Оливер Пёцш - Крепость королей. Расплата

Матис взглянул на него растерянно. Потом вспомнил про исписанный пергамент на кафедре.

— Что… что с этим письмом? — спросил он.

Но отец Тристан уже закрыл глаза. Из груди его вырывался лишь слабый хрип.

— Проклятье!

Матис осторожно уложил раненого монаха на холодный пол и бросил взгляд на кафедру. Пергамент был исписан в спешке и забрызган кровью. Отец Тристан успел набросать лишь несколько строк. Матис склонился над письмом и принялся читать.

Милая Агнес, если ты читаешь эти строки, то я, вероятно, уже предстал перед Творцом. Не печалься, я стар, и далеко не каждому был отведен столь долгий срок. Случилось то, чего я опасался: крестьяне спутали гнев с борьбой за справедливость и штурмуют монастырь. Надеюсь, Господь в своей безграничной милости позволит сбежать кому-нибудь из служителей, и тот доставит тебе это письмо.

Ты часто спрашивала меня, что значат твои сновидения, и я отвечал, что это лишь плод твоего воображения. Я лгал. Это кольцо пробудило что-то сокрытое в тебе. Я счел за лучшее не рассказывать тебе об этом. Но теперь решил, что ты имеешь право знать о своем прошлом. В низовьях Рейна, близ Бингена, есть древний монастырь. Он зовется Санкт-Гоар. Каноники там столетиями хранят знания империи, и им известно…

Письмо резко обрывалось, лишь одинокая черта пересекала пергамент. Матис решил, что именно в этот момент крестьяне ворвались в скрипторий. Он спешно спрятал письмо за пазуху. У него еще будет время поразмыслить над ним. Теперь же следовало позаботиться о том, чтобы отец Тристан пережил хотя бы ближайшие часы. Возможно, еще оставалась надежда.

Он осторожно поднял на удивление легкого монаха и устроил на плече, точно ребенка, после чего вышел в коридор и, покачиваясь, стал спускаться на первый этаж.

По щекам Матиса катились слезы. Крестьянам можно сказать, что это все от дыма еще не потушенных пожаров. Они поверят, ведь он был одним из предводителей.

Вот только себя Матис обмануть не мог.

Агнес заметила дым от пожара, стоя на холме, с вершины которого в долину спускалась узкая тропа. От Ойссерталя ее отделяло еще около мили, но строения уже были хорошо видны. Казалось, весь монастырь стал добычей огня.

С тех пор как она обнаружила в тайнике обрывок с именами Иоганна и Констанции, минуло два дня. Агнес дожидалась лишь удобного случая, чтобы покинуть крепость. Фридриху ни в коем случае не следовало знать, что она собиралась навестить своего старого духовника. Полагая, что отец Тристан подозревал его в убийстве Филиппа фон Эрфенштайна, граф относился к монаху крайне подозрительно. Но сегодня Шарфенек бродил по лесам в окрестностях Трифельса, а потом до позднего вечера будет следить за раскопками. Обстоятельства складывались весьма удачно. Утром, в неприметных паломнических одеяниях, Агнес отправилась в путь. Дорога до монастыря занимала ровно три часа по узкой тропе через леса и холмы.

Затаив дыхание, молодая женщина во все глаза смотрела на долину, подернутую черной дымкой. Сам монастырь и церковь, судя по всему, уже потушили, над ними поднимались лишь тонкие столбы дыма. Но многие дома и строения по-прежнему были охвачены пламенем. Даже отсюда Агнес могла уловить едкий запах гари. Что, ради всего святого, там случилось? Небо оставалось чистым, и все-таки пожар был слишком велик. Непохоже, чтобы его вызвало какое-нибудь возгорание на кухне. Может, на монастырь напали? Но кто?

«Боже милостивый, лишь бы с отцом Тристаном ничего не случилось! — подумала Агнес. — Пусть все это обернется дурным сновидением!»

Она пустилась бегом, но, пробежав несколько шагов, помедлила. Если на монастырь действительно совершено нападение, то поблизости наверняка еще ошивались разбойники. С другой стороны, ей не терпелось узнать, что случилось с отцом Тристаном.

Крутая, извилистая тропа переходила в широкую ложбину, по которой могла проехать повозка. Впереди показались первые монастырские пашни. Агнес глубоко вдохнула и решила добежать до монастыря напрямик.

И через несколько мгновений пожалела о своем решении.

Ее рвануло и с силой взметнуло вверх. Фетровая шляпа упала на землю, и Агнес, словно телячья туша, повисла вниз головой. Она дергалась и вырывалась, но петля лишь сильнее затягивалась. Агнес убрала волосы с лица и увидела прямо перед собой двух бородатых, перепачканных сажей мужчин. Вид у них был такой, точно они выбрались из угольной кучи.

