Дмитрий Леонтьев - Собор под звездами

— А сам что не хочешь? Или тебя уже знают?

— Знают, и не слишком любят, — усмехнулся Гурин. — Настоятель из-за нищих переживает… Уже делал мне «тысяча первое китайское предупреждение» …Ага, щаз, разбегусь только…. Что он мне сделает? Мои доходяги претензий не имеют и жаловаться не побегут. А то что я их охраняю и организую, и за это свой маленький гешефт имею, так это наше с ними дело. Они как-то не возражают… И самое забавное, что из всех своих знакомых, я могу в этом деле положиться только на тебя. Ты у нас «идейный», на деньги меня кидать не станешь. Никогда не думал, что скажу это, но, оказывается, честность тоже иногда может приносить доход…. Считай это редким подарком судьбы. Я не могу представить для тебя шанс лучше.

— А если так случиться, что ничего не найдем? Будем стараться, прикладывать все силы, но… Чекисты изъяли потихоньку, что б ажиотаж среди верующих не вызывать. Или дед тот в старческий маразм впал и желаемое за действительное принял. Или просто не найдем. Сам говоришь: все перестроено многократно… Что тогда?

— Нет, — после короткого раздумья отверг Гурин. — Найдем. Моя интуиция меня еще не подводила. Я деньги шестым чувством осязаю. Ты, главное, ищи со всем усердием…

— Но…

— Что б тебе спокойней было, скажу: деньги, которые тебе доплачивать буду — отдашь если только найдем тайник. За год все определиться. Эту потерю я как-нибудь переживу, а ты в любом случае в выигрыше. По моему — золотое предложение. Я сам от себя в шоке, но… Таков уж я… Или у тебя какие-то лучшие планы на ближайшее будущее?

— Нет, — вздохнул Онисин. — Перспективы у меня весьма плачевные… Честно говоря, я уже на грани…

— Ну вот, а тут я весь такой в белом… Ну что, по рукам?

…Склонив голову, настоятель слушал рассказ Онисина. Сергей говорил сбивчиво: уж больно строг был вид седовласого настоятеля храма, но это было даже на пользу — создавалось впечатление, что волнуется человек оттого, что останется без куска хлеба и крова над головой.

— Что ж, — после небольшой паузы сказал настоятель. — Давайте попробуем. Когда сможете приступить к работе?

— Да хоть сейчас, — сказал Онисин. — Я полностью располагаю своим временем.

— Хорошо. Документы принесите завтра, я их посмотрю, а пока что… Отец Григорий!

По храму к ним шествовал священник. Именно «шествовал». Важно, неторопливо, можно даже сказать — обстоятельно. Роста и комплекции он был средней, но из-за солидности, с которой он ступал по плитам храма, казалось, что по собору плывет нечто фундаментальное, как флагманский корабль эскадры. Вот только глаза его не вязались со столь «презентабельным» обликом — умные, веселые, любопытные (и, если б не почтение к сану, можно было бы добавить — шкодливые).

— Слушаю, отец настоятель.

— Познакомьте молодого человека с Иваном, — распорядился отец Варфоломей. — Он будет работать у нас смотрителем.

Настоятель ушел, а священник склонил голову на бок, рассматривая Онисина, то ли прицениваясь, то ли прицеливаясь.

— Угу, — наконец вымолвил он. — Значит, новый гвардеец…

— Почему «гвардеец»? — не понял Сергей.

— Ну как же? Собор лейб гвардии Измайловского полка, вы, вне всяких сомнений — бывший военный, значит, все сходиться. Собор набирает гвардию. Это хорошо. Что ж, идите за мной.

У углу, за столом с табличкой «Смотритель собора» сидел плотный человек средних лет с небольшой русой бородой.

— Знакомитесь, — предложил священник. — Этот молодой человек — наш новый смотритель, а это — наш заслуженный мастер Йода.

— Чего это я «мастер Йода»? — фыркнул смотритель. — Он — маленький и зеленый, а я, вроде как, вполне упитанный и даже розовый.

— Ну как же? Ты сколько лет новых «джедаев» обучаешь?

