Рэймонд Чандлер - Глубокий сон

– Надо свернуть сюда, – Кармен высунулась из окна и указала направление.

Это была узкая грязная дорога, больше похожая на разъезженный проселок перед какой-нибудь фермой на склоне холма. Когла-то по ней, должно быть, ездили тяжелые грузовики. По обе стороны от нее росли высокие эвкалипты. На ней было пустынно и солнечно, но не пыльно: вчерашний дождь кончился совсем недавно. Створки широких ворот, к которым вели глубокие колеи, подпирались жердями, а вид у них был такой, будто их много лет никто не закрывал. Я въехал в ворота. Звуки уличного движения слабели и исчезали, словно мы вообще были не в городе, а видели сон наяву на незнакомой планете. Я заметил с полудюжину бездействующих старых насосов и несколько брошенных нефтяных скважин. Вокруг валялось с полдесятка пустых бочонков, лежала груда заржавевших труб, стоял перекосившийся набок прицеп. Повсюду виднелись лужи тухлой, покрытой нефтяными пятнами воды.

– Все это в будущем станет парком? – спросил я.

Кармен наклонила голову и исподлобья посмотрела на меня.

– Самое время сделать это. Запах этой тухлой воды мог бы конкурировать с вонью козьего стада. Это место вы имели ввиду?

– Угм. Нравится?

– Прелестно.

Я подъехал к перекосившемуся прицепу и остановился. Мы вылезли из машины. Шум уличного движения доносился издали, приглушенно, словно пчелиное жужжание. Место было безлюдно, как церковный двор. Эвкалиптовые деревья казались запыленными, несмотря на прошедший дождь. Впрочем, у них всегда такой вид. Обломанная ветром ветка упала в одну из луж и привявшие плоские листья покачивались в воде.

Я обошел нефтяную грязь и заглянул в насосную. В ней лежало немного железного лома, но похоже, что к нему давно никто не прикасался. Снаружи, у стены, прислоненное к ней, стояло большое деревянное колесо. Это действительно было подходящее место.

Я вернулся к машине. Девушка стояла возле нее и расчесывала волосы, подставляя их солнцу.

– Дайте, – повелительным жестом протянула она руку.

Я вынул револьвер из кармана и положил ей на ладонь. Она подняла с земли ржавую банку.

– Будьте осторожны, – сказал я. – В нем пять патронов. Я пойду поставлю банку в отверстие колеса. Видите, вон там? – я показал рукой. Она восторженно кивнула. – Это примерно десять метров. Не начинайте стрелять, пока я не вернусь, хорошо?

– Хорошо, – захихикала она.

Обойдя грязь, я поставил банку в отверстие большого колеса. Это была отличная мишень. Если Кармен не попадет в банку, что было более чем вероятно, то попадет в колесо. Маленькая пуля расплющится об него. Но возможно она не попадет даже в колесо.

Я повернулся и пошел назад к Кармен. Когда я уже был на расстоянии трех метров от нее, у края грязного места, она вдруг оскалила на меня свои маленькие острые зубки, подняла револьвер и зашипела.

Я застыл на месте, чувствуя спиной неподвижную вонючую топь.

– Стой спокойно, ты паршивый сукин сын.

Револьвер был направлен мне в грудь. Она уверенно держала его и шипела все громче. Лицо ее снова стало напоминать маску из слоновой кости.

Внезапно постаревшая, отталкивающая, она стала похожа на звереныша, к тому же не очень симпатичного звереныша.

Я засмеялся ей в лицо и сделал несколько шагов в ее сторону. Мне было видно, как ее маленький палец нажимает на курок с такой силой, что весь побелел. Я находился едва ли в двух метрах от нее, когда она начала стрелять.

Выстрелы звучали довольно громко, без эха – прерывистый треск при ярком солнечном свете. Пламени, вырывающегося из ствола, не было видно. Я остановился и улыбнулся ей.

Она сделала два выстрела, один за другим. Не думаю, что хотя бы один из них был неверным. Она израсходовала четыре патрона, остался еще один. Я подскочил к ней.

Мне не хотелось последний выстрел получить в лицо и я повернулся к ней боком и наклонил голову. Она была совершенно спокойна и, старательно целясь, выстрелила последний раз. Я ощутил легкое тепло и запах сгоревшего пороха.

Выпрямившись, я произнес:

– Боже, ну и хитрая же вы!

Ее рука, державшая разряженный револьвер, вдруг задрожала и выронила оружие. Губы у нее тоже задрожали, лицо совершенно изменилось. Она повернула голову влево, на губах показалась пена, дыхание сделалось свистящим. Она закачалась.

