Анджей Збых - Ночь в больнице

Но тогда зачем лгал Стоковский, утверждая, что она пришла последней?

И вдруг неожиданная мысль возникла у Клоса. Но если эта мысль верна, тогда он должен не разыскивать убийцу… а защищать.

Он снова вызвал медсестру Кристину. Девушка, как и прежде, держалась спокойно и с достоинством.

— Мне осталось задать вам ещё один вопрос, — сказал он. — Кого из персонала больницы вы увидели в коридоре после выстрела, когда выходили из перевязочной?

Девушка с минуту молчала и наконец ответила:

— Никого.

— А Стоковского?

— Не помню.

— Стоковский утверждает, что он в это время находился около больного, лежавшего в коридоре.

— Если он это утверждает, то, значит, так и было, — спокойно сказала Кристина.

Клос хотел крикнуть ей, что она лжёт, но не стал. Он приказал ей выйти. Девушка покинула комнату, даже не взглянув на него. Он только видел её слегка ссутулившиеся плечи.

Итак, оставались доктор Ковальский и лежавший в коридоре немец, инженер фон Круцке. Этот человек располагает ценной информацией о новом оружии, которую ожидает Центр… Сколько погибло людей из подпольной организации, чтобы раздобыть эту информацию! Но какими бы ни были жертвы, задание Центра должно быть выполнено.

Круцке узнал Еву, поэтому его необходимо было устранить. Но прежде надо было получить от него нужную информацию об испытаниях нового оружия или хотя бы узнать время испытаний.

В дверях показался доктор Ковальский. С ним предстоял самый трудный разговор.

— Всех допросили, господин обер-лейтенант? — Доктор сел на стул и с наслаждением вытянул ноги. Он выглядел очень уставшим.

— Да, — ответил Клос.

— Теперь очередь за мной? — В голосе Ковальского сквозила ирония. — Я никак не пойму, зачем вы ведёте это следствие?

Клос с минуту присматривался к доктору, но лицо Ковальского было невозмутимым.

— Представьте себе, — сказал наконец Клос, — что найти убийцу для меня не самое главное.

— Я так и предполагал. — Ковальский встал и подошёл к телефону. Покрутив в руке перерезанный провод, он с недоумением посмотрел на Клоса:

— Вы, господин обер-лейтенант, боялись, что в больнице находится человек, который может вызвать… полицию?

«Как это понимать?»— подумал Клос, но всё же решил ответить откровенно:

— Девушка, которую вы, доктор, оперировали сегодня, участвовала в бою. Здесь, в больнице, её опознали.

Ковальский ничуть не удивился, услышав это.

— Я знаю, — ответил он. — Знаю даже, что она была ранена неподалёку от домика лесника…

— Вы узнали это от того немца? -Да.

— Где он лежит?

— Я распорядился перенести его в перевязочную, — ответил доктор и добавил; — Что вы намерены делать?

— У меня нет выбора, — сказал Клос. — Завтра, даже сегодня здесь может появиться гестапо. Надеюсь, вы понимаете, чем это грозит…

— Кто вы? — спросил доктор.

— Не имеет значения… Важно только одно, доктор, — я вам поверил. Этого немца, Круцке, хотя это и нелёгкое дело, мы должны ликвидировать.

— Он находится под моей медицинской опекой, — прошептал Ковальский. — Я не знаю, просто не знаю… Нет, нет, я не могу это сделать! Вы должны понять меня. Я врач… Необходимо найти другой выход.

— Какой? Пан доктор, вы или слишком наивны, или…

— Что?

— Или вы агент гестапо.

Итак, все карты раскрыты, брошен последний козырь. Как ответит Ковальский?

Доктор рассмеялся.

— В больнице действует немецкий агент под псевдонимом «М-18», — добавил Клос.

— И вы думаете, что этот агент— я? — спросил Ковальский.

Полковник фон Роде не бездействовал. Он дважды уже разговаривал с Берлином, обещая, что в ближайшее время разыщет инженера фон Круцке. Полковник понимал: от этого зависит его карьера. Он приказал блокировать городок, начать облавы и обыски в городке, соседних сёлах и деревнях.

Результаты предпринятых действий были незначительными. Вечером жандармский патруль задержал на дороге, ведущей из Божентова к лесничеству, крестьянина, ехавшего на телеге с сеном. На сене были заметны пятна крови.

Роде решил лично допросить крестьянина. Это был мужчина среднего возраста. Перепуганный, он стоял перед немецким офицером, повторяя, что каждый день ездит из села в город, по пути заехал в придорожную закусочную и, как увидел жандармов, испугался и хотел убежать. Но он ничего плохого не сделал. Господин офицер может навести справки о нём в местной полиции. Он всегда своевременно сдавал сельхозпоставки немецким властям.

