Питер Акройд - Лондонские сочинители

— А привратник в «Макбете»!..

— Да, да. Я про него и забыла. Мы должны составить список простых людей, действующих в пьесах Шекспира. — Это «мы» прозвучало чересчур фамильярно, и Мэри поспешно повернулась к матери: — Где же пропадает Чарльз, мама?

— В каком-нибудь недостойном его месте, я полагаю.

Миссис Лэм осуждающе вздохнула и, удовлетворенная, взялась за рукоделие. Ее муж уже спал возле угасающего очага.

— Можно я вам кое-что сыграю, мистер Айрленд? Чтобы пояснить одну мысль.

Мэри подошла к небольшому пианино, стоявшему в нише рядом с камином, откинула крышку и заиграла. Казалось, ее пальцы почти не касаются клавиш, но гостиную наполнили звуки сонаты Клементи.[56] Поиграв с минуту, Мэри обернулась к Уильяму:

— Красиво, не правда ли? Так возвышенно. Но особого смысла из нее не извлечешь. Шекспира я воспринимаю точно так же. Чистая экспрессия. Он тоже играет лишь черными и белыми клавишами. Всё.

Если бы в ту минуту на глаза ему навернулись слезы, он бы и сам не сказал отчего.

— Пожалуйста, сыграйте еще.

Музыка витала над ее родителями, не задевая их и не вызывая никакого отклика. Но Уильяма она взволновала. В книжную лавку музыка не залетала никогда; ему были знакомы лишь напевы, звучавшие в городских парках и на постоялых дворах. А эта музыка была совсем иная, из других сфер. Она подкрепляла сложившееся у него представление о Мэри Лэм.

Внезапно раздался громкий стук в дверь. Мэри поспешно встала и направилась в прихожую. Пробудившийся мистер Лэм спросил жену:

— Сколько еще мешков везти на мельницу?[57] Уильям вдруг почувствовал себя совершенно чужим в этом доме. Нежеланным гостем. Из прихожей доносились голоса:

— Я потерял ключи, дорогая.

— Что с тобой стряслось?

— Меня ударили.

— Ударили?!

— Какой-то негодяй сорвал с цепочки мои часы и был таков. Посмотри, рана на голове еще кровоточит?

Миссис Лэм бросила на Уильяма безумный взгляд и поднялась с кресла:

— Что случилось, Чарльз?

— Меня ограбили, мама.

Чарльз вошел в комнату, как показалось Уильяму, с торжествующим видом.

— А, мистер Айрленд. Я совершенно забыл. Очень рад снова вас видеть. Меня, понимаете ли, задержали обстоятельства.

— Ты ранен, Чарльз?

— Нет, мама, по-моему, нет. Ты уже видела книгу, Мэри?

— Что у тебя украли, Чарльз?

— Часы, мама. Больше ничего.

Мэри подошла к матери.

— Пустяки. Чарльз цел и невредим. Успокойся. — Она усадила мать в кресло. — Ни синяков, ни царапин. Только часы пропали.

Мистер Лэм снова задремал.

Чарльз подсел к Уильяму.

— Я был на дружеском ужине. Иначе я бы вспомнил про назначенную встречу с вами. А потом — это происшествие…

Голос его звучал чуточку покровительственно.

— Ничего, мистер Лэм. Ваши родители и сестра проявили редкое радушие. Мы слушали музыку. Вы уверены, что вы в добром здравии?

Чарльз только отмахнулся.

— Музыку слушали? Вам повезло. А, вот она, книга.

Он взял «Пандосто» с приставного столика, куда ее положила Мэри.

— Да, та самая.

— Вы позволите?

— Она теперь принадлежит вам. Остаток выплатила ваша сестра.

— Каким образом?

— Не имею представления.

— А, знаю. Наша двоюродная бабушка оставила ей небольшую ренту. Мэри ежегодно получает ее в банке «Вест-Лотиан», что на Сизинг-лейн. Чудесное местечко.

Успокоив мать, Мэри подошла к брату:

— Тебе еще повезло, Чарльз. Тебя ведь могли поранить.

— На лондонских улицах мне всегда везет, Мэри. В этом городе я живу так, будто я заклят.[58]

— По-вашему, он прав, мистер Айрленд?

— Что ж, если он убедился на опыте… Для некоторых подобный опыт оказывается куда тяжелее.

За несколько месяцев до того вечера Уильяма потянуло прогуляться перед рассветом по берегу Темзы. Он свернул со Странда к реке; было три часа ночи, самый прилив. Уильям частенько ходил в такое время на Темзу, с наслаждением слушая плеск взбухающей воды. Прилив давал ему надежду. На берегу Уильям вдруг увидел человека; тот снимал с себя башмаки и брюки. Сомневаться в его намерениях не приходилось. Уильям инстинктивно бросился к незнакомцу:

— Стойте! Погодите минутку!

