Антон Кротков - Загадка о двух ферзях

Это он придумал трюк с петлей и провалился. Он явно видел себя лидером здесь и страдал оттого, что учитель и товарищи его таковым не признавали. Парень был прекрасно физически развит и всячески подчеркивал свою силу и удаль, при любой возможности демонстрируя свой мускулистый торс и показывая разные акробатические трюки.

Надо сказать, что для тренировок Эристов обычно увозил своих новых подчиненных за город, где у него была скромная дачка. И вот, заметив как-то во дворе дачи двухпудовые гири, гордящийся силой молодец принялся играть с ними. Подошел Эристов, некоторое время наблюдал за силовым жонглированием атлета. Потом вынул из кармана пятиалтынный[35] и, согнув его между пальцами, протянул ученику:

– Разогни-ка.

Как ни пытался парень, у него ничего не вышло. Затем мастер предложил здоровяку разогнуть свой мизинец. И снова атлета ожидало поражение. Даже обеими руками ему не удалось разогнуть палец худощавого учителя. Парень страшно злился, пыхтел, краснел и потел. Эристов добродушно улыбался, глядя на его потуги.

– Ничего, – утешал он, – придет время – гривенники[36] будешь гнуть, а потом и разгибать.

Учитель принялся дружелюбно рассказывать потрясенному стажеру, как развивать силу в пальцах, которая делает хватку железной. Потом стал показывать ему некоторые приемы французской борьбы. Но видно было, что парень страшно обиделся. Неудача в шутливом испытании нанесла очередной удар по его самолюбию гордеца. Слабым утешением ему служило лишь то обстоятельство, что и товарищам не удастся стащить подушку из-под головы мастера. Однако он ошибался.

Ночью начался дождь. Спал Эристов обычно не в доме, а в небольшой пристройке. Здесь же он занимался йогой и медитировал. Среди ночи мужчина проснулся оттого, что на лицо ему капала вода. Он взглянул на потолок и увидел, что в одном месте крыша протекает. Это было неудивительно: доски кровли сарая прогнили и давно требовали замены. Непроизвольно Эристов на мгновение оторвал голову от своего ложа – а когда вновь опустился, подушки уже не было. Утром на глазах у товарищей Серж вернул добытый трофей мастеру и удостоился его одобрительного взгляда и… дополнительных ста отжиманий к стандартному утреннему гимнастическому курсу. Причем на спине у победителя сидел сам мастер. Потягивая кофе, он рассказывал рычащему от напряжения ученику восточную притчу об опасности гордыни, которая даже очень хорошего воина может сделать уязвимым.

В этот же день здоровяк, который воспринял успех товарища как личную обиду, добровольно покинул импровизированный тренировочный лагерь. По этому поводу мастер высказался кратко:

– Жаль, хороший мог получиться специалист. Только зачах бы на тайной службе – уж больно самолюбив.

Обожающий Восток и все восточное Эристов был при этом фанатичным англоманом. Завтракал он обычно на английский манер. Естественно, что на время совместных тренировок ученики перенимали привычки своего мастера. Их утренняя трапеза состояла из крепкого чая или кофе, хлеба с маслом, нескольких тонких ломтей ветчины и вареных яиц.

Сразу после завтрака юноши занималась «железом». На своей даче в глубине двора, в отдельном флигеле Эристов оборудовал класс минно – взрывного дела. По его словам, руководители революционных боевых организаций разуверились в эффективности «пистолетных покушений». У них даже стала популярна поговорка «Нет веры в револьверы!». Динамит становился главным оружием террористов в борьбе с властью.

– Соответственно мы должны идти в ногу с нашими оппонентами, – пояснял инструктор, вглядываясь в лица курсантов.

В руках он держал самодельную гранату, полностью снаряженную для совершения теракта. Это был не муляж, а самый что ни на есть боевой экземпляр. Изготовлен он был в одной из заграничных лабораторий, предположительно в Швейцарии. Однако до убийц-метальщиков смертоносная «посылочка» не дошла. Работающий на левых радикалов контрабандист был перехвачен на финской границе.

Оболочка гранаты была тонкой и очень легкой – жестяной. Разрывной заряд снаряда составлял магнезиальный динамит, приближающийся по силе к гремучему студню, наиболее сильному из нитроглицериновых препаратов. Массы взрывчатки – 4 фунта[37] – было вполне достаточно, чтобы разорвать в клочья всех, кто находился в помещении.