— Лет десять уже…

— Значит, все сходится. Вот тебе «джедай». Обучай, — и неспешно двинулся дальше в обход владений.

— Тогда давай знакомиться, — сказал смотритель. — Зовут меня Иван. Фамилия — Непьющенко.

— Сергей Онисин. Признаюсь честно: по специфике ничего не знаю вовсе, так что объяснять надо, как пятилетнему. Вроде, дураком не называли, схватываю быстро, но первичных знаний — ноль.

— Ничего удивительного, — вздохнул Иван. — Семьдесят лет церковь была в стране под запретом, так что у нас в девяноста случаев из ста «первичных знаний — ноль». Большевики ведь самую духовность из народа изъять пытались, что б работала страна, как единый механизм, без всяких там раздумий о «бытие в вечности» … А изучать в этом случае придется немало. Наша работа строиться как раз на знании множества «специфик». Начну с обязанностей. Настоятель сейчас возрождает одну любопытную традицию. Ты, наверное, уже заметил, что называемся мы не сторожа, а смотрители.

— А разве не одно и то же? Нет, звучит-то приятнее, но…

— Не только звучит, — сказал Иван. — Обязанности иные. Ладно. Начнем с самого начала. Люди часто путают понятия «Церковь» и «храм». «Церковь» — это «собрание людей». А История храмов началась со скинии…

— Чего?

— Чем больше будешь перебивать, тем больше будет вопросов. — предупредило Иван. — Просто слушай. Скрижали с данными Моисею для людей Законами были положены в так называемый «ковчег». Он, как и «скиния» — шатер, в котором хранился ковчег, возносились молитвы и приносились жертвы, был подробно описан Моисею самим Богом. Позже, по образу скинии Соломон построил первый храм. Туда могли заходить только жрецы. Это вообще долгая и интересная история, но сейчас я не буду ее рассказывать, иначе придется тебе вообще все Писание и все Предание изложить, а я физически не готов к такому подвигу. Заинтересуешься — сам узнаешь. Важно понимать, что Бог — он Вездесущ, это только языческие бесята «привязаны» к идолам и прочим капищам. Но про храм Бог обещал Соломону: «"Я освятил сей храм, который ты построил, чтобы пребывать имени Моему там вовек; и будут Очи Мои и сердце Мое там во все дни". И отношение к храму было соответствующее: люди молились у его стен, взирая на него, как на святыню. Первый храм был построен по образу скинии, а первые синагоги, что в переводе означает «дом собраний» — по образу храма, но храмом не являются. Их можно сравнить в этом смысле с нашими часовнями. Христианские храмы — иное дело. Их дал нам Сам Бог, назвав «домом молитвы». Храм у иудеев был один, и он, как известно, утерян. Так вот, при первом храме уже были смотрители. Они назывались «шамес», или «шаммаш» — по наименованию седьмой, «рабочей» сечи в «меноре», светильнике, от которой зажигались другие свечи. Их выбирают из числа наиболее знающих и ответственных прихожан общины. Эти люди убирают храм, охраняют его, разворачивают свитки для служб, продают (и дают на время) книги, чинят мелкие неполадки, приглашают священнослужителей к прихожанам. Тут важно знать, что шамес не должен подменять собой священника. Он не отвечает на «духовные» вопросы, а вызывает священника. В православии эти обязанности частично были возложены на диаконов. В реальности, все зависит от величины общины. В маленьком храме батюшка, как правило, делает все сам… Иногда даже сам ремонтирует и строит. В храмах побольше — ему помогают диаконы, старосты, свечницы. В больших храмах или соборах уже нужны смотрители. Ты еще не раз будешь мечтать о тихом храме в небольшом городке, без алкашей, воинственных атеистов, душевнобольных и туристов с фотоаппаратами, но… Церковь привлекает огромное количество народа, и народ этот разный. Ты можешь встретить здесь ворожею и бесноватого, любопытного буддиста, и психопата, решившего высказать священнику свое «важное мнение» …Главная же задача смотрителя такова: представь себе, что в соборе стоит женщина с большой бедой, и молит Бога о помощи. Так вот твоя задача, указать ей икону, которую она ищет, сделать так, что б ее молитве никто не мешал и, при необходимости, позвать священника. Ты не должен обидеть вошедшего в храм впервые, и не умеющего себя вести, но ты и не должен дать ему помешать другим людям… Постарайся не обидеть их. Они просто не знают. Будь добр к людям. Прежде всего — добр… Это — люди, Сергей. А люди, они, разные…

— По собору и обязанностям понял. Как к священникам обращаться?

