Рагим Джафаров - Атака мертвецов

По безжизненному полю шагал немецкий офицер. Все вокруг было мертво, просто праздник смерти. Вся трава пожухла, ни одного зеленого листочка на деревьях. Он знал, что несколько полков вдоль линии фронта отправили на зачистку, глупость. Кто мог выжить в этом аду? Когда инженеры спустили с цепи этого демона из бутылки, в его подразделении с ума сошло два человека. Это не война, так не воюют. Офицер, погруженный в свои мысли шагал к вражескому окопу. Пока еще далеко, но вот уже виднеются первые трупы. Скрюченные в жутких позах. Он видел их руки, сжимающие комья земли. Что за страшная мука могла так изуродовать людей. Следом шел целый полк и одна мысль сновала по их голове: «Зачем все это»?

Офицер медленно подошел к окопу и заглянул в него, его тут же вырвало. Множество трупов, с расцарапанными шеями, окровавленными лицами. Лежат в вповалку, вцепившись друг в друга, будто в надежде укрыться от газа. Кто-то замотал лица бинтами, но и сквозь них проступают ужасные красные пятна. Подошли солдаты, многих рвало. Офицер посмотрел на странную фигуру. Русский офицер. Он стоял на коленях, положив руки на воткнутую в землю саблю. Голова покоилась на руках. Нижняя часть лица замотана белыми тряпками, насквозь пропитанными кровью. Грудь его тоже окрашена в багряный цвет. Странно, но он так и не повалился на бок, казалось, что русак просто преклонил колени для молитвы.

Офицер перепрыгнул через окоп и подошел ближе к мертвому врагу, желая рассмотреть того получше. Вдруг тот поднял голову и устремил на немца взгляд полный боли. Ни страха, ни ненависти, только боль. Офицер вскрикнул, поскользнулся и повалился на спину. Мертвец медленно поднялся с колен и ужасно захрипел. Этот булькающий хрип пронесся по округе леденя кровь. Где-то рядом кто-то вторил ему. Со всех сторон вдруг стали подниматься ужасные окровавленные мертвецы. Иные даже без глаз, с одними лишь пустыми глазницами, в которых виднелось какое-то мясо.

Дикий ужас охватил немцев, леденящий страх проник в глубины разума и сковал людей. Мертвый русский офицер не без труда выдернул саблю из земли и нетвердым шагом направился к немецкому офицеру. Тот так и не нашел сил, чтобы превозмочь страх и убежать. Русак зарубил его, после чего окинул взглядом врагов. Полк, целый полк против едва ли пятидесяти мертвецов, но что могут люди против умертвий? Как убить уже мертвых, как причинить боль и страдание тем, чье существование превратилось в боль? Андре взревел, страшный хрип подхватили четыре десятка изорванных глоток. Противник, имеющий более чем стократное численное превосходство не принял рукопашной и бросился прочь, налетая на проволочные заграждения и погибая в них. Враг бросал оружие и бежал не оборачиваясь, отстающих зарубали русские, которые гнали врага, на ходу выплевывая остатки легких, выблевывая свои внутренности и пытаясь на слух найти перепуганного врага. Атака мертвецов завершилась полным разгромом противника.

Андре полулежал на телеге, замотанный в окровавленные тряпки и лишенный возможности говорить капитан глядел на удаляющуюся крепость. Гарнизон покидал ее, пришел приказ отступать. Фронт был продавлен, Новогеоргиевская крепость пала и теперь уже не было смысла держать оборону. Игрушечная крепость выполнила свой долг с лихвой, пусть и дорого заплатила за это.

Мощные бастионы Новогеоргиевской крепости пали через две недели после начала артобстрела. Осовецкая крепость продержалась полгода. Он вспоминал телеграмму начальства с просьбой продержаться сорок восемь часов и спор с комендантом о том, стоит ли оглашать текст телеграммы.

Газовая атака практически уничтожила защитников крепости, единицы выжили на передовой, десятки в самой крепости. Андре чувствовал, как по щекам текут слезы и не мог понять, что заставляет людей встать против смерти, смерти мучительной и неминуемой. Он ее ждал, но остальные.

Здравствуй матушка.

Я знаю, что давно не писал тебе и теперь уже не понятно, о чем писать. Письмо наверняка будет сумбурным, но по-другому и не получится. Жермен погиб и в этом виноват я. Прости меня, я никогда себе этого не прощу, но ты прости.

По чести и письма этого я никогда не отправлю, потому, что некому его будет отправить. Скоро мы все погибнем, веришь ли, ни один не уйдет живым. Где-то в глубине я надеюсь на свою трусость и удачу, что не раз выносили меня из самых безнадежных ситуаций, но уже слабо.

