Мередит Митчелл - Проклятье горничных

Слухи о разорении Соммерсвиля мало волновали Сьюзен, Ричард почти сумел убедить ее, как и многих доверчивых соседей, что его пагубная тяга к картам лишь увлечение, подобающее джентльмену.

Эмили не была так наивна, но она уже столько раз говорила со Сьюзен о Ричарде, что еще одна душеспасительная беседа могла бы привести к ссоре, мисс Холтон порой проявляла редкое упрямство, будучи по натуре добросердечной и покладистой натурой.

– Ты же знаешь, у Эмили никогда не играют по-крупному, лорд Гренвилл сам не любит играть и не допустил бы, чтобы кошелькам его гостей был нанесен урон, – вступилась Сьюзен за предмет своих симпатий.

Джейн промолчала. Каждый фунт, проигранный Ричардом, вел к краху ее надежд. Если в ближайшие месяцы брат не остепенится, придется продать еще одну ферму и лес или сдать дом и искать себе пристанище в скромном коттедже, подобно арендаторам Соммерсвилей.

Эмили сочувствовала Джейн от всего сердца, но не хотела, чтобы хорошенькая Сьюзен становилась жертвой несчастной любви и корыстолюбия лучшей подруги. Ричард навряд ли исправится, даже если женится на мисс Холтон, и очень скоро состояние Холтонов перейдет в руки кредиторов так же, как постепенно переходили к ним деньги Соммерсвилей.

– А вот и твой дядюшка. – Эмили первая заметила пожилого представительного мужчину, направлявшегося к ним с добродушной улыбкой.

– Уверена, он не позволит мне задержаться здесь до завтра, – вздохнула Сьюзен. – Ему наверняка уже не терпится вернуться к своим пробиркам и ретортам.

– Они очень дружны с леди Пламсбери, думаю, вы пробудете здесь до самого вечера, и ты еще успеешь покататься на лодке и спеть дуэтом с Ричардом, – утешила ее Эмили.

Доктор Вуд был кузеном матери Сьюзен и после ее смерти стал опекуном девушки. Младший сын в семье, он избрал своим поприщем не военную службу и не духовную стезю, а медицину и к пятидесяти годам владел обширной практикой в респектабельной части Лондона. Научные изыскания с давних пор влекли его больше, нежели врачевание надуманных недугов светских дам или безнадежная война с заразой в лондонских трущобах, и он охотно уступил практику своему ученику, чтобы поселиться вместе с племянницей и без помех предаваться любимому делу.

Едва доктор Вуд обосновался в доме Холтонов, как тотчас пожелал войти в местное общество и вскоре стал его полноправным членом. Правда, леди Пламсбери поначалу была возмущена этим обстоятельством и говорила, что в годы ее молодости докторов впускали в дом по черной лестнице и относились к ним едва ли не как к прислуге, но она же первая и капитулировала перед обаянием Вуда, любившего хорошо поесть, посмеяться и сделать изысканный комплимент даме. Вскоре все леди в округе нашли удобным иметь в своем кружке солидного, уважаемого всеми доктора, способного прямо во время чаепития или игры в карты дать полезные рекомендации относительно состояния их здоровья.

Прежде этих леди лечил приезжающий из соседнего городка Торнвуда доктор Сайкс, чья молодость не внушала доверия, и доктор Вуд вскоре почувствовал, что отнимает кусок хлеба у своего коллеги. После нескольких бесед с соседями доктор Вуд сумел внушить им, что он не практикует, а лишь консультирует ближайших друзей, но приглашать к больным следует все же доктора Сайкса, которому он сам, при необходимости, всегда готов помочь советом. Кое-кто послушался, но и спустя четыре года доктор Вуд пользовался гораздо большим уважением, нежели бедный доктор Сайкс. Последнему оставалось либо смириться и лечить слуг в окрестных поместьях и жителей Торнвуда, лавочников с их домочадцами, либо искать себе другую практику.

– Признаться, я опасался, что вчерашние увеселения оставят свой след на ваших прелестных личиках, милые дамы, – обратился доктор к троим подругам. – Счастлив увидеть, что я ошибся, вы все подобны самым нежным розам из сада лорда Гренвилла.

Молодые леди улыбнулись – старомодные комплименты доктора неизменно были им приятны.

– А где же наша неотразимая миссис Пейтон? – Доктор поочередно оглядел всех троих, задержав взгляд на Эмили, но, кажется, нашел, что ее бледность не выглядит болезненной, и одобрительно улыбнулся.

По необъяснимым причинам из всех подруг Сьюзен Дафна была его любимицей, это знали и Джейн, и Эмили. Доктор Вуд находил миссис Пейтон очаровательной молодой женщиной и нередко шутливо обещал жениться на ней, если мистер Пейтон, умеренный в еде у себя дома и склонный к перееданию в гостях, внезапно скончается прямо во время парадного обеда.

