Борис Акунин - Ф. М. Том 2

— Таксу знаешь? Стольник. Гляди, утыришь что-нибудь в доме — под землей достану.

Олег посидел с полчаса в большой комнате, кругом лепнина с бронзой, мореный дуб.

Вышел Шика, здоровенный ублюдок с большим слюнявым ртом и ручищами до колен. Окинул взглядом, ухмыльнулся.

— Вино пьешь?

Олег помотал головой.

Спальня у Шики оказалась на первом этаже. Это было кстати — можно потом в окно слинять.

Когда Шика начал его мять и вертеть, Олег стиснул зубы. Начиналось самое трудное. Но до гадостей, описанных в спецлитературе, дело не дошло. Переоценил Олег свою выдержку.

На первой же минуте, как только Шика полез целоваться, Олега замутило. Он обхватил скота за шею, сжал пальцами там, где показал Игорь, да так и не отпустил. Ни через десять секунд, ни через минуту, ни через две.

Сначала Шика не понял, решил, что мальчонка его обнимает. А когда сообразил, уже поздно было, вся сила из него ушла, глаза сами собой закрылись.

Разжав онемевшие пальцы, Олег еще долго смотрел на труп, все не мог поверить, что сделал это. Что получилось. Оказывается, убивать совсем просто. Если умеючи.

Долго тер руки одеколоном, чтоб отчиститься. Уйти пока все равно было нельзя, потому что по двору слонялись двое быков из Шикиной команды. Требовалось обождать.

Наконец, быков позвал Пиночет, во дворе стало пусто. Всего и делов — выпрыгнуть, добежать до невысокой, метра полтора, стены, перелезть через нее и поминай, как звали. Но тут Олег вспомнил слова Игоря: они сообразят, кто Шику заказал, не дураки. Будут охотиться на папу, пока не найдут. Как этого избежать?

Запаниковал было, но вдруг вспомнил, как Шика над залитой вином скатертью прошипел: «В ноль выведу. Исчезнешь без следа, будто тебя никогда не было!»

И сразу никакой паники. Задача ясна, требуется инженерное решение.

Минут десять обдумывал. Один раз за дверью послышались шаги, и Олег застонал — в книжке было написано, что во время сексуального акта все стонут. Шаги удалились.

Наконец, инженерное решение сформировалось.

Он выбрался через окно, и скоро был около джипа. В багажнике лежал трос, двадцать пять метров. Недавно, когда снег еще не сошел, они с Игорем развлекались: Игорь садился за руль, гнал по заснеженной лесной дороге, а Олег сзади, на лыжах, вроде как за катером. Здорово было.

Тем же путем пробрался обратно в спальню.

Уйти нужно было чисто, чтобы без подозрений.

Поэтому, сделав то, что нужно, пошел через коридор в большую комнату. Там сидел Пиночет, читал журнал.

— Все, что ли? — спросил Пиночет.

— Сто баксов давай. — Олег шмыгнул носом.

— А Шика что?

— Спит.

Пиночет встал, прошел до спальни, тихонько приоткрыл дверь.

Шика лежал под одеялом, лицом к стене. В комнате было наполовину темно, потому что дело уже шло к вечеру, да и шторы Олег задвинул.

Стодолларовую бумажку Пиночет в руку не дал, побрезговал. Кинул на пол.

Ну, Олег подобрал, конечно. До двери Пиночет его довел, а во двор не вышел. Зачем? Сам ворота найдет.

Олег, пригнувшись пробежал вдоль дома и подобрал трос, конец которого свисал из окна спальни. Перекинул моток через стену. И только тогда ушел — через ворота, в открытую.

Через четверть часа к внешней стене тихо, — задним ходом подкатил «лендровер». Олег привязал конец к буксировочному крюку.

Об одном потом жалел — что не видел этой картины во всей красе. Но представить было нетрудно.

Полутемная спальня. В кровати лежит человек. Может, спит. А может, еще что.

Вдруг шорох. На полу зашевелился тонкий пластиковый трос. Натянулся. Человек пополз с кровати вместе с одеялом. Бум! Глухо стукнулся об пол. Доехал до окна. Ноги, обвязанные тросом, задрались кверху. Маленькая остановка. Немножко подбавить газу. Опа! Ноги уже над подоконником. Шторы раздвинулись.

Хлоп! Стукнуло уже посильнее — это туша шмякнулась по ту сторону окна. Теперь нужно еще газку, потому что могли услышать.

Труп, уже без одеяла (оно осталось на полу спальни), шустро проехал через двор, ногами кверху взлетел на стену. И опять — хлоп!

Тут, наверно, Пиночет или еще кто, выглянул на шум. Ну и что увидел? Два красных огонька — какая-то тачка уезжает в темноту. Может, постояли пару минут, подождали. Но ничего подозрительного больше не произошло.

