Микки Спиллейн - Я сам вершу свой суд

. А голос, голос напоминал звук свирели. Мне хотелось бы слышать его при других обстоятельствах, но я уже понял, почему Шарлотта Маннинг добилась успеха в своем деле. В присутствии такой женщины любой может рассказать все.

Я сел неподалеку от нее. Она повернулась в мою сторону. Ее глаза выдержали мой взгляд с такой твердостью, какой я никогда не встречал у женщин.

— Полагаю, вы пришли с официальным визитом?

— Не совсем так. Я — частный детектив.

— О!

— Но в голосе ее не было и следа любопытства, смешанного с неприязнью, столь характерной для большинства моих собеседников, когда они узнавали о моей профессии. — Вы по поводу смерти мистера Вильямса?

— Да. Это был мой лучший друг. И я провожу собственное расследование параллельно с полицией.

Секунду она смотрела на меня, потом глаза ее заблестели.

— Ах, да. Я читала ваше заявление в газетах. Даже пыталась его анализировать. Меня всегда интересовали подобные случаи.

— И каково ваше заключение? Ответ меня удивил.

— Я боюсь вас одобрить, — призналась она, — хотя я убеждена в единодушном неодобрении моих бывших учителей, если бы я публично заявила нечто похожее.

Я понял, что она хотела сказать. Разве известные психиатры не заявляют, что если кто-то совершил убийство, то он стал жертвой мгновенного безумия, независимо от мотивов преступления.

— Чем я могу вам помочь? — спросила она.

— Ответами на несколько вопросов. В котором часу вы приехали к Джеку вчера?

— Около одиннадцати. Я задержалась дома.

— Когда уехали?

— Около часа. Мы уехали все вместе.

— И что вы делали?

— Я поехала в Чикан-бар вместе с Мэри и Эстер Беллеми. Уехали мы оттуда перед закрытием, примерно без четверти два, поскольку бары закрываются в два часа. Я высадила их у дома и вернулась домой примерно в четверть третьего. Я помню это потому, что перед сном заводила будильник.

— Кто-нибудь видел, как вы вернулись домой? Она засмеялась.

— Да, мистер прокурор, — ответила она. — Моя служанка. Она как обычно пришла помочь разобрать постель. У нее очень легкий сон и она проснулась, когда зазвонил звонок при открывании двери.

Я не смог удержаться от улыбки.

— У вас уже был Пат Чамберс?

— Утром, сегодня утром, — ответила она сквозь смех. Этот смех заставил меня задрожать с головы до ног. Эта женщина была невероятно сексуальна.

— Он пришел, он увидел, он заключил, — продолжала она, — лаже сейчас он, наверное, занимается проверкой моего рассказа.

— Обо мне он не говорил?

Нет. У него вид человека, знающего свое дело, и я нашла ею довольна симпатичным.

— Когда вы познакомились с Джеком Вильямсом?

— Мне кажется, я не имею права говорить об этом. Я покачал головой.

— Если вы консультировали его по поводу Мирны, можете мне говорить все. Я все знаю.

Мое удивление, казалось, ее позабавило. Я знал, что Джек очень деликатно относился к прошлому Мирны и обычно ничего никому не рассказывал.

— Хорошо, — наконец согласилась она. — Действительно, он консультировался у меня по поводу Мирны. Я полагаю, вы понимаете, что такое для наркомана полное лишение наркотика. Напряжение почти невыносимо. Пациента корчит. Его нервная система, подогреваемая обычно наркотиком, невероятно страдает и для него ничего нельзя сделать. Случается, что пациент кончает самоубийством во время такого приступа. Если пациент соглашается, и приняв решение, приходит в клинику лечиться, его закрывают в специальной камере. На первой стадии лечения он умоляет врачей, сестер, санитаров дать ему наркотик, затем его страдания возрастают до такой степени, что он почти теряет рассудок. Но все кончается и он выходит из этой камеры либо полностью излеченным, либо не способным жить дальше. Мирна вышла здоровой. Но она перенесла ужасный нервный шок, поэтому Джек обратился ко мне. Я занималась ею некоторое время после ее выздоровления. Но после ее выхода из клиники я никогда не навещала их с точки зрения профессионала. Я полагала, что со всем этим покончено.

— Есть другие аспекты проблемы, которые я хотел бы обсудить с вами. Но прежде я хочу проконтролировать некоторые детали...

— Такие, как время, — сказала она. — В таком случае поторопитесь, пока моя служанка не ушла за покупками.

Она улыбалась. Еще одна такая улыбка и она познакомится с двадцатичетырехчасовой щетиной...

Я пытался сохранять на лице непроницаемое выражение, но это было сильнее меня. Я не смог удержаться и выдал ей одну из своих косых улыбок.

