Лео Мале - Нестор Бюрма на острове

– Я намереваюсь пойти на разведку в эту знаменитую сосновую рощу,– сказал я.– Если встречу Софи, я ее не знаю, но начинаю представлять себе…, то приведу домой.

– Вы сразу же сейчас идете туда?

И не дожидаясь ответа, стала указывать наилучший маршрут. Порт, дорога над обрывом и т. д.

– Я провожу вас до набережной, мне надо с вами поговорить.

Пройдя несколько шагов по дороге, спускающейся вниз вдоль вилл с закрытыми ставнями, она продолжала:

– Это по поводу молодого Артура. Я не стремлюсь к тому, чтобы мой дом снова стал театром стычки. Поэтому вы оба встречайтесь, где угодно, но только не у меня. Если вдруг у вас появится фантазия нанести мне визит, а Артур будет там, прошу вас удалиться. Тот же запрет будет действовать и для него. Я не желаю вмешиваться в эти детективные или недетективные истории, понимаете?

Она не то, чтобы разносила меня, но тон был именно такой.

– Отлично вас понимаю,– сказал я.– Безусловно, если бы мы стали встречаться у вас исключительно для того, чтобы бить друг другу морду, это вызвало бы сплетни.

– Мне наплевать на то, что станут говорить, но я дорожу своим спокойствием.

– Однако, вы не можете не признать, что он первый набросился на меня.

– Согласна. И я также не стала скрывать, что думаю о его поведении.

– А как он это принял?

– Как побитый пес. Когда я хочу, то умею показать власть.

Как будто необходимо было об этом говорить!

Молчание, потом я спросил:

– Он ничего не сказал вам относительно своего смятения и того факта, что он находится на острове, наверняка, уже несколько дней…, но не побеспокоился о своей тете, заметьте это.

– Откуда вы взяли это?

– Я – детектив.

– Ну что ж! А я – нет!

Можно было подумать, что она защищалась от обвинения, будто заболела какой-то постыдной болезнью.

– Он мне ничего не сказал, и я его ни о чем не спросила. Успокоила и предложила пойти склониться над телом его бедной тети. Это все, что я сочла необходимым сделать… Я не детектив,– повторила она.

Я вздохнул:

– Мне хотелось бы иметь возможность говорить, как вы, иметь свободную голову и не подвергать свои мозги постоянной пытке. К несчастью, себя не переделаешь. И когда чувствуешь, как что-то не стыкуется…

Она не ответила, и мы добрались до порта, не перемолвившись больше ни словом.

Солнце было очень славное, но дул ветер. Он поднимал волны, которые искрились под яркими лучами. Напротив, на материке, скалы Пуэнт-Фрома сияли белизной.

В двух шагах от нас, пониже к воде, какой-то морской волк отвязывал от причала моторную лодку, в которой сидели две местные женщины, оживленно болтавшие между собой.

Он прервал работу, оглядел меня с оценивающим видом, затем продолжал свои манипуляции с канатом, задумчиво, с таким видом, словно решал какую-то сложную проблему.

– Ладно. Я пройду тут,– произнесла мадам Боллар, указывая на круто поднимающуюся тропинку, обсаженную остролистом, которая огибала закрытую гостиницу с вывеской «На свежем воздухе».– Вам же, в сосновую рощу…

И повторила наилучший, по ее мнению, маршрут, заключив все это словами:

– Итак, до свидания, месье Бюрма. И не забудьте: если когда-либо вы зайдете ко мне, а молодой Артур там будет…

– Не беспокойтесь… Что касается Артура…, я хочу сказать вообще по поводу семьи мадам Шамбо, их не предупредили о болезни нашего общего друга?

Она улыбнулась.

– А! Вы в самом деле настоящий детектив, не так ли? Вам требуется ясность во всем.

– Скажем так, я люблю знать, куда иду. Особенно, когда у меня создается впечатление, что это не стыкуется…

Она нетерпеливо пожала плечами. Тем не менее я продолжал:

– Меня просто удивляет, что у постели нашего друга, когда она умерла, не оказалось никого из родственников.

– У частного детектива должна быть хорошая память, молодой человек, так ведь? – спросила она меня.

– Не обязательно, но это облегчает работу.

– Тогда я в конце концов усомнюсь в вашем профессионализме. Вы что, не слышали, как я сказала: семью надо поставить в известность? Я даже сделала замечание племяннику, что он должен был знать о состоянии здоровья его тетушки…

– Да, да… Мне кажется, вы действительно намекали на что-то в этом роде.

