Лев Овалов - Секретное оружие (сборник)

– Мистера Харбери.

– Ах, Харбери…

Ткачев отлично знал, чем занимается мистер Харбери и де-юре, и де-факто.

– В машине еще какая-то девица, – доложил милиционер. – Я спросил, говорит – с ним.

– Так и спросил?

– Так точно.

Ткачев готов был расцеловать милиционера, – ничего не подозревая, тот сделал важное дело, можно сказать, официально зарегистрировал появление Леночки на даче.

Ткачев указал на будку.

– Телефон там?

– Так точно.

Ткачев вошел в будку и вызвал Пронина.

– Иван Николаевич? Докладывает Ткачев.

– Давай-давай, Григорий Кузьмич, слушаю, – донесся до Ткачева знакомый голос.

– Часа полтора болтались. Пользуется «Волгой» Барнса. Пытался уйти, но мы его загнали. Доехал, по-видимому, до места. Говорю из Крюкина. В данное время находится на даче, арендуемой Харбери и его соотечественниками.

Пронин засмеялся.

– Мышка спряталась в свою норку!

Ткачев не понял.

– Что?

– Говорю, мышка спряталась в свою норку. Продолжайте, Григорий Кузьмич.

– Остановился у ворот. Спросил мистера Харбери. Въехал во двор…

– Решили не брать у ворот?

– Для чего? Есть предлог проникнуть на дачу.

– Правильно, – одобрил Пронин. – С Леночкой расправиться не посмеют, поскольку известно, что она там. Людей подбавлю. Сейчас дам команду. Оцепите участок. Действуйте в зависимости от ситуации. Хорошенько обыграйте предлог…

– Слушаюсь, – сказал Ткачев. – Тут еще кружится этот…

– Доктор Успенский? – догадался Пронин.

– Он.

– Волнуется?

– Не говорите!

– А знаете что… – Секунду Пронин размышлял. – Используйте его в качестве тарана. Он ведь, так сказать, частное лицо. Подумайте об этом.

Ткачев усмехнулся.

– Есть подумать.

– Все, – сказал Пронин. – Действуйте.

А за желтым забором все шло своим чередом. Джергер въехал во двор, поставил машину. Навстречу шел Харбери.

– Каким образом… – начал было он и запнулся, увидев выразительный взгляд Джергера.

– Познакомьтесь, – обратился тот к Леночке, указывая на Харбери. – Сейчас вы увидите маму.

– Привет! – Харбери по-приятельски пожал Леночке руку и помог ей выйти из машины.

– Вот мы и добрались до нашей дачи, – наигранно приподнятым тоном сказал Джергер.

Он ведь понятия не имел, что Леночке известно, с кем она имеет дело!

– Что это за дача? – спросила Леночка.

– До революции принадлежала московскому миллионеру Михайлову, – пояснил Харбери. – А теперь отдыхают наши сотрудники.

– Не только сотрудники, – добавил Джергер. – Все, кому не надо быть на виду.

Они подошли к двухэтажному кирпичному флигелю, расположенному в глубине аллеи пушистых голубоватых елей. Поднялись по винтовой лестнице на крыльцо.

– Мама здесь? – нетерпеливо спросила Леночка.

– Вы увидите ее, – сухо ответил Джергер.

В небольшом полутемном холле было прохладно и тихо.

– Наверх, – указал Харбери.

Поднялись на второй этаж. Вошли в гостиную.

Легкие стулья обтянуты пестрой полосатой тканью. Из такой же ткани занавески на окнах. На круглом низком столе в ярко-желтой керамической вазе – желтые гладиолусы.

– Отдохните, – предложил Харбери. – А мы отлучимся. Минут на пять.

– Пожалуйста, – сказала Леночка.

– Небольшой деловой разговор, – пояснил Джергер. – Мы скоро вернемся.

Они оставили ее одну.

Леночка подошла к окну. Возле флигеля синели ели, дальше белели стволы берез, а еще дальше виднелся большой белый дом и перед ним пестрые клумбы.

Леночка надеялась, что раз уж ее сюда привезли, ей все-таки покажут Марию Сергеевну. Они ведь не знают, что разоблачены, и захотят ее успокоить. Может быть, для этого и пригласили ее сюда, в комнату на втором этаже. Проведут Марию Сергеевну мимо окон, покажут, что она жива и здорова, и увезут Леночку обратно в Москву. И она твердо решила окликнуть Марию Сергеевну – будь что будет!

А Харбери в это время объяснялся внизу с Джергером.

– Какого дьявола вас сюда принесло? – выругался он, уставив на Джергера свои оловянные глаза.

– А куда мне было деваться? От самой Москвы за мною едет машина!

– Какая машина?

– Контрразведка!

– И вы привели ее сюда?

– А что мне было делать?

– Да ведь через полчаса здесь может быть Паттерсон!

