Микки Спиллейн - Дип

Призрак смерти пробрался в подвал.

Наверху стрельба затихла, раздавались только одиночные, как бы заключительные выстрелы. Слышались топот ног, голоса, отдельные, уже более спокойные окрики. Все помещения будут осмотрены. Скоро найдут дверь, ведущую в подвальное помещение клуба. Старого клуба «Рыцарей совы»…

Да, он мог застрелить меня и забить ее до смерти. Он мог все это проделать и объяснить свои действия полиции тем, что он пытался спасти ее, но было уже поздно, и ему только оставалось убить меня, спасая, кроме того, и свою жизнь. Да, все это он мог бы…

Потрясенная его появлением Эллен, пытаясь как-то прикрыть меня своими слабыми руками и телом, прижалась ко мне и безнадежным тоном прошептала;

— Все кончено…

Я твердо и решительно отстранил ее от себя, действуя при этом одной только правой рукой, так как левая была занята. Я сидел вполоборота к двери, держа под левой рукой револьвер, невидимый со стороны двери.

— Вы мертвы, Дип, — продолжал между тем он. — Здесь конец троллейбусной линии.

— Может быть, — сказал я, демонстративно шевеля над столом всеми своими десятью пальцами, в которых ничего не было. — Но перед концом мне хотелось бы знать, зачем вам понадобилось тащить убитого Беннета обратно в его дом?

— Это уже старо. Где его документы, Дип? Тогда, может быть…

— Хорошо. Начнем сначала. Напомню, что на вашу аллегорию с троллейбусом я уже дал вам ответ.

— Что-то не припомню. Но…

— Вы упустили главный пункт.

— Продолжайте, — сказал он после небольшой паузы.

— Покинуть троллейбус я могу в любой момент, когда мне заблагорассудится. Вот в чем суть.

Пару секунд он что-то соображал и, видимо, что-то понял, так как, издав злобное шипение, ринулся вперед, в глубь помещения, не отводя глаза от мушки своего револьвера, наведенного на меня.

Эллен вскрикнула и, не отрывая глаз от дула его револьвера, вновь бросилась ко мне. Ее порыв был естественен, но… мог бы очень дорого стоить ей и мне, если бы я не успел предупредить его.

Однако в эти доли секунды произошло то, что на первый взгляд могло показаться непонятным.

Вместе с броском убийцы вперед, броском, который должен был сократить расстояние между нами, что имело определенное значение для мелкокалиберного оружия, метнулось две тени. Одна была его собственная, но другая… Последняя настигла его и нанесла ему удар сзади.

Но именно тогда, когда убийца бросился с поднятым револьвером вперед, нажимая на спусковой крючок, моя тридцативосьмикалиберная пуля уже летела ему навстречу. Моя пуля прошла через его переносицу и вышла из расколотого черепа сзади. И все же его пальцы успели нажать на курок, хотя о прицельном выстреле уже не могло быть и речи, тем более что в эти последние доли секунды он получил толчок сзади.

Двадцатидвухкалиберная пуля вошла в потолок, а убийца как мешок свалился на пол с открытыми, удивленно-испуганными глазами.

Пожалуй, по сути дела, не пуля его убила. Его убила Улица. И убила еще задолго до нынешних трагических событий.

Он упал, а позади того места, где он свалился, стоял не кто иной, как добрый старый Хенни, пытавшийся по-своему оказать мне помощь.

Руки Эллен были прижаты ко рту, в ее глазах светился безмерный страх, она была близка к истерике. Она теперь смотрела только на меня.

— Вы должны были это сделать, — сказала она и повторила: — Вы должны были это сделать!

Наверху выстрелы затихли, и голоса раздавались уже ближе, очевидно, из холла.

Я вложил револьвер в свою поясную кобуру и рукой отмахнулся от Хенни, которого я еще не успел поблагодарить и который нерешительно топтался возле убитого. Он понял мой знак по-своему и незаметно выскользнул из помещения.

— Эллен…

— Вы должны были… Дип… Но зачем?

Я едва слышал ее голос. Ее плечи дрожали, и она с трудом владела собой.

— Эллен, успокойтесь!

— Почему же вы не убили меня, Дип? Было бы легче…

Я пытался остановить ее, но она продолжала:

— Не мешайте… Это наша последняя минута с вами вместе… Я вас всегда любила, а теперь… вы стали моей жизнью. Полюбила я вас очень давно… еще тогда, в те дни… когда я сама была частью всего этого безрассудства, пренебрежения жизнью, счастьем… Но потом я возненавидела все это… и пыталась даже по-своему бороться со всей этой мерзостью, со всеми этими отвратительными беннетами, и педлами, и собелами…

Она остановила рукой мою попытку что-то сказать и быстро, задыхаясь, продолжала:

— Теперь все кончено, Дип… Я буду ждать вас всегда… Вы мой, а я ваша. Вы это знаете.