Главная возня началась позднее, когда Олег мертвеца до колодца волок. Неправ все-таки Игорь. Реакция и гибкость хорошо, но и сила тоже бывает нужна.

Потом еще раз специально приехал к коллектору. (Это никакой не завод оказался, он узнавал — бывшая городская очистительная станция.) Сделал для колодца специальную крышку. На вид бетонная, а сама из легкого полимерного материала, всего десять килограммов весит. Короче, обустроил тайник по-культурному. Как чувствовал — еще пригодится воды напиться.

А идиот Игорь, когда стало известно про исчезновение Шики, сказал: «Я тебе говорил, молиться надо».

С. 287 — Три дня отсидел — вдруг выпускают. Оказывается, врага моего Бог покарал. Самым недвусмысленным образом.

Этот эпизод стоит рассказать не из-за фокуса с упавшим распятьем (подумаешь, бином Ньютона), а из-за девочки Поли, которая сказала: «Здорово, правда? Как в кино!»

Олег подкатился к ней в первый же день, как папу арестовали. Врасплох этот кризис гения не застал, он был готов к такому повороту дела, знал, как будет действовать. Даже информацию собрал заранее. Например, установил, что проникнуть в дом Сипунова будет проще всего через Полину Закускину.

Итак, сентябрь 1998-го. Олегу Сивухе двадцать один год. Выглядит максимум на тринадцать. Отец в Матросской Тишине, и дурно от одной мысли, что ему, такому элегантному, привыкшему к хорошей кухне, сигарам и сорокалетнему виски, приходится сидеть в камере со всякими подонками, слушать их идиотский треп, пользоваться общим унитазом.

Главное — быстрота. Месторасположение и характер опухоли известны (она называется «Сипунов»), остается прооперировать. Как водится в таких случаях, без уголовщины, чтобы не подставить папу.

К даче Сипунова (ведомственный поселок в Барвихе: высокий забор, КПП) Олег подкатил на квадроцикле. На голове лакированный шлем, кожаные перчатки без пальцев, гоночные очки в полфизиономии — в общем, супер-прикид рублевского тинейджера.

Объект как раз должен был возвращаться из школы. Пяти минут не прошло, к остановке подъехал автобус, сошла конопатая девочка-переросток в дешевом джинсовом костюме. Довольно страшненькая, сутулится, а походка, как у кочегара (это папа так говорил, сам Олег кочегаров в жизни не видывал). Короче, то, что надо.

Он дал девчонке себя заметить, потом подрулил, стал знакомиться. Она сначала аж не поверила своему счастью — еще бы, такой принц-королевич.

Через часок, погоняв с ней туда-сюда по проселку, Олег знал про Полю всё: дочь заместителя министра, у них свой самолет и четыре машины «Мерседес», а на автобусе она приехала чтоб по-прикалываться — поспорила с подругой, слабо проехать без билета или нет.

На самом деле Полина Сергеевна Закускина, 1986 г р., ученица 6 класса Коньковской средней школы, являлась дочерью С. В. Закускина, садовника на даче у Сипунова. Согласно полученной информации, после уроков и по выходным подрабатывала в доме младшей горничной.

Про себя Олег рассказал, что он сын продюсера с НТВ, живет на Николиной Горе, а учится в Первой гимназии — на класс старше, чем Поля (это чтобы про школьные задания не разговаривать).

Уговорить девчонку, чтоб показала «папин» дом, было нетрудно. Олег знал, что в это время хозяев там нет.

Через проходную она провела его без проблем. Сказала дежурному: «Дядь Леш, это ко мне» — и все дела.

Водила его по дому, хвасталась («это мы в Куршавеле купили, это раковина с острова Маврикий, а это папе сам Борис Николаевич подарил, еще в Екатеринбурге»). Олег одобрял, сам пока присматривался.

То, что он искал, обнаружилось в домашней часовне. Сначала Поля рассказала про замечательное распятье из уральских камней, потом показала на место для молитвы: резной пюпитр, перед ним скамеечка с бархатной подушкой (этот гарнитурчик выглядел богато, но не шибко православно — скорее нечто католическое).

— Папа каждый вечер тут молится. Вот так на коленки встанет, лбом сюда упрется, глаза зажмурит и полчаса как минимум. Очень истово молится..

Слово «истово» девочка произнесла с удовольствием — оно ей нравилось. И еще раз повторила:

— Ужасно истово. Все бормочет, бормочет. Я один раз вон там за дверью подметала, стала слушать — ничего не разобрала, только «дивиденды, дивиденды»…

Тут она поняла, что проговорилась. Залепетала:

— Меня мама воспитывает, чтоб я сама кровать убирала, полы подметала, посуду мыла… То есть, у нас, конечно, посудомоечная машина, но…

Так покраснела, что Олегу ее жалко стало. Она вообще-то ничего была, эта Поля. Смешная.