— Это и другое, — согласился я. — В моем деле нельзя никому доверять.

Она поднялась.

Я ожидал этого с самого начала нашей встречи и если бы ее туника опускалась ниже колен, я бросился бы, чтобы посмотреть на ее ноги.

— Мне кажется, — произнесла она, — что мужская дружба намного сильнее, нежели женская.

— Особенно, если этот человек спас вам жизнь, когда, не колеблясь, пожертвовал правой рукой, — отозвался я. На ее лице появились морщинки.

— Так это были вы? — проговорила она. — Джек часто вспоминал о вас, но всегда говорил в третьем лице, не упоминая имени. Он никогда не говорил мне, как потерял руку. Это Мирна рассказала мне.

— Джек был очень скромен. Но я не только поэтому хочу найти его убийцу. Еще до войны Джек был моим лучшим другом.

— Я уверена, что вы найдете его убийцу, — сердечно сказала она. — Желаю вам успеха от всего сердца.

— Спасибо, — ответил я.

Какое-то мгновение мы молча смотрели друг на друга. Потом я поднялся и взял свою старую шляпу.

— Мне пора идти, — с сожалением сказал я, — но я еще навещу вас.

Она проводила меня до двери.

— До скорого? — спросила она голосом, в котором я не услышал большой уверенности.

Я спускался по лестнице, думая, не ошибся ли я в значении блеска, мелькнувшего на секунду в ее глазах, в момент нашего прощания.

— Мистер Хаммер? — поинтересовалась прислуга, очень черная негритянка.

— Да, — ответил я. — Откуда вы знаете?

— Мистер полицейский ожидает вас в соседней комнате. Входите, пожалуйста.

Действительно Пат ожидал меня, сидя у окна в удобном кресле.

— Привет, Майк.

Я положил на стол шляпу и устроился рядом с ним.

— Ну, что? — спросил я.

— Все в порядке. Соседи видели, как она возвращалась домой и негритянка это подтверждает.

Должен признаться, я сразу же ощутил громадное облегчение.

— Я знал, — продолжал Пат, — что рано или поздно ты сюда приедешь, так что решил подождать тебя и попросить не злить моих сотрудников.

— Злить? У тебя же есть приличные люди. Пришли их, а этого отправь на конюшню.

— Это для твоего же блага, Майк.

— Я способен позаботиться о себе сам, ты прекрасно это знаешь.

Пат откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Комната не была такой большой, как кабинет Шарлотты, но обставлена была со вкусом. Несколько картин украшали стены, а полки были заставлены книгами. В рамке висел диплом. На другой стороне я заметил дверь в кухню и ванную. Прямо передо мной стоял низкий диван, мягкий вид которого внушал мне определенного рода мысли. Но мне нужно было еще многое сделать и я сказал Пату:

— Не спи, капитан. Налогоплательщики платят деньги не за это.

— И не собирался, — запротестовал он. — Я просто давал тебе возможность насладиться атмосферой. Если ты готов, пошли.

Услышав, что мы направляемся к выходу, появилась Кэтти. Она открыла для нас дверь и послышался звонок, о котором говорила Шарлотта.

— Он срабатывает и когда нажимаешь на кнопку? — спросил я.

— Да, мистер. И когда дверь открывают ключом.

— Почему?

— Когда меня нет, мисс Шарлотта должна идти к двери сама. А когда она занята в темной комнате, дверь открывается, звонок звенит и она знает, что кто-то пришел.

Мы посмотрели друг на друга.

— Какая темная комната? — спросил я. Кэтти просто подпрыгнула.

— Та, где она делает фотографии, — ответила она. Пат и я почувствовали себя идиотами. Значит, она занимается еще и фотографией? Прекрасный сюжет для разговора при следующей встрече.

Мы с Патом сидели за кружкой пива в небольшом баре. Он поинтересовался, нашел ли я что-нибудь. Я ответил отрицательно.

— А что с мотивами? — спросил я.

— У меня еще не было времени заняться этим.

— Есть у тебя какой-то след?

— Нет. По данным экспертов выстрел произведен из нового оружия. Мы проверили, но эта пуля не была выпущена ни из одного недавно проданного пистолета сорок пятого калибра.

— Оружие могло быть продано много лет назад, а использовали его только сейчас.

— Этим мы тоже занимаемся, но пока ничего не нашли. Ни у кого из подозреваемых нет оружия. По крайней мере официально.

— Ну, достать оружие, в конце концов, не так уж трудно. Глушитель, разрывные пули...

— Здесь, кстати, тоже нет ничего сложного. Глушитель мог быть предназначен для карабина. Они спокойно подходят к пистолетам этого калибра.