— Тут тоже надо нырнуть в историю. Как говорил Кузьма Прутков: «Зри в корень»! В иудаизме слово «раввин» переводится как «учитель». В христианстве священника издревна почитали как еще одного отца. Есть родной отец, есть крестный, есть — Небесный, а есть заботящийся о нашей душе — тот, кто отпускает нам грехи и учит не делать новых. Недалекие люди говорят: «Зачем на посредник, я и сам, «напрямую» с Богом поболтать могу». Вот только в Библию они не заглядывали. Апостолы получили от Бога дар не только проповедовать, но и отпускать грехи на земле, что б не тащить их на Суд. Возможность уникальная! Разумеется, если раскаяние искренне… Поэтому в православии так и обращаются к священнику: «отец Никодим», «отец Спиридон» …У католиков — «святой отец», но наши батюшки несколько скромнее. У нас святые — это все же Николай Чудотворец и Сергий Радонежский. Слово «поп», кстати, от греческого «папюс» — «отец». У нас в соборе четыре священника и настоятель. Настоятеля и отца Григория ты уже видел. Он здесь с первого дня возрождения собора. Еще окон и дверей не было, сквозь дыры снег падал, а они — служили. Надевали под облачения пуховики, натирали руки гусиным жиром (что б священные сосуды не прикипали от мороза к рукам) и — служили! Профессор. Личность колоритнейшая. Помню, лет десять назад, в начале девяностых… Тогда если кто из приходящих в храм хотя бы две молитвы знал — уже обнять и расцеловать хотелось… И вот приходит в собор старушка, несет сверток, словно младенца. Подходит к отцу Григорию и протягивает ему… кота! «Причасти, говорит, батюшка, котика! Уж такой хороший котик, такой умный, ну почти как человек! Только старый стал, болеет… А вот как без причастия помрет… Причасти!». А ведь причастие — одно из важнейших христианских таинств. Человек на какое-то мгновение становится сопричастен с Богом. Тут для человека и то, не всегда возможно такое событие. Для христианина отлучение от причастия на какой-то срок — страшное наказание. Потому и готовятся к причастию с таким усердием: постятся, исповедуются, что б не нести на эту встречу в своей душе скверного. А тут- котика… Смотрю, думаю: «Как выкручиваться будет?» Отец Григорий голову этак привычно на бок склонил, очки на кончик носа спустил, спрашивает: «А сколько ж лет твоему котику будет?» «Да почти двадцать. Старый совсем» «Тогда сама рассуди, матушка: котик твой аж двадцать лет не исповедовался — как же я его причащать стану?» Что скажешь? Типаж! Чем-то на булгаковского профессора Преображенского похож. Есть еще один профессор и протоиерей — отец Кирилл. Известный в городе проповедник. Книги пишет, на радиостанциях выступает, в Академии преподает. Добряк. Обязательно слушай его проповеди и лекции в воскресной школе — интереснейшие факты изыскивает. Вот только вопросами тебе помучать его не удастся: его прихожане, как сказано у классиков «окружали тесным кольцом и сжималось оно все теснее и теснее». А кто сказал, что проповедникам легко? Два священника помоложе — отец Василий и отец Александр. Вдумчивые, доброжелательные. Тебе все они понравятся. Ну и настоятель… Про него рассказывать не буду — сам увидишь. Здесь очень сильный клир. Что ни священник — индивидуальность… Здесь интересно, Сергей… Еще вопросы есть? Только дозируй, а то скоро прихожане на службу собираться будут, у нас найдется чем заняться.