Джон Макдональд - След тигра

Я отвинтил крышку. Пол вытащил из ящика книги. Его взору открылись толстые коричневые свертки.

– Старые записи, – объяснил я, стараясь унять дрожь в голосе. – Деловые бумаги, планы зданий, журналы по архитектуре и прочий хлам.

Сверху действительно лежало несколько таких свертков. Он развернул один из них, просмотрел, потыкал другие пальцем.

– Развернуть другие пачки? – Мне оставалось только блефовать. Он засунул руку в ящик и пошарил по дну.

– Не надо. В этом нет необходимости.

Мы положили книги на место, и я привинтил обратно крышку. Он поблагодарил служащих, и мы вышли на улицу. Он проводил меня до машины и произнес доверительно:

– Бармен из отеля “Верной” подтвердил, что ты заходил около десяти вечера и уже был под градусом.

– Он прав.

– Он сказал, что не дал тебе вторую порцию виски и что ты все жаловался на свои семейные проблемы.

– Да, тогда они у меня еще были.

– Я понимаю.

– Что вы будете делать дальше. Пол?

– Будем искать ее машину. Получается, что она исчезла при подозрительных обстоятельствах. Объявим розыск по всей территории США. Но ты не волнуйся, огласки не будет. Это не попадет в газеты.

– А если вам не удастся в ближайшее время ее найти?

– Если в течение двух ближайших недель мы ее не найдем, то придется проводить повторное расследование. Тебя пригласят на допрос.

– Да, видно, в покое вы меня не оставите.

– Оставим, как только выясним, что же с ней все-таки произошло.

– Понятно.

Я включил зажигание. Он повернулся было уйти, но, вспомнив что-то, наклонился к окошку моей машины и сказал:

– Да, забыл тебе сказать. Забавная вышла штука с этим Бискэем.

– Что такое?

– Обычно ответ на запрос поступает очень быстро. Они сверяют свои данные с картотекой ФБР и отвечают либо “да”, либо “нет”. А на этот раз – полный молчок. По-моему, это связано с появлением в нашем городе двух приезжих.

– Каких приезжих?

– Я не знаю, кто они такие. Они к нам заходили, но ничего толком не сказали. Мне кажется, они из министерства финансов. Похоже, в Вашингтоне заинтересовались всерьез этим Бискэем. Но это пока только мои предположения. Они еще не успели тебя навестить?

– Нет еще.

Я поехал в контору. Лиз сидела на своем месте. Ее спокойный взгляд скользнул по мне, не задерживаясь, выражая полное безразличие. А ведь еще недавно я был частью ее жизни, ее надеждой на будущее. Но все это было разрушено появлением на лестнице моего дома пьяной рыжей шлюхи. Пышнотелой, деревенской, вульгарной, безмозглой шлюхи – доступной, как полотенце в общественном туалете, и ординарной, как кофе из автомата.

Я потерял Лиз. Впрочем, за последнее время я вообще потерял почти все. И самое страшное заключалось в том, что я с катастрофической скоростью терял самого себя. Правда, оставались еще деньги. И надежда на золотое будущее.

Я спросил Лиз, у себя ли мистер Малтон.

Она встала, подошла к его двери и постучала. Потом, приоткрыв щелку, спросила у него что-то тихим голосом.

– Джерри, – закричал он. – Заходи, заходи.

Она открыла передо мной дверь. Я прошел так близко от нее, что уловил аромат ее тела. Так близко, что она невольно отпрянула. Брезгливо, как от пьяного на улице.

– Э. Дж., – сказал я, садясь в кресло, – меня уже замучили полицейские из-за того, что вы с Эдит вбили себе в голову, будто я убил Лоррейн.

Он явно не ожидал от меня такой откровенности. Он покраснел и что-то промямлил в замешательстве. Я смотрел ему прямо в глаза.

– Ээээ... Джерри, просто... мы, Эдит и я, просили полицию все варианты... проверить все возможности. Наверное, они перестарались, они сами оказались... слишком уж усердными...

– Да бросьте вы, Э. Дж.

– Джерри, мы всегда были так близки с нашими детьми. То есть я имею в виду, у нас были очень хорошие отношения. Даже если Лоррейн на самом деле убежала с твоим... мм-м... другом, то все равно странно... то есть Эдит считает, что она бы обязательно предупредила нас об этом.

– Даже если?!! Если она сбежала... А куда же она, по-вашему, делась?

– Вот этим полиция и занимается.

– А мне куда деваться? Как вы понимаете, в этой ситуации мне очень трудно продолжать на вас работать. Я здесь в довольно двусмысленном положении.

Он не поднимал на меня глаза, разглядывая свои маленькие бело-розовые ручки и нежно потирая их одну о другую.

– Действительно, Джерри, мне кажется, что тебе лучше пока взять отпуск, пока... пока все не уладится.

В это время открылась дверь, и в комнату решительным шагом вошел Эдди. Он остановился возле меня как вкопанный, широко расставив ноги, со свирепым выражением лица. Не знаю уж, какой кинозвезде он пытался подражать – Кирку Дугласу или Берту Ланкастеру. Но похож он был больше на Чарли Чаплина.