Я все время думаю, как бы сложилась моя жизнь, если бы я не пошел на войну. Что стало бы со мною? Наверное, я был бы промышленником, ворочал бы миллионными капиталами. Может наоборот, стал бы великосветским повесой и проматывал бы отцовское наследство. Но не случилось бы одного, того что, пожалуй, стало главным в моей жизни. Я не встал бы лицом к лицу с чудовищем. С тем чудовищем, что живет во мне. Не увидел бы его и страдал каждый день и каждый час, смутно понимая, что оно есть.

Место мне именно тут, среди страха и боли, где мне подобные играют в кровавые игры. Где щедрою нашей рукою творится история. Матушка, таких как я нужно убивать и благо мы понимаем это. Нам нету места среди нормальных людей.

Я всегда гордился тем, что защищаю кого-то. Но только вчера понял, что стремлюсь защитить от себя же. Сколь много хуже могло бы быть, если бы я этого не понял. Жил бы среди нормальных людей, принося им боль, потому, что так поступают чудовища. Женился бы и изводил свою жену, каждый день. Просто потому, что так угодно чудовищу, которого я бы даже не увидел. конечно я делал бы это не так, как это делают тут, но делал бы. Устраивал бы скандалы, отыгрывался на подчиненных, лез бы людям в душу, по-всякому, как мог бы, делал больно. Спасибо Господи, что не женился, что не завел детей, которым тоже искалечил бы души.

Как здорово, что я далеко от тебя и не могу сделать тебе больно. Прощай, матушка, я никогда не вернусь домой.

Сеченов будто очнулся от страшного видения. По спине тек холодный пот. Он огляделся непонимающим взглядом, стал припоминать где он. Проклятое письмо будто уволокло его в сон, нет в кошмар. Майор не помнил, что именно прочитал, но хорошо помнил ужасные чувства, которые захлестнули его. В душе Сеченова что-то беспокойно возилось. Он поспешил закурить. В голове крутилось только одно слово, оно билось о стенки черепной коробки, будто желая вырваться наружу. После папиросы, кажется, стало легче, мысли стали собираться в кучу. Майор открыл дневник и стал пролистывать, благо ехать еще минут двадцать. Турок вел дерзко, машина опасно накреняясь входила в повороты и прыгала на кочках. Пару раз постовые хотели было притормозить наглого водителя, но завидев начальника политического отдела, решали не вмешиваться.

Времени для того, чтобы прочитать весь дневник у майора не было, но все детали становились на свои места. Первое, что искал Миша, был смысл цифр, нацарапанных на орденах. Ему на глаза попалась такая надпись.

Отец сказал, что зашифровал координаты золота, мне не составит сложности расшифровать их, нужно только найти ордена и портсигар.

Сеченов улыбнулся, значит вот он ключ к золоту. Но ситуация складывалась примерно так же, как когда-то у паренька. Нужно найти ордена, что-то Сеченову подсказывало, что он едет к ним. Новиков как-то замешан в этом. Майор пролистал дневник к началу. Альберт, паренька звали Альберт, а его брата Ганс. Вот такая грустная история двух братьев.

Сеченов закурил и посмотрел в окно, мимо проносились дома, машины и пешеходы. Реальность переставала быть осязаемой, его затягивало в какую-то другую суть. Как вообще Новиков связан с орденами, как они оказались тут? Судя по записям в дневнике, Тирер успешно пережил первую мировую войну, а в гражданской, как и стоило бы ожидать, участвовал на стороне белых. Надо отдать ему должное, сажался до конца, прикрывал эвакуацию из Крыма, но в одиночку войну выиграть не сумел. Бежал в германию.

Сеченов задумался, почему в Германию? Почему к лютому врагу? Человек, который самозабвенно защищал Россию вдруг идет в первых рядах ее захватчиков? Майор стал листать дневник.

Я спросил у отца, почему он выступает против страны, за которую проливал кровь. Мне было не просто задать такой вопрос, но он ничего не ответил.

Сеченов выкинул окурок, закурил вторую папиросу и снова стал листать дневник. Его интересовало, как Новиков связан с корнетом. Сеченов немного подумал и открыл книгу на первой странице. Миша стал быстро просматривать записи, останавливаясь на самых интересных.

Сегодня мы познакомились с отцом. Мама сказала, что он наконец-то приехал в Берлин, у него есть несколько суток отпуска, потом он снова уедет, мы не могли упустить шанс поговорить с таким человеком, даже если бы он не был нашим отцом. В СС служат только лучшие представители нации. Надо сказать, он производит впечатление страшного человека. С другой стороны, одного взгляда на него достаточно, чтобы понять, что он беспощаден к врагам рейха. Ганс все время молчал, а я спрашивал. про войну, про его боевое прошлое. Отец отчего-то мрачнел с каждым вопросом.