Рэймонд Чандлер - Прощай, моя красотка

— Это шутка, — наконец сказала она. — Майк мог что угодно натворить. Но я надеюсь, что там, где он сейчас, достаточно блондинок подешевле. Здесь ему их никогда не хватало.

— Я думаю больше о рыжеволосой.

— Полагаю, он мог интересоваться несколькими рыжеволосыми, — ее глаза теперь казались не столь непонимающими как вначале. — Я не могу припомнить. Какая-то особенная та рыжая?

— Да. Девушка по имени Велма. Я не знаю, может, это имя не настоящее. Я пытаюсь разыскать Велму для людей, когда-то с ней связанных. Ваше заведение на Сентрал сейчас для цветных, хотя вывеску и не сменили. И, конечно же, тамошние люди ничего про Велму не слышали. И тут я вспомнил про вас.

— Те люди все эти годы подбирались к ней. Не слишком ли поздно вы взялись?

— В дело вовлечены деньги. Не очень большие, правда. Она им нужна из-за денег. Деньги освежают память. Вот они о ней и вспомнили.

— Вино тоже освежает, — сказала женщина. — Довольно жарко сегодня, не правда ли? Так вы, значит, полицейский? — глаза ее стали хитрыми, лицо внимательным. Нога в мужском тапке больше не покачивалась.

Я достал из кармана пинту виски, которую мы начали с клерком в гостинице. Я поставил ее на колено, придерживая ладонью. В глазах женщины отразилось недоверие. Затем подозрение, как игривый котенок, вскарабкалось на ее лицо.

— Вы не фараон, — убежденно произнесла она. — Они такую выпивку не покупают. Что за отсебятина, мистер?

Она снова высморкалась в серую тряпку, оказавшуюся несвежим носовым платком. Таких грязных платков мне еще не приходилось видеть. Ее взгляд остановился на бутылке. Подозрение боролось с желанием, желание победило. Так всегда бывает.

— Певичка Велма. Вы ее не знаете? Вероятно, нет. Не думаю, чтоб успели так далеко зайти.

Ее глаза цвета морских водорослей смотрели на бутылку. Обложенный язык облизал губы.

— Парень, это — выпивка, — вздохнула она. — Мне, черт возьми, наплевать, кто ты. Только держи-ка ее поосторожней. Сейчас нельзя ее уронить.

Она встала и вразвалку вышла из комнаты. Вернулась с двумя толстыми грязными стаканами.

— Ничего больше нет. Это все, что ты принес? — спросила она.

Я налил ей приличную порцию. Мне бы этого хватило, чтобы пробиться через стену. Она взяла стакан и просто вылила виски в рот, заглотнув, как таблетку аспирина. Жадно посмотрела на бутылку. Я налил снова, себе поменьше. Она взяла стакан и плюхнулась в качалку. Глаза ее почему-то покоричневели.

— Парень, эта выпивка тихо умирает вместе со мной, — сказала она. — Так о чем мы говорили?

— О рыжей девушке Велме, которая работала в вашем заведении на Сентрал Авеню.

— Да-а, — она выпила второй стакан. Я подошел и поставил бутылку возле нее, она вновь потянулась к выпивке. — Да-а. Так кто ты?

Я вытащил визитку и подал ей. Она прочла, картинно уронила визитку на стол возле себя и поставила на нее пустой стакан.

— О, частный детектив, ты говорил об этом, мистер, она шутливо погрозила мне пальцем. — Но твоя выпивка говорит, что ты классный парень.

Она налила себе третий стакан и тут же выпила. Я сидел, мял сигарету в пальцах и ждал. Она или знала что-то, или ничего не знала. Если она что-то знала, то, опять же, либо расскажет, либо нет. Все просто. И я ждал.

— Симпатичная маленькая рыжеволосая, — медленно начала она. — Да, я помню ее. Пение и танцы. Стройные ножки. Щедра она была на эти ножки… Она куда-то ушла. Откуда же мне знать, куда деваются эти проститутки?

— Ну, я, честно говоря, и не полагал, что вы знаете, — сказал я. — Но, согласитесь, не такое уж плохое решение — прийти и спросить у вас, мисс Флориан. Наливайте еще, если виски кончится, я могу сбегать.

— Вы не пьете, — неожиданно сказала она.

— А в чем дело?

— О'кей, — усмехнулась она. — Все фараоны одинаковы. О'кей, красавчик, парень, который поит меня, — мой приятель.

Она потянулась к бутылке, что означало — она не прочь опрокинуть четвертую порцию.

— Мне не следовало бы с вами откровенничать. Но если мне нравится парень, то мой предел — потолок, — она жеманно улыбнулась. О! Она была соблазнительна, как корыто.

— Держитесь крепче, и не вздумайте наступить на змею, — сказала она, растянув губы в кислой улыбке. — У меня идея!

