Лора Роулэнд - Интимный дневник гейши

— По крайней мере, они задержали людей, которые были в Ёсиваре прошлой ночью. Это избавит нас от проблем с поиском свидетелей.

Он подошел к стражникам, которые поспешили поклониться ему и его людям. Сано представился, объявил о цели своего приезда и спросил:

— Где смерть настигла правителя Мицуёси?

— В агэя «Овария», — ответили ему.

Сано знал, что Ёсивара — замкнутый мирок, живущий по собственным правилам. Здесь жили примерно пятьсот проституток, ценившихся в соответствии со своей красотой и умениями. Первоклассные женщины именовались таю с постоянным эпитетом кэйсэй — разрушающие замки, — поскольку своим влиянием могли уничтожать мужчин и стирать с лица земли целые царства. Хотя все проститутки жили и принимали мужчин в борделях, таю развлекали посетителей в агэя, домах свиданий, которые использовались только для этих целей. «Овария» была самой престижной и предназначалась для богатых и именитых клиентов.

— Откройте ворота и дайте нам пройти, — приказал Сано стражникам.

Те подчинились. Сано и его люди вошли в квартал удовольствий сквозь вопящую толпу. На главной улице Наканотё, делящей Ёсивару пополам, ветер раскачивал незажженные фонари на скатах крыш деревянных зданий и разносил запах мочи. Чайные домики были полны сердитых помятых мужчин. Женщины с разрисованными лицами алчно поглядывали на прохожих сквозь решетки на окнах. Вслед Сано и его отряду звучали возбужденные голоса, солдаты Токугавы патрулировали Наканотё и шесть перпендикулярных ей улиц.

Убийство наследника сёгуна на время остановило непрерывные празднества.

Сано повернул на улицу Агэятё, по обеим сторонам которой располагались дома свиданий с зарешеченными фасадами и балконами. Слуги прохаживались перед крытыми подъездами. Дым от угольных жаровен завивался на ветру и смешивался со снежинками. Несколько самураев стояли на часах перед «Оварией», покуривая трубки. У некоторых на плащах виднелись гербы Токугавы в виде трилистника штокрозы; в руках других, одетых в узкие штаны и короткие кимоно, были дзиттэ — металлические палки для отражения удара меча, обычное оружие полицейских. Все они с откровенной враждебностью смотрели на Сано.

— Догадываюсь, кто их сюда привел, — гневно прошептал Хирата.

Когда они подошли к «Оварии», дверь открылась, и из дома вышел высокий широкоплечий самурай в роскошном плаще, подбитом черным шелком, — чуть за тридцать, надменный, с худым, поразительно красивым лицом. При виде Сано его полные, чувственные губы искривились в мрачной усмешке.

— Приветствую, сёсакан-сама, — сказал он.

— Приветствую вас, досточтимый начальник полиции Хосина, — ответил Сано. Они обменялись поклонами, и воздух буквально завибрировал от ненависти.

Впервые они встретились в Мияко, императорской столице, где Сано расследовал убийство придворного сановника. Хосина был главой местной полиции и делал вид, что помогает Сано, а на самом деле интриговал против него вместе с канцлером Янагисавой, самым могущественным чиновником в стране после сёгуна. Янагисава и Хосина стали любовниками, и канцлер назначил Хосину начальником полиции Эдо.

— Что вас сюда привело? — Хосина не скрывал, что Сано вторгается на его территорию.

— Приказ сёгуна, — ответил Сано, привыкший к его неприкрытой враждебности. Тогда, в Мияко, Сано победил, и Хосина не забыл этого. — Я прибыл, чтобы расследовать убийство. Если, конечно, вы уже не нашли преступника.

— Нет… — неохотно бросил Хосина и, скрестив на груди руки, загородил вход в агэя. — Но вы напрасно сюда приехали, поскольку я уже веду расследование и готов предоставить вам необходимую информацию.

Результатом дела в Мияко стало перемирие между Сано и Янагисавой — прежними врагами, — но Хосина не смирился, усматривая в Сано угрозу своей карьере в бакуфу, военном правительстве Японии. И теперь, укрепившись в новой должности и обзаведясь союзниками, он начал действовать против него. Их пути часто пересекались, и Хосина старался показать себя более талантливым детективом и всячески пытался подорвать позиции Сано. Он вел собственное следствие по тем же делам в надежде опередить Сано и стяжать все лавры. Хосина явно не собирался отступать и на сей раз, и Сано не мог остановить его. Он был высокопоставленным чиновником сёгуна, а Хосина — фаворитом канцлера Янагисавы, который контролировал сёгуна и фактически правил Японией. Поэтому начальник полиции мог многое себе позволить, не переступая грань открытой конфронтации, которая обеспокоила бы их покровителей.