Я подхватил ее в момент падения. Она была без сознания. Я обеими руками разжал ей зубы и втиснул между ними свернутый платочек. Мне пришлось применить для этого всю свою силу. Я взял ее на руки и перенес в машину. Потом вернулся за револьвером, поднял его и положил в карман. Сел за руль, развернулся и поехал вверх по холму, по той же разбитой дороге, по которой мы приехали сюда.

Кармен, беспомощно скорчившись, лежала на сиденьи в углу машины. Мы были на полдороге к дому, когда она зашевелилась и вдруг открыла глаза, расширившиеся и дикие.

– Что случилось? – просипела она.

– Ничего. Почему вы спрашиваете?

– Ох, что-то должно было случиться, – захихикала она. – Ведь я же обмочилась.

– С такими, как вы, это иногда случается, – сказал я.

Она вдруг внимательно и затравленно посмотрела на меня и застонала.

Горничная с лошадиным лицом и мягким взглядом провела меня в большую комнату на втором этаже, где с окон экстравагантными складками свисали шторы цвета слоновой кости, а пол покрывал белый ковер. Будуар кинозвезды, соблазнительный и чарующий, и неестественный, как деревянная нога. Пока что в нем не было никого. Дверь закрылась за мной тихо и мягко, как в больнице. Возле тахты стоял столик на колесиках, с серебряной оковкой. В чашке из-под кофе находился пепел от сигареты. Я сел.

Ждать пришлось довольно долго. Наконец открылась дверь и появилась Вивиан. На ней был светло-серый утренний костюм, украшенный белым мехом. Она подошла ко мне длинными бесшумными шагами и присела на краешек тахты. В уголке ее рта торчала сигарета. Ногти на руках у Вивиан были покрашены в медно-красный цвет с белыми полумесяцами у основания.

– Итак вы все же грубый тип, – сказала она, спокойно глядя на меня. -Бесчувственный, необыкновенно грубый тип. Этой ночью вы убили человека. Не спрашивайте, откуда я это знаю. А теперь вы пришли сюда и напугали мою сестренку так, что с ней случился приступ.

Я молча смотрел на нее. Было заметно, что она забеспокоилась. Пересела с тахты в кресло и откинула голову на белую подушку, лежавшую на его спинке. Выпустила изо рта бледно-серый дымок и наблюдала за тем, как он поднимался к потолку, расплывался в размытые полоски, еще видимые некоторое время в воздухе и бледнеющие все больше, чтобы наконец исчезнуть совсем. Постепенно опустила глаза и бросила на меня холодный острый взгляд.

– Не понимаю я вас, – продолжала она. – Теперь я благодарна судьбе, что предыдущей ночью по крайней мере один из нас не потерял головы. Достаточно, что когда-то я вышла за контрабандиста спиртным... Может вы, ради бога, наконец скажете что-нибудь?

– Как она себя чувствует? – спросил я.

– Ах, думаю, уже хорошо. Сразу уснула. Что вы с ней сделали?

– Собственно, ничего. Я встретил ее в саду, выходя от вашего отца и подошел к ней, поскольку хотел вернуть то, что ей принадлежало. Маленький револьвер, который ей подарил когда-то Тэйлор Оуэн. Он был у нее с собой в тот вечер, когда застрелили Броуди, и как раз тогда я отобрал его у нее. Я не говорил об этом никому, так что вы можете об этом и не знать.

Большие черные стернвудовские глаза расширились и погасли. Теперь она в свою очередь смотрела на меня молча.

– Она была счастлива, что получила назад свой револьверчик. Умоляла меня, чтобы я научил ее стрелять. Хотела показать мне старые нефтяные скважины на склоне горы, принесшие вашей семье деньги. Мы поехали туда. Оказалось, что это заброшенное место с отвратительными тухлыми болотинами, полное ржавого лома и бездействующих насосов. Мне кажется вы там уже когда-то были. Это действительно жуткая местность.

– Да. Действительно. – Ее голос был теперь тихим, почти неслышным.

– Мы высадились из машины и я поставил банку, чтобы ей было во что стрелять. Тогда и произошло, нечто похожее на приступ эпилепсии.

– Да, – произнесла она тем же голосом. – С ней это иногда бывает. Это все, что вы хотели мне рассказать?

– Мне кажется, это вы все еще не хотите сказать мне, что такое знает о вас Эдди Маз.

– Абсолютно ничего. И я уже немного устала от постоянного повторения этого вопроса, – ответила она холодно.

– Вы знаете человека по имени Кэнино?

Она сдвинула красивые черные брови.

– Как будто слышала это имя.

– Наемник Эдди Марза. Говорят, большой негодяй. Я бы сказал – был. Если бы не помощь одной дамы, я находился бы сейчас там, где он – в морге. – Похоже что женщины... – она побледнела и замолчала. Затем просто закончила: – Нет, я не могу шутить на эту тему.