Она встала с кресла-качалки, чихнула, почти потеряв свой халат, запахнула его на животе и холодно уставилась на меня.

— Не подглядывай, — сказала она и вышла из комнаты, стукнувшись плечом о косяк.

Я слышал ее неуклюжие шаги где-то в глубине дома. И с улицы слышались звуки: во дворе приглушенно скрипела проволока с бельем, сухие стебли уныло стучали в стену, позванивая колокольчиком, мимо дома прошел разносчик мороженого. Большой красивый приемник в углу низким воркующим голосом нашептывал о танцах и любви.

Вдруг из другой половины дома донесся грохот. Казалось, что упал стул или слишком выдвинутый ящик стола. Затем раздались глухие удары и бормотание. Я отчетливо услышал щелчок замка и скрип открываемого ящика. И вновь треск, грохот. Я встал с дивана, бесшумно проскользнул в короткий коридор и выглянул из-за косяка открываемой двери.

Джесси Флориан стояла, качаясь, у комода, открывая ящик с бельем, она вытаскивала из него все подряд, при этом зло отбрасывала волосы со лба. Она была основательно пьяна. Скорее по этой причине она опустилась на толстые колени, засунула обе руки в ящик и стала что-то нащупывать. Но вот она поднялась с колен, держа в руках толстый пакет, перевязанный выцветшей розовой лентой. Непослушными дрожащими пальцами с трудом развязала ленту, вытянула из пакета конверт и снова нагнулась, чтобы спрятать его — с глаз долой — в правый ящик.

Я быстренько возвратился на диван. Издавая хриплые звуки и пьяно раскачиваясь, миссис Флориан вошла в комнату и остановилась в шаге от меня с пакетом в руках. Торжествующе улыбнулась, как оскалилась, и подбросила его. Он упал возле моих ног. Миссис вразвалку отошла к качалке, уселась поудобнее и молча взялась за виски.

Я поднял пакет с пола, развязал линялую, некогда розовую ленту.

— Посмотрите их, — услышал я бормотание несчастной женщины. — Фотографии. Кадры из газет. Никто из этих шлюх не попадал в газеты, только в случае привода в полицию. Это все люди из забегаловки мужа. Их фотографии да свои старые шмотки оставил мне этот ублюдок.

Я просмотрел пачку фотографий, на которых были изображены мужчины в профессиональных позах. Мужчины с острыми хитрыми лицами и в ипподромных одеждах. На некоторых лицах эксцентричный клоунский грим. Плясуны и комики из окружения бензоколонок. Таков уровень. Не многие из них когда-нибудь добрались бы до жизни западнее Мэйн Стрит. Их можно встретить в дешевых фарсах и водевилях, живущими в грязи на грани преступления. Изредка, когда грязи собиралось больше, чем дозволялось законом, устраивались полицейские облавы и шумные суды. А они, ухмыляясь, возвращались снова, садистски непристойные и вонючие, как застарелый пот. У женщин были хорошие ноги. И женщины выставляли напоказ их и все, что могли. Но лица их были так же потерты, как старая кошка в книжном магазине. Блондинки, брюнетки. Огромные томные коровьи глаза. Маленькие острые глазки с дерзкой жадностью в них. Одно-два лица были откровенно противны. У двух женщин могли быть рыжие волосы. По фотографиям невозможно определить. Я просмотрел их без особого интереса и перевязал лентой.

— Я никого из них не узнаю, — сказал я. — Зачем мне смотреть на них?

Женщина с вожделением поглядела на бутылку, трясущуюся в ее руке.

— Не ищешь ли ты Велму?

— А она есть среди них?

Хитрость играла на ее лице.

— А у вас нет ее фото? От ее людей?

— Нет.

Это ее разочаровало: у каждой девочки где-нибудь есть фото и мне бы уже следовало раздобыть фото Велмы приблизительно такой упрек я почувствовал в ее фразе.

— Ты мне перестаешь нравиться, — спокойно, насколько позволяло ее состояние, сказала миссис Флориан.

Я встал со стаканом, подошел к ней и поставил стакан на край стола.

— Налейте мне глоточек, прежде чем прикончите бутылку.

Она дотянулась до стакана, а я повернулся и быстро пошел. Пройдя гостиную и коридор, попал в спальню, где царил хаос и стоял комод с открытым ящиком. Из комнаты донесся крик — меня звали. Я пошарил в правом ящике, нащупал среди белья конверт и быстро его вытащил.

Когда я вернулся в гостиную, миссис вскочила с кресла, но не успела сделать и двух шагов.

— Садитесь! — прикрикнул я преднамеренно угрожающе. — Вы имеете дело не с простачком наподобие громилы Лося Мэллоя, — ее глаза сделались какими-то стеклянными, как у убийцы.

Она остолбенела, как будто рядом раздался выстрел. Дважды моргнула и попыталась верхней губой коснуться носа. В кроличьем оскале показалось несколько грязных зубов.