Иван Любенко - Убийство на водах

Ему отчего-то вспомнились слова полкового священника на воскресной проповеди: «Судьба, как почтовый тракт в темную ночь, таит для путника множество испытаний. И не всякому суждено после адской бури узреть на небе радугу – благоволение Господне». «Да вот, верно, я и не прошел эту дорогу; только горевать уже поздно», – с горечью подумал Синий кирасир.

Но и фортуна, как и женская любовь, тоже бывает переменчива. Черная полоса началась с неслыханно большого проигрыша в пятьдесят тысяч рублей коммерции советнику Реброву. Расплачиваться по векселям было нечем. Обращаться за помощью к матери не имело смысла. После смерти отца имение в Калужской губернии совсем пришло в упадок, и престарелая родительница едва сводила концы с концами. А просить деньги у последней пассии – жены полкового командира – было совсем совестно. Получалось, что поручик нарушил два незыблемых правила, строго соблюдаемых всеми офицерами: никогда не иметь каких-либо романов с женами сослуживцев и всегда платить по долгам. Обнародование любого из этих неблаговидных поступков было вполне достаточным для того, чтобы офицерское собрание вывело его из списков личного состава в течение 24 часов. Конечно же, карьера на этом не заканчивалась и можно было продолжать служить в каком-нибудь отдаленном гарнизоне, но только при условии полного расчета с кредитором. Понимая, что выхода нет, он сам подал в отставку. Узнав об этом, счастливый обладатель векселей предложил недавнему военному отработать весь долг. Из его слов следовало, что на самом деле он никакой не коммерции советник, и вовсе не купец, и даже не Ребров, и никакой не Михаил, а Микаэль Ярвинен из Турку. Не стесняясь, жулик предложил своей недавней жертве обучиться шулерскому ремеслу и играть с ним в паре. Не имея иного выхода, бывший синий кирасир согласился. К тому же ручная азбука махинаций давалась ему сравнительно легко. Всего за два месяца упорных занятий он освоил различные виды карточных вольтов[20]: «крышу»[21], «колесо»[22], «вертушку»[23], «крючок»[24], «держку»[25] и достиг истинного мастерства в исполнении «гребенки»[26]. А его работа с «мельницей»[27] вызывала восхищение даже у опытного мэтра.

Приятная внешность и аристократичная манера держаться в обществе немало способствовали успеху новоявленного карточного мага во многих столичных клубах. Получая лишь тридцать процентов от выигрыша, он всего за два месяца рассчитался с долгом. Вскоре ему стало совершенно ясно, что вся эта ловкость рук может быть источником благосостояния только в компании с менее опытными игроками. И тогда он изобрел собственный способ стопроцентного выигрыша, который был совершенно безупречен и не имел ничего общего с грязными «передержками» и «зеркальными» картами. Но для этого ему приходилось ежедневно, по два-три часа кряду (с небольшими десятиминутными перерывами) тренировать зрительную память. Оказывается, возможности человеческих глаз, помноженные на внимательность, могут привести к поразительнейшим результатам! Да и в самом деле, не существует двух абсолютно одинаковых карт. И убедиться в этом может каждый, стоит только внимательно рассмотреть их под лупой. В девяти из десяти случаев всегда найдутся какие-то печатные огрехи, вызванные то слишком четким рисунком, то едва различимыми помарками. Постепенно уменьшая силу увеличительного стекла, вполне возможно приучить собственные глаза к отысканию едва заметных отличий. И пусть поначалу их будет немного. Не беда! Ведь для опытного игрока точное знание даже одной карты – верный залог выигрыша. Таким образом, сдав всего две-три талии, совершенно реально научиться запоминать по крапу не только масти, но и достоинство карт противника. Когда он понял это, то долго не мог прийти в себя от простого на первый взгляд открытия. Чухонец был ему не нужен. Да и зачем сдался этот старомодный «мастак»[28], если привередливая «госпожа удача» и так ходит с ним под руку? Жизнь теперь виделась одной счастливой партией, где выигрывали только его ставки.

С тех пор прошло десять лет. Он стал игроком-одиночкой, не упускающим случая сорвать солидный банк. Действительно, он никогда не проигрывал, а если такое и случалось, то лишь по его собственному желанию. Молва о Синем кирасире постепенно разнеслась, но никто толком так и не мог уличить «исполнителя»[29] в жульничестве, который, как говаривали, видел масти сквозь рубашку.