— Ты погляди-ка, кто у нас тут… — проговорил один из мужчин и двусмысленно ухмыльнулся. Лоб его, словно второй рот, пересекал бугристый, плохо заживший шрам. — Что за милая пташка угодила к нам в силки? Посмотрим, как она зачирикает…

Он запыхтел и принялся ощупывать груди Агнес, но второй, помоложе, схватил его за плечо. Бо́льшую часть лица его покрывали гнойники.

— У нас нет на это времени, — одернул он товарища. — Ты же сам знаешь, что сказал Йокель. Нужно докладывать ему о всяком, кто приближается к монастырю. Причем немедля.

— Ха, какое нам дело до Йокеля, — огрызнулся старший. — И какое ему дело, если мы решим немного поразвлечься? Мы выиграли бой, поэтому берем то, что нам полагается. К тому же это не какой-нибудь там ландскнехт, а простая девка, и…

Он помедлил, взглянул на Агнес внимательнее и пробормотал:

— Погоди-ка, а я тебя знаю. Носит штаны, как мужичье, но рубашка из тончайшей бумазеи… — Тут грязное, перепачканное сажей лицо его просияло. — Точно, это же дочка наместника из Трифельса! Малолетняя графиня!

— Черт возьми, а ты прав! — отозвался прыщавый и радостно захлопал в ладоши. — Ха, да к нам в силки знатная особа угодила! Йокель будет нами гордиться.

— Немедленно меня опустите! — закричала Агнес и принялась яростно вырываться. — Если мой муж, граф Шарфенек, узнает об этом, он вас на углях зажарит! Он…

— По-моему, ты не осознаешь свое положение, госпожа графиня, — перебил ее тот, что со шрамом.

Он подтолкнул ее, и Агнес закачалась, точно связка хвороста. Прыщавый захихикал, словно малое дитя.

— Времена изменились, — продолжил старший. — Теперь в Ойссертале хозяйничают крестьяне. Твоему супружнику придется заплатить хороший выкуп, если захочет увидеть тебя целиком.

— Можно прямо сейчас отправить ему ухо, — прыснул второй. — Совершенно бесплатно.

Крестьянин со шрамом действительно вынул тесак. Агнес затаила дыхание. Но вместо того, чтобы отрезать ей ухо, мужчина лишь перерубил веревку, и девушка мокрым мешком плюхнулась на землю. Плечо пронзила боль; ноги зудели, словно по ним бегали тысячи муравьев. Молодая женщина со стоном поднялась и почувствовала, как по лбу потекла тонкая струйка крови.

— Эта девка слишком дорога, чтобы ее портить, — с важным видом заявил мужчина со шрамом, забрал у Агнес плащ и накинул себе на плечи. — Она как бриллиант, и нашли его мы. Пошли, отведем ее к Йокелю.

Крестьяне связали ей руки, накинули на шею веревку и, насвистывая, точно теленка, повели Агнес к разрушенному монастырю.

Матис смотрел, как три фигуры приближались к монастырю, и не мог поверить своим глазам. В сопровождении двух конвоиров действительно шла Агнес!

Юноша отнес отца Тристана в лазарет, где лежали несколько раненых крестьян, и вверил заботам одной из монастырских прислужниц. Он то и дело доставал из-за пазухи странное письмо и всякий раз вспоминал при этом Агнес. И вот она подходила к монастырским воротам, связанная и с разбитым лбом… На ней были ее старые кожаные брюки и тонкая рваная рубашка. Волосы покрылись грязью и растрепались, а сама она дрожала всем телом. Несмотря на это, Агнес была такой же привлекательной, какой Матис запомнил ее с последней встречи, незадолго до битвы за Рамбург.

Тем временем вокруг пленницы столпилось немало народу. Мужчины смеялись и горланили, как если бы караульные подстрелили крупного оленя. Кто-то потянул Агнес за волосы, другой схватился за рубашку, так что та порвалась на плече и обнажила грудь. Агнес пыталась прикрыться связанными руками, пригибалась и уворачивалась, а крестьяне все тянули руки к ее волосам, лицу и грудям. Несмотря на свое затруднительное положение, Агнес излучала гордость, которой Матис не переставал дивиться.

— А ну прекратить!

Матис врезался в толпу и растащил несколько человек. Одного он толкнул с такой силой, что тот плюхнулся от неожиданности на землю, а другому с силой заехал по лицу.

— Что… что еще такое? — вскричал мужчина и схватился за разбитую губу. На землю закапала кровь. — Становись в очередь, если хочешь поразвлечься!

— Вы ничем не лучше животных! — вскинулся на него Матис. — Ничем не лучше вонючего, похотливого зверья!

Остальные расступились и смотрели на него с недоверием.

Агнес по-прежнему прикрывала лицо руками. Теперь же она медленно их опустила, и глаза ее расширились. Казалось, она только сейчас осознала, кто пришел к ней на помощь.