— Не валяй дурака! — рычал эсэсовец, которому фон Роде приказал вытянуть из задержанного всё.

Эсэсовец был мастером заплечных дел местной СД. Сам фон Роде недолюбливал подобные методы и не участвовал в таких допросах.

Полковник терпеливо дожидался конца допроса. Через час вызвал к себе допрашивающего.

— Ну как, сказал что-либо? — спросил Роде.

— Не слишком много… Сказал, что нашёл кого-то на дороге и завёз в больницу.

— Кого?

— Не знаю. Я даже не разобрал, в какую больницу… Вы же знаете, господин полковник, как говорят эти поляки.

— Допрашивайте его дальше.

Эсэсовец усмехнулся:

— Извините, господин полковник, но он уже больше ничего не скажет.

Роде едва сдержался, чтобы не накричать на этого молодчика в чёрном мундире.

— Я сам выясню, кого привезли в больницу, — только произнёс он. — Вы поняли? Сам, лично…

Клосу требовалось не менее двух дней, чтобы связаться с партизанами и вывезти Еву из больницы. А Круцке? Должен ли он был застрелить этого немца, застрелить лежавшего в кровати беспомощного человека? Может быть, лучше всего было бы переправить и его в лес к партизанам?

Пока что все усилия Клоса узнать, кто является агентом фон Роде, ни к чему не привели. Он не имел веских аргументов, одни противоречивые подозрения. Может ли он верить Ковальскому? Ответ был один: должен верить.

Все остальные сотрудники больницы, как убедился Клос на допросе, говорили неправду. Можно было уличить их во лжи, но что это даст? Если они порядочные люди, то всё равно не скажут правды немецкому офицеру.

Кристина утверждала, что непосредственно перед выстрелом была в перевязочной и готовила укол для Евы. Но потом оказалось, что укол Еве был сделан значительно раньше. Значит, Кристина сознательно не хотела говорить правду. Но почему?..

Клос ходил из угла в угол по комнате. Он никак не мог принять определённого решения. Не хватало ещё одного звена в этой цепи сложных событий. Он должен знать, успел ли агент «М-18» проинформировать обо всём фон Роде…

Именно в это время в дежурке появился Курт, ординарец Клоса. Он стоял на пороге по стойке «смирно» с таким же равнодушным видом, с каким всегда появлялся перед своим офицером.

— Разрешите доложить, господин обер-лейтенант, меня допрашивал полковник фон Роде. Он интересовался той девушкой, — продолжал Курт.

— Что ты ему сказал?

— Зачем вы, господин обер-лейтенант, спрашиваете об этом? Сказал то, что нужно… А потом я видел, как в гестапо доставили какого-то крестьянина, которого схватили на дороге из Божентова в лесничество.

— Благодарю тебя, Курт. Можешь идти.

— Я вам больше не нужен, господин обер-лейтенант?

— Нет, — ответил Клос. — Здесь ты уже не поможешь…

Он пытался хладнокровно и трезво оценить создавшуюся ситуацию.

Значит, арестован крестьянин, который обнаружил Круцке около леса… Что он может рассказать в гестапо? Только то, что привёз в больницу какого-то мужчину в тяжёлом состоянии. Не исключено, что на телеге остались какие-нибудь следы. Роде может догадаться, что в больнице находится именно инженер фон Круцке. Видимо, полковник ждал информации от своего агента «М-18» и, не дождавшись, сам прибудет в больницу. Он наверняка прикажет обыскать все палаты. И тогда обнаружат Еву и Круцке.

«Неужели нельзя ничего сделать? — подумал Клос. — Два года тяжёлой работы…»

Клос не принадлежал к тем людям, которые пасуют перед трудностями. Если есть хоть какой-нибудь шанс, хотя бы один на сто, даже на тысячу, он должен его использовать…

Ковальский не решился ликвидировать Круцке, однако Клосу ничего другого не оставалось, как довериться этому доктору… Все сотрудники больницы, кроме ещё необнаруженного агента «М-18», показали себя порядочными людьми.

Создавшаяся обстановка требовала от Клоса только одного: играть открытыми картами…

Доктор Ковальский находился в палате Евы. Он менял повязку на ране девушки. Ева, увидев вошедшего Клоса, улыбнулась.

— Вскоре в больницу могут прибыть немцы, — сказал Клос, подойдя к доктору. — А ваш пациент Круцке, пан доктор, выживет…

Лицо доктора выражало неуверенность. Но потом он встал, выпрямился как солдат.

— У меня, господин обер-лейтенант, есть просьба, — сказал он тихо. — Вы должны мне верить.