– И отлично. Не осмелятся же они задержать Паттерсона?

– А потом?

– А потом, Билл, вы покажете себя настоящим товарищем.

– Не понимаю, Робби…

– Ковригина подготовлена к отправке?

– Она еще не упакована, так сказать, но… Все в порядке. Инъекция сделана, раньше чем через сутки не проснется.

– А где она?

– В подвале.

– Так вот, Билли, вы отправите вместо нее меня! Поэтому я сюда и приехал!

– Я не понимаю, Робби…

– Да что тут понимать! Раз они меня нащупали, значит, обязательно возьмут. Единственное для меня спасение – Паттерсон! Через два часа я буду уже за границей!

– Но тогда пропадет вся операция!

– А черт с ней! Отец Чарльз подождет! А вы тут найдете какую-нибудь другую оказию.

– Да, но Ковригину здесь уже нельзя больше оставлять?

– Отвезите куда-нибудь, вы сумеете это сделать!

– А если ее найдут?

– Ну как найдут? Не так просто получить ордер на обыск у иностранца. Да они ничего и не подозревают. Откуда им знать, что она жива?

– А ваша юная девица?

– Само молчание!

Харбери только поглядел на Джергера и ничего не сказал.

– Да-да, – продолжал Джергер. – Жизнь она себе сохранила, есть свидетели ее приезда. Вы продержите ее часа два и отпустите, скажете, что это была шутка, что вы просто хотели с ней познакомиться. До вас все равно не доберутся. Ковригиной здесь не будет, а значит, и никаких улик…

Харбери покачал головой.

– Вы безумец, Робби!

Джергер с отчаянием уставился на Харбери.

– Вы что – не согласны?

Харбери опять покачал головой:

– Нет, Робби, не могу…

– Отдаете товарища врагу?

– Бросьте, Робби, красивые слова. Вы спасаете свою шкуру. А кто будет думать о моей? Мне не простят, если я не отправлю Ковригину.

– Я все беру на себя! Упакуйте меня в этот кофр вместо Ковригиной, и уже через два часа я буду вне опасности.

– Нет, Робби…

– Нет?!

Джергер, должно быть, понял, что просить бесполезно.

– Хорошо, – сказал он вдруг каким-то удивительно тихим голосом. – Тогда я не дам вам отправить Ковригину.

– То есть как не дадите? – Харбери удивленно взглянул на Джергера.

– Очень просто! Или вы меня отправите в кофре, или Паттерсон поедет налегке, а Ковригина останется здесь. Если уж погибать, так вместе. Не дам я ее, и все. Вы ничего не поделаете со мной. – У него перехватило дыхание. – Понятно?!

Что ж, это было понятно, Джергер закусил удила. Харбери помолчал. Потом он вдруг точно просветлел и протянул Джергеру руку.

– Вы убедили меня, Робби. Товарищей в беде не бросают. Извините. В этой чертовой стране совсем спятишь… Мы отправим вас. Но услуга за услугу. Я не хочу возиться с Ковригиной. Мы вынесем ее… Тут есть укромный уголок – фамильный склеп Михайлова. И там вы… что-нибудь сделаете. А после того как вы уедете, Антонио вывезет ее куда-нибудь…

Джергер недоверчиво взглянул на Харбери.

– Вы это серьезно?

– Вполне, Робби. Вы меня убедили.

– Впрочем, это гарантия, что в последний момент вы не подмените один кофр другим. Мертвая Ковригина не нужна Ноблу.

Харбери пожал плечами.

– Я же говорю, что вы меня убедили…

Джергер еще раз взглянул на Харбери и решительно двинулся к выходу.

– Пошли! – Он остановился в дверях. – А где Вайолет?

– В большом доме.

– Так идемте!

Харбери указал на потолок.

– А ваша девица не спустится?

– Нет, она дисциплинированное существо.

– На всякий случай я запру дверь.

– Заприте. Но она не спустится.

Харбери тихонько подошел к двери, ведущей на лестницу, и повернул в замке ключ.

– Так вернее…

В подвале тускло горела лампочка под грязным стеклянным колпаком. Желтый полумрак, холод и сырость напомнили Джергеру морг. Они вошли в комнату, в которой раньше помещалась фотолаборатория.

Мария Сергеевна лежала на кровати. Она действительно спала. Но то был не естественный сон, каким спят здоровые люди. Бледная и холодная, она скорее напоминала мертвеца.

Джергер неуверенно взглянул на Харбери.

– Вы не переборщили с дозой?

– Теперь это не имеет значения, – заметил Харбери. – Врачи привели бы ее в чувство…

– Понесли! – предложил Джергер.

Они завернули ее в синий шерстяной плащ, еще накануне отобранный для этого случая у Вайолет, и вынесли из комнаты.

На первой же ступеньке Харбери остановился.

– Дайте-ка, Робби, еще одеяло. Вместо носилок… Так будет удобней.