Папироса давно истлела, а он все смотрел вдаль, припоминая обстоятельства сумасшедшей игры, случившейся здесь десять лет тому назад. Отчего-то в последнее время ему часто грезился тот давний вечер…

Из забытья Синего кирасира вывело легкое прикосновение нежного женского тела и аромат остроумовской «Фиалки». Он почувствовал, как влажные губы ласково касаются мочки уха.

– Ты самый обаятельный мужчина из всех, кого мне приходилось видеть, – нежно шептала она, прильнув к нему. – Ты так прекрасен, когда грустишь, – страстно лепетала дама. – Иди ко мне, милый!

«Ну вот, – подумал он, – я хотел купить только эффектную спутницу, исполняющую роль жены, а получил еще и пылкую любовницу».

Потухшая папироса выскользнула из пальцев и, подхваченная сквозняком, откатилась в дальний угол комнаты. Прилетевший с окрестных гор порывистый ветер надул парусами тюлевые занавески, смущенно прикрывшие одинокий стул с брошенной на спинку юбкой.

Узнав, что Ардашевы и Нижегородцевы собираются продолжить лечение в Кисловодске, Аделаида Варяжская вместе с мужем не раздумывая, присоединились к уже полюбившейся компании. На следующий день три семейные пары, преодолев на пригородном поезде тридцать пять верст, нашли пристанище в «Гранд-отеле» – расположенном в самом центре города – на углу Тополевой аллеи и Галицынского проспекта.

Здание гостиницы в стиле ренессанс было выстроено купцом Тахтамировым на арендуемом у казны участке и по условиям договора через пятьдесят лет должно было отойти в собственность города. Пышное внешнее и внутреннее убранство помещений (лепные украшения вестибюля, вызолоченные потолки, венецианские зеркала) и полный набор современных удобств (подъемные машины для постояльцев, водопровод, электричество) красноречиво свидетельствовали о высоком уровне заведения. Благоприятное впечатление довершали дубовая мебель в стиле moderne, роскошный ресторан с живой музыкой и девять кабинок для принятия нарзанных ванн.

– За такое роскошество и перед иностранцами не было бы стыдно, – гордо заметила Вероника Альбертовна мужу, спускаясь в ресторацию.

– А вот и они – эти самые иностранцы, – указал кивком головы Ардашев на уже знакомую чету Браун, занимавшую столик почти у самого входа. – Вчера местные газеты, захлебываясь от умиления, рассказывали, как директор Вод торжественно вернул им часть драгоценностей, похищенных в Ессентуках. Среди них была диадема, украшенная тремя солитерами.

Заметив присяжного поверенного и его спутницу, Эмили прервала беседу с соседями и одарила вошедших приветливой улыбкой. А ее супруг тем временем сосредоточенно вкушал нежный белок, извлекаемый крохотной ложечкой из яйца всмятку. На его лице, полностью лишенном эмоций, сохранялась непробиваемая маска надменности, присущая в большей степени британцам, нежели выходцам из Нового Света. По всему было видно, что молодая американка уже довольно сносно поднаторела в русском, и потому легко поддерживала беседу с оказавшейся рядом пожилой дамой.

По соседству расположились и знакомые Ардашевых. Уже который день любой разговор за столом начинался с обсуждения недавних происшествий.

– Давеча прочел в «Кавказском крае», что убитый в Цандеровском институте посетитель на самом деле оказался карточным жуликом-гастролером, точно так же, как и умерший на наших глазах молодой человек, выдававший себя за графа Орловского. Его настоящая фамилия Шарок. Пишут, что он был отравлен, – вполголоса проговорил Осип Осипович. – Да-с, вот так начни играть – обдерут как липку.

– По поводу этих двух смертоубийств и гадать нечего – мошенники режут друг дружку! – изрек доктор и испытующе посмотрел на Клима Пантелеевича, ожидая его реакции.

– Все может быть, – пожал плечами присяжный поверенный и ко всеобщему разочарованию больше не обмолвился ни единым словом.

Покончив с завтраком, Ардашевы неторопливо прошли в вестибюль и сели на мягкий диван у окна. Следом за ними направились и все остальные, разместившись неподалеку.

Адвокат тихо сказал жене:

– Мне надобно посетить одно место. К сожалению, мы не можем отправиться вместе, но ты не беспокойся – ничего серьезного. Со мной поедет Николай Петрович. Тут совсем недалеко…