Игра без правил (СИ) - Гурвич Владимир Моисеевич

— Поверьте мне, я говорю искренне, я очень рад нашему знакомству, — негромко проговорил Иннокентий, не выпуская из своей руки ладонь Лобанова. — Я бы очень хотел, чтобы мы с вами стали бы друзьями. И Дмитрий Львович тоже этого хочет.

— Нам никто и ничто не мешает стать друзьями, — не вполне искренне ответил Лобанов. На самом деле он почему-то подумал, что таких препятствий может оказаться весьма немало.

— Мы с вами обязательно о многом поговорим. А сейчас мне надо идти к гостям, я на этом приеме исполняю роль метрдотеля, — засмеялся Иннокентий. — Тем более наши гости, кажется, начали скучать.

Иннокентий быстрой походкой вышел из зала. Дмитрий Львович проводил его взглядом.

— Его главная проблема — он не может найти себе занятие по душе, — вдруг проговорил он. — А как у вас с этим делом обстоит? При следующей нашей встрече вы подробно расскажите о себе и о своей жизни. Вы не возражаете?

— Нет, с удовольствием сделаю это. Только будет ли вам интересен мой рассказ?

— Это уж позвольте судить мне. Вы не понимаете, насколько это для меня важно. Кто-то должен прийти мне на смену и стать главой нашего рода, продолжить вековые традиции. Мне же скоро уходить на вечный покой. Хотел бы быть похороненным на родовом кладбище.

— А оно существует?

— Боюсь, что нет. Хотя раньше существовало. Там покоились несколько поколений князей Лобановых-Тверских.

Дальнейший их разговор прервался сам собой, так как в этот момент в помещении вошли музыканты. Заиграла музыка. Все гости потянулись в зал.

Официанты заскользили по паркету, разнося хрустальные бокалы с шампанским. Разлитое в них вино казалось растопленным золотом.

Лобанов тоже взял бокал и отошел к стене. Все же устремились чокаться с виновником торжества.

Внезапно в центре зала появился еще один персонаж этого действа. Одет он был для этого приема несколько странно — в форме казачьего офицера, в каракулевой папахе. В этой явно непривычной для него обстановке он выглядел откровенно смущенным, вызывая у Лобанова сочувствие к себе.

— Извините за то, что отнимаю время у вас, господа и дамы, — сказал он, — но позвольте представиться, я атаман войска того самого района, откуда пошел славный род наших князей Лобановых-Тверских. Мое имя Петр Луцкой. Сюда меня прислали станичники. Они просили передать поклон глубокоуважаемому Дмитрию Львовичу и сказать, что мы помним князей Лобановых-Тверских. Мы помним, что наши предки сражались под предводительством князей Лобановых-Тверских. И всегда они вели себя по-геройски. Не хочу отнимать у вас, уважаемые господа время, поэтому переходу к заключительной части своего выступления. Наши станичники попросили меня вручить вам, дорогой князь, вот эту форму полковника казачьего войска. Наш казачий круг постановил, чтобы вы передали бы ее тому, кто по вашему выбору унаследует место главы рода Лобановых-Тверских.

Казачий атаман достал из пакета комплект новенькой формы, приблизился к старому князя, который взволнованный встал с кресла, и торжественно вручил ему амуницию. Затем они трижды поцеловались.

Атаман по-прежнему испытывал смущение, он смотрел по сторонам, словно ища того, с кем ему будет легко найти общий язык. Внезапно его взгляд упал на Лобанова. Казак решительно двинулся к нему.

Он остановился возле Лобанова.

— Извините, — проговорил атаман, — могу я к вам обратиться?

— Конечно, — улыбнулся Лобанов, — буду рад.

— Вижу, вы здесь, как и я, не очень в своей тарелке.

— Не очень, — признался Лобанов. — Никогда не был в таком великосветском обществе.

Луцкой с каким-то значением посмотрел на него.

— А я знаю, кто вы, — вдруг произнес он. — Вы князь Александр Сергеевич.

— Откуда вам это известно? Мы же никогда не встречались раньше.

— Это правда, но мы наводили справки.

— Кто это мы?

— Мы — казаки. Мы восстанавливаем свои ряды и очень надеемся на помощь князей Лобановых-Тверских. Нам нужны предводители.