– То-то же, молодой человек! Да, мы предупреждали семью – впрочем, не такую уж многочисленную: пару кузенов, что-то вроде невестки, вдовы ее сына, они приезжали навестить ее, когда ей стало лучше, и всякая опасность, казалось, ушла… А вот во второй фазе болезни, если вы помните о моем описании развития ее…

– Помню.

Она не воскликнула: «Возможно ли это?»,– но наверняка подумала.

– Ладно,– продолжала она.– Эти люди не остались. К тому же не было и резона. Я вам говорю, появилось значительное улучшение, и мы не подозревали, что у Эрнестины наступит такое ухудшение. Однако это случилось, и мы снова информировали ее родственников о нем… Я предполагаю, что извещения о смерти, которые я попросила разослать доктора Мора, дойдут до назначения в то время, когда родные будут уже в пути после наших повторных писем…

– Молодой Артур также был оповещен?

– Как все. Повторяю вам: семья не очень многочисленна…

Она помолчала какое-то время, потом продолжала:

– Это помогает продвинуть ваше расследование?

Никакого сомнения. Она издевалась надо мной.

– Вы считаете, по-видимому, меня болваном, не так ли? – спросил я.

– О! Я никогда бы себе этого не позволила,– возразила она, не стараясь даже скрыть, что врет.– А если вам нужны еще более подробные сведения, не стесняйтесь. Вы знаете дорогу в мой дом.

– Отлично. Я приду проделать свой маленький фокус.

Она озабоченно нахмурила брови.

– О! Но надеюсь, без Артура, не правда ли? Вы же мне обещали…

– Я имел в виду не партию катча, а мой интеллектуальный трюк гениального детектива в стиле инквизиции с нудными вопросами, с попытками помудрствовать, дедукциями и так далее.

– Вот-вот! – согласилась она, усмехнувшись.– Я, во всяком случае, с удовольствием приму вас и полюбуюсь на ваши упражнения. Теперь, когда эта бедняжка Эрнестина умерла, мне будет не хватать развлечений.

На этом мы расстались. Она удалилась, плотно завернув массивную фигуру в свою широкую черную накидку.

Я же остался стоять, наблюдая за старым моряком, собирающимся выйти в море.

Очевидно, он конкурировал с курсирующим по расписанию катером и, таким образом, округлял свою пенсию морского волка.

Он поглядел на меня более внимательно, чем в прошлый раз.

– Пуэнт, месье? Туда-обратно в один момент и недорого. Небольшая морская прогулка. Пользуйтесь хорошей погодой и счастливой случайностью.

Счастливая случайность, это когда видишь нечто, что плохо лежит, подумал я, и тут у меня возникла идея, подсказанная обостренным чутьем детектива, который видит, что где-то концы не сходятся с концами. У меня вдруг появилось желание разобраться с типом в пиджаке и с бандитской рожей, замеченным Жаннетон, и сделать это, по моему мнению, было легче на материке, а не на острове.

В знак согласия я утвердительно кивнул морскому волку и сел в лодку.

Высадившись в Ла Пуэнт, я забрал свою Дюга-12 из гаража гостиницы, где провел предыдущую ночь, и поехал навестить моих приятелей на станции техобслуживания.

– А! Вот и вы, привет!– воскликнул заправщик при моем появлении.– Вам уже надоела наша замечательная провинция, или вы тоже что-нибудь забыли?

– Нет, ни то, ни другое,– ответил я.

Выходя из машины, я поднес руку ко рту жестом горниста, давая парню понять, что не прочь выпить чего-нибудь, поскольку этот товар здесь имеется.

– Ни то, ни другое,– повторил я.– Приехал повидать вас по поводу человека, забывшего плащ. Он возвращался его забрать?

– Нет еще.

Мы направились к закутку-бару. Там сидел Поло-механик и копался в радиоприемнике. Ему, видимо, осточертело слушать вокализы своего приятеля в течение всего дня, и его уши требовали чего-нибудь иного. Правда, неизвестно, выигрывал ли он что-либо взамен. Со всеми этими тупицами с их ие-иес или пост-ие-иес, которые в наши дни только и слышишь на волнах! Или же этих хныкалок неопределенного пола! Ладно, в конце концов это их дело.

– Привет, месье,– сказал Поло, оставляя свою работу И протягивая мне руку.

– Не отрывайтесь от работы.

– Я уже закончил.

В подтверждение своим словам он повернул ручку своего звукового ящика, и тут, как и предполагалось, какой-то малец с гитарой обрушил на наши уши более или менее срифмованное «послание» о войне во Вьетнаме.

– Бог мой! Прекрати,– изрек Зеленый, который, по-видимому, придерживался империалистических взглядов.

Поло не выключил совсем, а приглушил звук. Так еще можно было вытерпеть. Нельзя было понять ни одного слова из стенаний профессионального гуманитария.