальника на двух незнакомцев, похожих друг на друга, как близнецы-братья или как клоны, выращенные по одному стандарту в специальной лаборатории. Одинаково рослые, широкоплечие, в одинаковых костюмах, с похожими в своей незапоминаемости лицами и явно ненастоящими именами.

– Очень приятно познакомиться, Владимир Юрьевич! – Иван Иванович по-родственному улыбнулся и крепко пожал оператору вялую и потную от напряжения ладонь. – Мы хотим, чтобы вы перевели «Космос-2251» вот на эту орбиту в указанное время. Желательно одним импульсом.

Он перестал улыбаться и протянул листок с несколькими строчками отпечатанных букв и цифр. Пархоменко взял, вчитался, пожал плечами.

– Это достаточно простая задача…

Он замолчал, хотя в воздухе повисла недосказанная часть фразы: «И почему здесь столько начальства?»

– Вот и отлично! – кивнул Иван Иванович. – До времени «Ч» ровно полтора часа.

Они прошли к пульту. Когда Пархоменко занял свое место и положил руки на панель управления, его «простецкость» исчезла. Сейчас он напоминал пианиста-виртуоза перед ответственным концертом. Начальник и гости замерли за его спиной, как почтительные слушатели, внимательно наблюдая, как руки инженера порхали по кнопкам и клавишам. На мониторе появился давно отработавший свой срок «Космос».

– Я готов, – негромко доложил Пархоменко. – Можно хоть сейчас осуществить перевод: новая орбита пуста.

– Нет, Владимир Юрьевич, – мягко, но настойчиво вмешался Петр Петрович. – Перевод должен быть произведен в указанное время, с точностью до микросекунды…

– Но принимающая орбита свободна! – повторил оператор.

– С точностью до микросекунды, – повторил Петр Петрович.

Томительно тянулись минуты. Наконец время «Ч» наступило. Оператор дождался когда тонкая, с волосок, стрелка достигла нужной цифры, и тут же нажал кнопку. У сопла двигательной установки на миг вспыхнул огонек. Движение спутника на мониторе не было заметно, но сменяющиеся в углу монитора цифры показывали изменение его местоположения. И вдруг «Космос», как в мультипликации, дернулся, деформировался и исчез! На его месте расползалось облако пара и рой осколков.

– Что это?! – испуганно вскрикнул Пархоменко. – Я вывел его в нужную точку и в указанное время! И на пустую орбиту!

Начальник центра стоял, молча уставясь в экран. Он не знал, как нужно реагировать. Гости обменялись быстрыми взглядами.

– Не волнуйтесь, Владимир Юрьевич! – Иван Иванович успокаивающе положил руку на плечо взволнованного оператора. – Вы безукоризненно выполнили поставленную задачу!

Инженер-оператор с облегчением вздохнул. Начальник центра тоже расслабился и перевел дух.

*

США, спецобъект ФБР под Вашингтоном

24 октября 2011 г.

Так все и было. Пять дней меня допрашивали с утра до вечера: то Циммер, то Браун, то они оба, но никаких противоречий, позволяющих поставить мои показания под сомнение, им выявить не удалось. Очных ставок, правда, не проводили, потому что ни знакомства с Томом, Джоном и Барбарой, ни факта нашего замечательного ужина я не отрицал, как не отрицал и интереса к деталям освоения космического пространства, необходимых мне для правдоподобного описания битв с кровожадными марсианами. После рассказов о марсианах и цивилизации разумных камней со мной поработали два приглашенных спеца, по-моему, психолог и психиатр, один даже с гипнотическими способностями – тоже впустую, даже гипноз не помог. Прошел я и обязательный тест на полиграфе, с тем же результатом – положительным для себя и отрицательным для моих мучителей.

Хотя, честно говоря, особо они меня не мучили и даже пытались подружиться. Днем, в свободное время, позволяли гулять по огромной территории, на которой я обнаружил пустой бассейн и вертолетную площадку, кормили сносно, но без изысков, иголки под ногти не загоняли, даже «сыворотку правды» не кололи. Значит, не уверены, что я шпион. А нарушать закон и слишком круто обходиться с немецким писателем чревато большими неприятностями.

Но свободный режим пребывания и лояльное отношение не могли ввести в заблуждение профессионала. Ночью по территории действительно бегали доберманы, я видел как минимум трех вооруженных охранников и понимал, что если появится повод к «потрошению», то они наплюют на законодательные запреты и возьмутся за меня всерьез. Но повод не появлялся.

На шестой день за завтраком я, как всегда, напомнил о немецком консуле и высказал предположение, что вся Германия взволнована бесследным исчезновением знаменитого земляка и близится невиданный дипломатический скандал.

– Мы люди маленькие, мистер Майер, – извиняющимся тоном сказал агент Браун, уплетая тосты с джемом и запивая апельсиновым соком. – Сегодня прибудет сотрудник ЦРУ, который компетентно рассмотрит вашу проблему.

– Какую проблему?! У меня нет никаких проблем! Не считая тех, которые вы мне создали!

– Тем лучше, мистер Майер, – кивнул агент Циммер, аккуратно выедая ложечкой яйцо всмятку. – Значит, все скоро разрешится.

Гулять мне почему-то не разрешили, поэтому я полдня сидел в глубоком кресле перед телевизором и смотрел французские комедии, которые гораздо остроумнее и смешнее местных. Да здравствуют Дни французской культуры! Может, они сделают тоньше души прагматичных американцев? Хотя вряд ли… Но легкие фильмы не могли развеять поднимающуюся из глубины души тревогу. ЦРУ есть ЦРУ, и «компетентность» его специалистов хорошо известна всем заинтересованным лицам.

Уже приближался обед, когда на улице послышался шум мощного двигателя, а через несколько минут в дверь постучали.

– Занято! – крикнул я. И добавил: – Вход только для германского консула!

Дверь отворилась. Вошел элегантный человек в легком светлом костюме, с кожаной папкой под мышкой, бумажным пакетом «Макдоналдс» в руке и обворожительной улыбкой на холеном лице.

– Здравствуйте, мистер Майер! С удовольствием прочел ваши книги! – Не переставая улыбаться, он подошел вплотную, поставил пакет на стол и протянул руку.

Дмитрий Полянский подозревал нечто подобное, хотя вероятность была небольшой: закон больших чисел крайне редко допускает такие совпадения – это все равно что развернуться, выстрелить в подброшенное за спиной яблоко и попасть в самую середину! Но писатель Майер поднялся навстречу, с крайним изумлением на лице, которое и могло быть единственным чувством, охватившим неискушенного немца, увидевшего вдруг перед собой Алекса Галлахера, управляющего подразделением компании «Бритиш Тайрз», тонкого ценителя муз и музыки, своего астрального брата и телепатического родственника. Руку удивленный Зигфрид все же протянул, но на крепкое пожатие ответил вяло и бесцветно, как и подобает удрученному невинному узнику.