У мисс Холтон не было компаньонки, и Дафна частенько вывозила Сьюзен на балы, музыкальные вечера и даже в Лондон, когда доктору не хотелось оставлять свои исследования ради бесполезной траты времени за чайным или карточным столом. Средства, выделяемые Сьюзен, позволяли покрыть траты обеих подруг, и Дафна видела в этих поездках несомненную пользу для себя.

Леди Уитмен, мать Эмили, не сочла бы Дафну подходящей компаньонкой для своей дочери, но доктор Вуд не был искушенной светской дамой и не замечал, что легкомыслие миссис Пейтон может нанести урон репутации его племянницы.

Эмили как-то собиралась поговорить с ним об этом, но ее отговорила Джейн. Пока Дафна не делает ничего дурного, только болтает и смеется больше, чем следует, а это не повредит Сьюзен.

– Дафна, скорее всего, появится в столовой, мы не рассчитываем на ее общество в столь ранний час, – ответила за всех Эмили.

– Леди Гренвилл, я полагаю, миссис Пейтон права в своем желании восстановить силы, затраченные ею на танцы, – засмеялся доктор Вуд, но прищуренные глаза выдавали его озабоченность. – И вам я бы посоветовал следовать ее примеру.

– Оставим это, дорогой друг, вы знаете, сон покидает меня слишком рано, и я никогда не могу удержать его. – Эмили поднялась, опираясь рукой о подлокотник скамьи. – Идемте в столовую, леди Пламсбери не понравится, если мы опоздаем.

Доктор галантно предложил ей руку, непоседливая Сьюзен ринулась вперед, увлекая за собой Джейн. Эмили же не сомневалась, что доктор Вуд воспользуется моментом и будет читать ей наставления относительно пользы хорошего сна, даже если дать его ей способна лишь порция снотворного. Молодая женщина почти никогда не прибегала к этому средству, ей вполне хватало тех недолгих часов, что она проводила в постели, и предпочитала поговорить о чем-нибудь другом, хотя и знала, что доктор Вуд желает ей только добра.

Сегодня он, к счастью, заговорил о другом. Похвалил бал, восхитился бриллиантовым гарнитуром, полученным Эмили в подарок от супруга, посетовал, что не может задержаться в гостеприимном доме Гренвиллов еще на день, но обещал оставить Сьюзен на попечение леди Гренвилл, ведь девушке так хочется провести еще немного времени в компании друзей. Всех этих тем хватило на дорогу до самых дверей столовой. В холле уже собрались остальные гости, и Эмили предложила всем пройти на завтрак.

Вечером, когда все гости, даже леди Пламсбери, разъехались по домам, Эмили написала в своем дневнике: «Без сомнения, прошедший праздник можно счесть удачным. Я просила миссис Даррем передать кухарке похвалы ее искусству, во время танцев никто из дам не споткнулся и ни один из джентльменов не наступил на платье леди. Чего еще мне желать?

Уильям подарил мне бриллиантовое колье и браслет. Это, конечно, горькая пилюля. Он должен бы помнить, что я не люблю их резкий блеск, ведь я говорила это неоднократно в его присутствии. С моей-то бледной мордочкой и тонкой шеей только и носить брильянтовое колье! Сомневаюсь, что когда-нибудь надену его, несмотря на восхищение подруг. Впрочем, Уильям и не вспомнит об этих украшениях, ведь он подарил их нелюбимой женщине. Будь на моем месте Луиза, он придирчиво выбирал бы каждый камешек, а потом несколько дней не находил бы себе места в ожидании – как-то она воспримет подарок? Пожалуй, не стоит писать об этих брильянтах слишком много, они того не стоят. Когда-нибудь подарю их юной новобрачной, супруге моего Лоренса.

Дом, в котором растет ребенок, нельзя назвать холодным и одиноким. Но можно ли назвать счастливым дом, где нет любви между супругами? Лори – вот мое единственное счастье, но и он скоро вырастет и покинет меня. Учитывая характер наших отношений с его отцом, мне навряд ли выпадет радость растить собственных детей, а ведь Лори так мечтает о братике и сестричке! Бедный малыш! Потерять мать в столь нежном возрасте! Смогу ли я заменить ее? Боюсь, Луиза воспитывала бы сына по-другому, да и Уильям был бы рядом с нею совсем другим отцом. Но мне не следует жаловаться и страдать, я получила то, чего желала больше всего на свете. Знать бы еще, сколь высокой окажется цена! И все равно я вышла бы замуж за Уильяма, ради него, ради Лори и ради себя самой. Лучше уж я буду несчастлива рядом с Уильямом, чем вдали от него».

Эмили подождала, пока чернила высохнут, и закрыла толстую тетрадь в синем кожаном переплете.