Алексей Кудашин - Левый берег

Соседи бабы Нюры любили свой "Золотой берег", жили вместе уже давно, старались держаться общиной и помогать друг другу. Естественно, знали друг друга, как облупленных. А противостояние систематическим попыткам властей снести этот "островок свободы" еще больше сплотило жителей "Золотого берега". Этакая первобытная община, как шутил Андрей.

Сама же бабушка жила тихо, подрабатывала уборщицей в "Золотом

береге" (благо, тот принимал отдыхающих практически круглогодично). Летом сдавала верхнюю комнату отдыхающим, что в немалой степени поддерживало ее финансовое положение. С клиентами в "Золотом береге" проблем не было никогда. Море было в двух шагах, город с рынком и ресторанами — в полукилометре. Прогуляться неспешно после первого ужина — вот ты и в цивилизации. А отдыхать наоборот лучше в "Золотом береге". Шума меньше. Горячая и холодная вода есть. Канализация — тоже. За это уже спасибо построенным санаториям. Одним словом — лучше места не найти.

Конечно, некоторые соседи помоложе и по проворнее построили дома побольше. Бабе Нюре предлагали выкупить ее домик, но она даже и помышлять об этом не могла. Для нее другого места на планете Земля не существовало. Только этот дом из белого кирпича с деревянной мансардой, совсем немножко земли перед ним, метров двадцать квадратных, не больше, и разноцветные, удивительные своей красотой цветы, заботливо выращиваемые ей, укутываемые на зиму, выпестованные, окруженные любовью.

Такой Баба Нюра и осталась в памяти Андрея. Стоящей на крыльце седоволосой, без платка, в цветастом фартуке, и протягивающей руки прыгающему к ней внуку, приехавшему на очередное лето. А на голубых глазах — слезинки счастья. Вполне возможно, никто так больше не любил Андрея, как баба Нюра. Разве что мать.

Когда в семнадцать лет он стоял у ее могилы, не в силах выразить свое горе слезами, он подумал, что если существует рай, то она обязательно должна быть там. Потому что если нет, тогда справедливости нет ни на том свете, ни на этом.

А тогда… А тогда было очень весело. Андрюха вволю купался, кушал всякие вкусности, которые в изобилии готовила ему бабушка, играл с соседскими мальчишками, а когда стал подростком — с девчонками из обоих детских лагерей. Ходил на рыбалку, сшибал подвернувшуюся "деньгу" на сигаретку и пиво, дрался с приезжими. Одним словом, жизнь Андрюхина протекала без проблем…

Проблемы начались тогда, когда пришло время выбирать жизненный путь. Точнее, для Андрея такой проблемы никогда и не стояло: он точно знал, что хотел быть военным. К морю его не особенно тянуло, а вот военным — самое оно. Да только, как говорится, "нашла коса на камень".

Девяностые годы были не лучшим временем для тех, кто собирался пробиваться в жизни за счет собственных способностей. И уж совсем это были плохие годы для тех молодых людей, у которых оба родителя были пенсионеры. Тут надо быть до конца честным: Андрей тоже не то чтобы совсем уж по всем параметрам соответствовал требованиям. Были проблемы и с экзаменами, особенно по точным дисциплинам, и со спортивной подготовкой. В том смысле, что бегал он на короткие дистанции плоховато, а на вступительных — "стометровка".

Короче говоря, не вдаваясь в детали, следовало признать, что шансы попасть в Ставропольское училище связи, намеченное Андреем как желанный конечный результат, приближались к нулю. Вот именно этот эпизод своей жизни он и почитал за социальную несправедливость, порожденную несовершенством человеческой природы. Короче, "все вокруг сволочи". Вот так вот эмоционально он для себя тогда сформулировал свое разочарование.

Пришлось на ходу "менять концепцию" и поступать в Краснодарский государственный университет, на исторический факультет, что, к слову сказать, тоже было весьма непросто. Но он смог, не без помощи родителей, которые для этого буквально "вывернулись на изнанку". Особенно радела мать, грудью вставшая на пути сына в армию. А в КГУ была военная кафедра — великое дело для желающих не просто "откосить", но еще и получить при этом офицерские погоны.

Годы обучения в университете были лучшим временем в жизни Андрея. По многим причинам. Во-первых, он преуспевал в обучении, заслужив среди преподавателей и студентов репутацию остроумного полемиста и вдумчивого теоретика, даже когда дело касалось самых простых, просто таки пустяковых проблем. Проживая в общежитии, Андрей стойко переносил все тяготы и лишения студенческой "общажной" жизни, иногда не употребляя алкогольные напитки по целому месяцу подряд. Он учился, смеялся, гулял, пел, пил, знакомился с интересными людьми, любил девушек, делал в глупости, попадал в истории… Одним словом, он жил. Так, как полагается жить молодому студенту.