Я молча кивнул головой.

Ее прекрасные глаза блестели от слез.

— Меня не интересует, где вы были так долго и что вы там делали. Я верила, что вы вернетесь и что вы не такой, как они… эти… Я не понимала, как вы можете с ними… Вы же их не любите, и они вас ненавидят… Но я была уверена, что вы их оставите, бросите… и мы будем счастливы…

— Но послушайте…

— Но вы все испортили, сломали… Вы говорили мне, что не собираетесь… Но вы убили этого подлеца. Вы так подстроили. Пускай бы это сделали те, кто имеет на это право… Если бы вы могли быть… одним из… них… из тех…

Слезы катились из ее глаз, и, казалось, она не слышала осторожных шагов и приглушенных голосов спускавшихся в подвал людей.

— …А теперь перед нами только смерть… Вы совершили преступление, Дип… И вы один из тех, кого они убивают там, наверху. А когда такие убивают, то закон их тоже убивает… И вы это знаете… А когда они вас убьют, я тоже умру… Вот что вы наделали, Дип… мой дорогой Дип… Лучше бы вы дали ему возможность убить меня… или сами это сделали бы…

Осторожные шаги и сдержанные голоса приближались к нашей двери.

— Послушайте, наконец, Эллен. Я вас люблю. Очень люблю.

Она грустно улыбнулась сквозь слезы.

— Я знаю… Но теперь уже поздно… Никакой надежды…

Внезапно дверь распахнулась, и в ее проеме возникли две фигуры полицейских с наведенными на нас револьверами. За ними выросли еще фигуры… Они расступились, и в помещение вошел сержант Херд. Он мельком взглянул па нас, присмотрелся к убитому и поднял его револьвер.

В подвал вошел еще один полисмен, подталкивая впереди себя Хенни, который, впрочем, не оказывал ему никакого сопротивления. За ними показался и мистер Саливен с револьвером в руке.

— Голову даю на отсечение, — сказал Херд, протягивая револьвер Роска Саливену, — что это тот самый, из которого был убит Беннет. Отличная рабо…

Он осекся, так как я незаметным движением выхватил из-за пояса свой револьвер и с силой прокатил его по столу по направлению к нему.

— А этот? — сказал я.

Херд ловко подхватил мой револьвер, профессионально осмотрел его и задумчиво помахал им, держа за дуло.

Сорвав внутреннюю подкладку своего бумажника, я положил его перед собой в развернутом виде, прикрывая ладонью.

— Да… — протянул Херд, — и этот тот же самый…

— Я же говорил, — вставил Саливен, продолжая держать меня под прицелом.

— Ничего не скажешь, — продолжал Херд и закончил, с силой подчеркивая слова: — Превосходная работа, лейтенант!

С этими словами он, держа мой револьвер за дуло, подошел ко мне ближе и передал его мне, сказав:

— Даже я остался в дураках.

Мой друг тридцативосьмикалиберный вновь, уже в который раз за одну только эту ночь, оказался на привычном месте — у меня за поясом.

Мистер Саливен ахнул, его взгляд упал на стол, с которого я убрал свою руку.

Значок, сверкнув золотом, заставил его лицо и всю фигуру вытянуться, и он, мгновенно опустив револьвер, проговорил, как бы отвечая Херду:

— Бывает…

И тут же зачем-то протянул мне револьвер Роска.

Поднявшись, я быстро шагнул к двери и схватил за обе руки Хенни.

— Благодарю вас! От всей души!

Очевидно, для него это было так неожиданно, что колени его подкосились, и помощь все еще удерживавшего его копа оказалась весьма кстати.

Обернувшись, я увидел глаза Эллен. Ничего не понимая, она смотрела на Херда, который, вежливо наклонившись, предлагал ей какую-то помощь. Ошеломленная, она силилась понять то, что он ей говорил, но все, что она могла сделать, это еще шире раскрыть свои удивленные глаза. Недоуменные, но прекрасные.

И в них была особенность, никем, кроме меня, не замеченная…

Призрак смерти медленно, но решительно покидал эти чудные глаза.

Микки Спиллейн (Mickey Spillane, настоящее имя Фрэнк Моррисон Спиллейн, Frank Morrison Spillane), родился в Бруклине (Нью-Йорк) 9 марта 1918 года. Довольно рано уяснив, что литературой можно зарабатывать на жизнь, Спиллейн с середины 30-х годов стал постоянным автором массовых развлекательных журналов. Вторая мировая война прервала его деятельность: он служил в авиации, после работал в цирке, затем занимался борьбой с торговцами наркотиками — одним словом, вполне соответствовал тому типу литературного героя, который стал центральной фигурой его всемирно известных детективов.