— Но я родился и вырос в Москве и с вашим краем не имел никогда никаких связей.

— Это мы понимаем. Но по происхождению вы же наш. А связи дело наживное, сегодня их нет, завтра они есть. Без вашей помощи нам не обойтись. Ваши предки нам здорово помогали, и мы надеемся, что вы поможете и сейчас. Приезжайте к нам, мы завсегда будем рады. Поможем, чем сможем. К родным местам человек всегда тянется. Вот Дмитрий Львович, уже какой старик, а все-таки возвернулся. И вам однажды захочется приехать. Пора в ваших делах порядок навести.

— Что это означает?

Луцкой загадочно взглянул на Лобанова.

— Всему свое время. А если надумайте приехать и вам понадобится какая помощь, то обращайтесь. Я завсегда готов помочь князьям Лобановым-Тверским.

— Спасибо. Если вдруг понадобится, непременно обращусь.

— Вот и добре. Не стану больше вам докучать. Тем более скоро ехать, через два часа поезд.

Атаман протянул Лобанову крепкую руку, и они обменялись рукопожатием.

Странная встреча, подумал Лобанов, но дальше размышлять ему на эту тему не позволил Иннокентий, который в этот момент снова подошел к нему.

— Ну, как наш праздник? — спросил он, улыбаясь. — Мне кажется, вполне удался. А вам?

— По-моему, все очень замечательно. Вы так не считаете?

На лице родственника вдруг проступило презрительное выражение.

— Если посмотреть по внимательней, то очень много лиц не имеют право здесь присутствовать. Разумеется, последние десятилетия многое перемешали, чистую кровь сейчас также трудно найти, как чистую реку. Но тем важнее проводить селекционную работу. Я считаю, что в людях, как в лошадях крайне важна чистота породы. Ее компенсировать невозможно ничем: ни образованием, ни воспитанием. Вы, не согласны со мной?

— Честно говоря, не знаю, до сего дня я совершенно не ощущал свою породу. И даже не знаю, что именно должен чувствовать князь. Вы действительно уверены, что это некий знак, перст судьбы, клеймо?

— Без всякого сомнения! — вдруг горячо воскликнул Иннокентий. — Я это клеймо ощущал с раннего детства. И мои родители мне постоянно внушали эту мысль. И особенно вот он, — кивнул Иннокентий на старого князя, который окруженный толпой приглашенных, не был виден. — С детства помню его разговоры о дворянской чести, порядочности, достоинстве. Я понимаю, сейчас такие разговоры с детьми давно никто не ведет. Но для таких людей, как Дмитрий Львович, время остановилось. Или даже никогда не существовало. Оно само по себе, а они сами по себе. Я виду по вашему лицу, вы не совсем мне верите, что так бывает.

Лобанов едва заметно пожал плечами и сделал глоток из бокала. Шампанское было очень вкусным, такое он пил всего пару раз в жизни. Не исключено, что его делали по специальному заказу, подумал он.

— Дело все в том, что для меня все это непривычно. Я живу совсем в другом мире, где задумываются совсем над другими вопросами.

— Но теперь вам придется поменять некоторые представления, — убежденно произнес Иннокентий. — Я вам открою маленькую тайну, только не выдавайте меня Дмитрию Львовичу на растерзание, так как он будет сильно сердиться. А в гневе он, между прочим, страшен даже сейчас. По отношению к вам у него очень большие планы. Я наблюдал за вашим разговором, вы ему понравились.

— Почему вы так думаете, он же вам ничего не говорил?

— Я следил за тем, как он с вами разговаривал. А я знаю его реакцию, когда он доволен собеседником, а когда — нет.

Лобанов пожал плечами, так как не знал, как ему относиться к этому сообщению. И какое последствие оно будет иметь для него.

— Знаете, — вдруг широко улыбнулся Иннокентий, — мы с вами все же родственники и вполне можем перейти на «ты».

— Не возражаю, думаю, так будет действительно лучше.

Лобанов увидел, как обрадовался Иннокентий.

— Предлагаю, выпить в честь этого великого события, — засмеялся он.

— С удовольствием, — ответил Лобанов.

— Официант! — позвал Иннокентий.

К ним заспешил официант, Иннокентий снял с подноса бокал, подал его Лобанову, затем взял шампанское себе.