— Предпочитаю все увидеть сам, — спокойно, но твердо сказал Сано и выдержал взгляд соперника.

Хирата и детективы окружили его, а полицейские придвинулись к Хосине. Дул сильный ветер, издалека доносилась чья-то злобная ругань. Хосина рассмеялся, словно наглая выходка по отношению к Сано была просто шуткой, и отступил в сторону:

— Как вам будет угодно.

Однако он последовал за детективами в агэя. У входа, где стоял стражник, начинался коридор между комнатами, отделенными друг от друга деревянными решетками и бумажными перегородками. В роскошной гостиной горела лампа. Там сидели две симпатичные проститутки, восемь насупленных самураев, несколько просто одетых женщин, по виду служанок, и толстый пожилой мужчина небольшого роста в сером халате. Все с мрачным ожиданием посмотрели на вошедших. Пожилой мужчина вскочил и поспешно опустился на колени перед Сано.

— Пожалуйста, позвольте мне представиться, господин, — низко поклонился он. — Я Энгоро, владелец «Оварии». Прошу вас поверить, раньше здесь не случалось ничего подобного. — Он дрожал всем телом от страха, что сёсакан-сама сёгуна обвинит его в убийстве. — Пожалуйста, поверьте, никто из моего заведения не совершал этого страшного преступления.

— Никто вас и не обвиняет, — сказал Сано, хотя все находившиеся в Ёсиваре во время убийства были на подозрении до получения доказательств их непричастности. — Покажите мне, где умер правитель Мицуёси.

— Конечно, господин. — Владелец заведения с трудом поднялся на ноги.

— Он вам не нужен. Я сам могу все показать, — бросил Хосина.

Сано подумал, что неплохо бы вывести Хосину из дома, но решил просто не обращать на него внимания. Опасно злить приятеля канцлера Янагисавы. Кроме того, не следует полагаться на информацию Хосины, поскольку тот наверняка направит его по ложному пути.

Осмотрев собравшихся в гостиной людей, Сано обратился к хозяину:

— Прошлой ночью все они были в доме?

— Да, господин.

Сано установил, что четверо из самураев являлись вассалами правителя Мицуёси, и посмотрел на Хирату и детективов. Те кивнули и прошли в гостиную, чтобы допросить вассалов, проституток, других клиентов и слуг. Владелец агэя привел Сано наверх, в просторную спальню в передней части дома. Тот окинул взглядом горящие лампы, фрески с пейзажами и позолоченную ширму, затем его внимание привлекли находившиеся в комнате люди. Два солдата готовились вынести завернутое в материю тело, лежавшее на растерзанной постели. Какой-то самурай в ярком халате копался в куче одежды, вываленной на татами, другой рылся в ящике встроенного шкафа. Сано узнал в них старших офицеров полиции.

— Ёрики Хаяси-сан. Ёрики Ямага-сан! — При виде того, как они уничтожают следы на месте преступления и собираются унести тело, прежде чем он сможет все обследовать, Сано охватил гнев. — Прекратите немедленно! — приказал он.

Полицейские нехотя поклонились, хмуро посматривая на Сано. Тот понимал — они не забыли, что он был одним из них, злятся на его возвышение и готовы подставить ему подножку при любом удобном случае.

— Сейчас же уходите отсюда! — жестко приказал он.

Хаяси и Ямага обменялись взглядами с начальником полиции Хосиной, стоявшим в дверях.

— Желаю вам удачи, сёсакан-сама, она вам наверняка понадобится, — презрительно проговорил Ямага и вместе с Хаяси вышел из комнаты.

Хозяин заведения шмыгнул в угол, а Хосина наблюдал за реакцией Сано. Сано посчитал бессмысленным гневаться или сожалеть, что его старые враги работают теперь вместе с новым. Он опустился на корточки рядом с постелью и отбросил белую материю, прикрывавшую труп правителя Мицуёси.

Наследник сёгуна лежал на спине, руки покоились вдоль тела. Бронзового цвета атласный халат был, распахнут, открывая обнаженный мускулистый торс, поникший пенис и вытянутые ноги. Над выбритым теменем красовалась уложенная кольцом прядь волос. Из левого глаза торчал длинный гладкий стержень, похожий на женское украшение для волос — два черных лаковых шипа заканчивались шариком, вырезанным из киновари в виде цветка. Кровь и слизь сочились из-под глубоко сидящих в глазу шипов и стекали по щеке Мицуёси на матрас. Изувеченный глаз заливала кровь, другой глаз косился на рану, рот в удивлении открыт.