Это был уже третий урок. Перед его началом преподаватель вручил ученикам маленькие жетончики на шнурках. На каждом была выбита цифра или буква. Эти металлические пластинки напоминали номерки, что выдаются в театральных гардеробах. В специальном журнале Эристов записал, кому какой жетон выдал, затем предложил новичкам привязать их себе на лодыжку.

– Если что-то пойдет не так, вам может сильно изуродовать лицо и даже оторвать взрывом голову. Тогда по этому «смертнику» опознают ваш труп или то, что от него останется.

Арнольд Михайлович первым повязал себе шнурок на ногу, затем в своей обычной спокойной манере предложил Сержу разрядить бомбу.

Наверное, если бы начинающие контрразведчики знали, что им предстоит, они чувствовали бы легкий мандраж, входя в «класс». Ведь, чтобы без страха работать с «адскими машинками», к тому же изготовленными в кустарных условиях, нужен был опыт, которого они не имели.

Работа с детонаторами была особенно опасной из-за несовершенности их устройства. У бомбы был химический запал – стеклянные трубочки, наполненные серной кислотой, с баллонами и надетыми на них свинцовыми грузами. Эти грузы при падении снаряда ломали стеклянные трубки; серная кислота, выливаясь, воспламеняла зажигательную смесь. Взрывался патрон гремучей ртути, а от него детонировал динамит, наполняющий корпус снаряда. Опасность заключалась в том, что эти стеклянные трубочки были очень хрупкими и не раз ломались в руках у подпольщиков, снаряжающих бомбы. Содержимое запала могло взорваться от любого неосторожного движения. Были известны случаи, когда внезапный чих стоил головы подпольщику, снаряжающему или, наоборот, разряжающему бомбу. Самой легкой расплатой за недостаточную аккуратность были оторванные пальцы и кисти рук. Впрочем, гораздо чаще полиция обнаруживала в разрушенных взрывами лабораториях отдельные фрагменты тел подпольных химиков.

Серж обо всем этом знал – и его ужаснула дрожь собственных рук. Он остановился на минуту и задышал глубоко и медленно, стараясь унять бешеное сердцебиение. Серж-Анри попытался представить себе, что это просто урок химии в кадетском корпусе, а в руках у него всего-навсего школьное пособие. Конечно, обращаться с ним надо бережно – иначе учитель выбранит, но бомба – только муляж.

К большой радости Сержа, это помогло. Он благополучно вынул запал и получил зачет.

На следующем занятии готовили динамит. Все необходимые для этого материалы ученики получили из подпольной лаборатории, недавно захваченной полицейскими. Перед началом занятия Станислав Дудин – напарник Сержа по занятиям, оставшийся новичок, позволил себе недоуменно и даже слегка недовольно поинтересоваться у Эристова:

– Извините, но я не понимаю. В чем смысл подобной небезопасной алхимии? Ведь, насколько я понимаю, наша будущая работа заключается в том, чтобы разоблачать тех, кто готовит пуды взрывчатки, а не помогать им в этом!

Арнольд Михайлович только усмехнулся. В своем длинном кожаном переднике и платке, повязанном по-пиратски, он походил на средневекового алхимика. Да и весь «класс химии» скорее был похож на средневековую алхимическую лабораторию, чем на что-либо еще. Вдоль стен располагались стеллажи и шкафы; на них рядом с мотками бикфордова шнура и современными приборами стояли большие старинные колбы с какими-то порошками и разноцветными растворами, приспособления для дистилляции, перегонные кубы. Повсюду были развешаны всевозможные инструменты.

В углу стоял небольшой кузнечный горн с вытяжкой и мехами для раздутия пламени. Вокруг горна, будто грибы, сушащиеся на зиму, висели гирлянды всевозможных щипцов. Дымоход печи был снабжен специальными заслонками, служившими для сокрытия дыма в дневное время, – обитателям дачного поселка ни к чему было знать лишнее.

– Здесь не армия, – наконец проговорил Эристов. – Это в обычной войне все просто: впереди враг, смело и бескомпромиссно иди на него по пути чести, не ошибешься.

Видя, что Дудин все еще смотрит недоверчиво и даже немного обиженно, Арнольд Михайлович напомнил:

– Я ведь уже говорил вам, что контрразведчик не знает наперед, в какой ситуации может оказаться. Ему могут приказать внедриться во вражескую группу для предотвращения серьезного преступления. А наши противники абы кого к себе не подпустят, им нужны специалисты. Для этого я вас и учу.

Однако это объяснение, скорее всего, не удовлетворило стажера. И в этот же день Станислав Дудин допустил непростительную ошибку, которая могла бы обернуться большой бедой для всех находившихся в учебной лаборатории. Мужчин спасло только хладнокровие и опыт мастера.