– Что ты сделал с моей сестрой, Джеймисон? – визгливо зарычал он. Я бросил на него презрительный взгляд и зевнул. Он топнул ногой. Никак не мог научиться вести себя как подобает взрослому мужчине.

– Я задал тебе вопрос! Отвечай! – Его голос дрожал и срывался.

– Утри сопли, молокосос, – посоветовал я ему. Он поднял свою хлипкую правую ручонку и изо всех сил размахнулся. Я слегка отклонил голову назад и почувствовал на губах лишь слабый ветерок от его мелькнувшего кулака. Потеряв равновесие, он плюхнулся ко мне на колени. Я вытолкнул его коленом под зад. Он провизжал что-то невразумительное и выскочил из кабинета, хлопнув дверью. Я взглянул на Э. Дж. Он выглядел пристыженным.

– Эдди очень переживает, – извиняющимся тоном проговорил он.

– Я переживаю не меньше.

– Они были так близки.

– А почему вы все время говорите о Лоррейн в прошедшем времени?

Он выпятил свою рыбью нижнюю губу и покачал головой.

– Да, в прошедшем времени, – произнес он бесцветным голосом, – и довожу этим Эдит до истерики. Но я ничего не могу с собой поделать. Каким-то шестым чувством я ощущаю, что она мертва. И никакая логика тут не помогает. Прошлой ночью я видел ее во сне, она была мертва.

– Ну, конечно, мертва, а как же! – усмехнулся я. – Мертвецки пьяна! Загорает небось где-нибудь возле бассейна в Палм-Спрингс.

Я поднялся.

– Ну, хорошо. Я возьму отпуск. Но только с сохранением заработной платы.

– Ну, разумеется, Джерри. Я не держу на тебя зла.

– А я держу. Вы видите какие-то сны, а меня из-за этого обвиняют в убийстве. Кстати, прежде чем мне уйти в отпуск, я съезжу на объект и кое-что там проверю. С вашего разрешения, конечно.

– Пожалуйста, пожалуйста.

Он остался сидеть, уставившись в одну точку, а я вышел. Я не обернулся взглянуть на Лиз Адамс. Дробное стаккато ее пишущей машинки звучало уверенно и безостановочно. Оно сопровождало меня до самых дверей на улицу.

Я сел за руль, но силы вдруг оставили меня. Только что в конторе я был таким сильным и твердым, а сейчас вдруг все растерял, словно меня уничтожили, растоптали. Плохо, что он видит такие сны. Мне же самому ничего не снилось с тех пор... В общем, с тех самых пор. И я очень надеялся, что мне ничего такого не приснится, никогда, до самой смерти. Я чувствовал, что если они во сне придут за мной, Винс и Лоррейн, то мне уже не удастся проснуться.

Ирена подала мне завтрак и рассказала, как ее допрашивал следователь. А у меня перед глазами стояли толстые пальцы Пола Хейсена, ощупывающие перевязанные коричневые пачки с деньгами. А в ушах – глухой стук падающего тела Винса с простреленной в трех местах головой. И еще я вспомнил, что вырытая яма была ей слишком узка и как она лежала в ней на боку. Она всегда спала на боку – но только не в такой холодной яме и не в брезенте, а свернувшись под шелковым одеялом теплым клубочком, уютная и взъерошенная. Высокая округлость бедра плавно ныряет, переходя в узкую талию, гибко поднимаясь затем в длинную ровную линию от талии до плеча. Люди не должны лежать в могиле так, словно собрались поспать. Их нельзя так хоронить. А Винс спит в машине сидя. Под водой.

Я встряхнул головой, как лошадь, отгоняющая слепней.

Приехав на строительную площадку, они подошли ко мне сзади, когда я уже заканчивал объяснять Реду Олину, что следует делать дальше. Их было двое. Они приехали на черном “мерседесе”, взятом напрокат. Истинные янки, скучающие и невозмутимые, оба в дорогих костюмах, учтивые и высокомерные. Высокий широкоплечий брюнет представился как Барнсток. Такие хорошо подают в бейсболе – так забросит мяч, что в глазах зарябит. Второго, шатена, звали Квиллан. Гибкий, поджарый, с цепкими руками. Видно, бывший защитник.

Я попросил их показать удостоверения и сказал, что никогда не слышал об их агентстве.

– Мы не тратим денег на рекламу, – сказал Барнсток. Я попросил их подождать пятнадцать минут, чтобы я мог закончить работу и быть полностью в их распоряжении. Они согласились.

Потом Барнсток проводил меня до моей машины, и я поехал следом за их “мерседесом”. Мы остановились у бокового входа в отель “Вернон”. По дороге, в лифте, поговорили о погоде. Действительно, какое жаркое лето. Впрочем, это характерно для нашего штата... Мы зашли в небольшой двухкомнатный номер на восьмом этаже и расположились в гостиной. Барнсток вытащил магнитофон и поставил микрофон на журнальный столик. Я сидел на кушетке. Квиллан устроился напротив меня, достал толстую зеленую ручку и положил на колени стенографическую тетрадь Барнсток подвинул стул по другую сторону журнального столика и сел так, чтобы смотреть мне прямо в глаза.