Но главное состояло в том, что именно в эти годы он обнаружил в себе те качества, о которых раньше не подозревал: целеустремленность, трудолюбие, не "заформализованный" взгляд на окружающий мир, креативность даже…

Конечно же, не учителем истории мечтал он быть "на выходе". Но вот кем, пока еще сам не знал. Жизнь не дала ему подумать, как следует.

Все произошло на пятом курсе. Отец, до этого отличавшийся отменным здоровьем, за один месяц перенес два инфаркта. А третий — не перенес. Это было — как гром среди ясного неба. Андрей долгое время просто не мог взять в толк, что это случилось. Но это было еще не все. Смерть отца, такая неожиданная, невесть откуда взявшаяся, сильно подорвала здоровье его матери. Андрей приехал домой и попытался как мог поддержать ее. Но она угасала на глазах. Через полгода не стало и ее.

Андрей остался один. Совсем один. И он прекрасно помнил это самое сильное чувство. Чувство, которое он испытал, зайдя в свою квартиру после похорон матери, выйдя на балкон и закурив сигарету. Это чувство было — страх. Дикий животный страх. День был солнечный, по-летнему теплый. Внизу туда-сюда сновали люди. Жизнь шла своим чередом. А он думал, что у него сейчас остановится сердце. Остаться наедине с диким зверем, от которого нельзя ждать пощады — это страшно. А остаться один на один с мирозданием? Что страшнее? Андрей тогда выронил недокуренную сигарету и, свернувшись на диване в позе эмбриона, пролежал так до вечера.

Конечно, он не остался один в полном смысле этого слова. Вокруг него было много друзей. Как своих, так и отца с матерью. Они помогали, давали деньги, поддерживали, как могли. В это тяжелое для него время Андрей обнаружил в себе еще одно качество, о котором он раньше не знал. Оказывается, он был сильным.

Не без поддержки окружающих, он вскоре "поднялся", встряхнулся и твердо решил для себя, что надо жить дальше. Так и сказал себе. Стиснув зубы, окончил Университет (благо, дипломная работа еще до смерти матери была наполовину готова), получил диплом, месяц попил водки, и как-то с утра, налив себе утренний кофе и пожарив яичницы, стал думать, чего ему теперь делать.

Несмотря на то, что бабушкин домик еще со времен смерти бабы Нюры сдавался под присмотром соседей, которые регулярно и высылали в Новороссийск деньги, финансовое положение его, Андреевой, личности оставалось весьма туманным. Невеликие финансовые "жировые отложения" семьи Соколовых подходили к концу, и других не было. Сдача отдыхающим бабушкиного домика в курортный сезон хоть и приносила некоторый немалый доход, но все же единственным источником средств к существованию служить не могла. Конечно, если Андрей не собирался "сидеть на хлебе и воде". А он не собирался. Друзья родителей деньгами больше не помогали. Они, само собой, предлагали, даже настаивали. Но надо же иметь совесть.

Жестокий жизненный вывод напрашивался сам собой: надо было работать. Кем-кем, а "неженкой" Андрея уж точно не воспитывали. Работы он не боялся, да и студентом часто подрабатывать приходилось. Родители-пенсионеры немногим могли помочь "бедному студенту". Вопрос был в другом. Где работать? Кем работать? Над этими вопросами молодые люди думают как раз таки на пятом курсе. Но у Андрея в это время были другие проблемы.

Идти устраиваться в школу учителем молодому не без амбиций парню категорически не улыбалось. В "народное хозяйство", как выражался один папин друг, тоже. Имелась в виду работа в торговле и на производстве. Нет, в принципе очень даже возможно. Но уж точно — не за такую заработную платы, которую предлагали в Новороссийске.

Взвесив все "за" и "против", поговорив со всеми близкими людьми, мнение которых для Андрея что-то значило, летом 2002 года он сел на поезд и рванул в Москву. За лучшей жизнью. По его разумению, дома его уже ничего не держало. Квартиру свою он сдал в наем.

План был простой. Приехать, осмотреться, зацепиться. Если понравится, если удастся найти себя, тогда — остаться. Продать квартиру, бабушкин дом, сложить все это вместе и купить что-нибудь. Если не в самой Москве, тогда хотя бы в ближайшем Подмосковье. Хороший план…