Мужчина был молод, не старше Уильяма. Он дрожал от холода и едва слышно бормотал что-то; возможно, отрывок из Евангелия, но слов было не разобрать. Уильям ухватил юношу за плечо, но тот стряхнул его руку и сказал:

— Посмотри мне в лицо. Больше ты его никогда не увидишь.

Затем словно бы оттолкнулся от берега и навзничь полетел в воду. Мгновение он лежал на поверхности, улыбаясь Уильяму. И вдруг исчез. Его засосало вглубь мощным приливным течением. Произошло это так внезапно и неуловимо, что Уильям ощутил странное желание последовать его примеру.

Этот случай и свои ощущения вспомнились ему, когда он сидел с Чарльзом и Мэри Лэм на Лейстолл-стрит.

— Я злоупотребляю вашим гостеприимством, — сказал Уильям и поднялся со стула. — Меня ждет отец.

— Но вы еще к нам придете? — Мэри обернулась к брату: — Мистер Айрленд обещал показать мне и другие бумаги Барда. Написанные его рукой.

Тихонько, чтобы не разбудить их отца, Уильям вышел из гостиной, Чарльз двинулся за ним. Они остановились у порога.

— Кто ж это на вас напал? Разбойник?

— Я его не разглядел.

Чарльз крепко держался за дверь, будто устал до смерти.

— Вы были подшофе?

— Увы.

— В Лондоне осторожность не помешает, мистер Лэм, — сказал Уильям, чувствуя, что входит в роль Мэри. — Ночью на улицах небезопасно.

— При мысли о поздней ночи, мистер Айрленд, на ум сразу приходят кошачьи концерты во дворах.

Недели через три после того вечера Мэри Лэм отважилась пойти на Холборн-пассидж. С тех пор как она познакомилась с Уильямом Айрлендом, в воображении он виделся ей всегда среди книг и сделался в ее глазах человеком, заслуживающим внимания. Друзья Чарльза слишком развязны, слишком болтливы. Уильям куда более деликатен. Он более тонкого душевного склада; во всяком случае, так казалось Мэри. Когда она подошла к книжной лавке и увидела вывеску над дверью «Сэмюэл Айрленд, книготорговец», сердце ее учащенно забилось. Она миновала витрину в эркерном окне и уже решила быстро пройти мимо, как вдруг из недр магазина раздался громкий смех, подобный реву быка. Мэри замедлила шаг и повернулась к двери; мужчина преклонных лет хлопал Уильяма по спине, а за ними наблюдал другой пожилой господин. Уильям поднял глаза на девушку, будто ожидал ее прихода, и устремился к двери:

— Заходите, мисс Лэм, прошу вас. Вы пришли в счастливую минуту.

Мэри не любила незнакомых людей, но тут ноги сами, почти против воли, понесли ее в магазин. Кто из пожилых джентльменов Сэмюэл Айрленд, она поняла сразу: помогло фамильное сходство с сыном; но от смущения она вспыхнула, засуетилась и стала пожимать руку второму господину, который все еще лучился весельем.

— Почту за честь познакомиться с вами, мисс Лэм, — обратился к ней Сэмюэл Айрленд. — Я вижу, мистер Малоун уже представился. Вы, конечно, наслышаны о его ученых заслугах. Но что мы с ним откопали, мисс Лэм!.. Настоящую жемчужину.

— Дороже любой жемчужины, отец.

— Видите? — Сэмюэл Айрленд показал ей диск из рыжего воска, чуточку выцветший по краям. — Это его печать.

— А вот его эмблема, — сказал второй старик.

— Да, вы мне это уже растолковали, мистер Малоун. — Сэмюэл Айрленд все еще улыбался Мэри, но причина его ликования ее нимало не занимала. — Будьте любезны, сэр, повторите объяснение даме.

Он протянул Мэри восковой кружок, чтобы она могла его разглядеть получше, а Малоун склонился к ней, намереваясь привлечь ее внимание к подробностям. Изо рта у него по-стариковски дурно пахло.

— Видите, столб с перекладиной, на ней щит, который всадник должен поразить копьем.

Мэри разглядела жердь с перекладиной и висящим на ней кулем.

— Это приспособление для тренировки рыцарей, оно беспрерывно крутится вокруг перекладины. Всадник галопом скачет к нему. Он должен вонзить копье в щит, иначе сам получит сильный удар. Понимаете, что все это означает? Простите, не расслышал вашего имени. «Потрясай копьем».[59] А теперь взгляните сюда. Видите инициалы?

В самом низу печати Мэри с трудом рассмотрела расплывшиеся буквы «W» и «S».[60] Теперь понятно, отчего у них такое праздничное настроение.

— Скорее всего, он запечатывал ею свои письма, — сказал Уильям. — И театральные договоры. Спасибо мистеру Малоуну, он любезно объяснил нам, что это за печать, и подтвердил ее подлинность. Он ведь составил и опубликовал конкорданцию всех пьес Шекспира.