Евгений Сухов - Заговор русской принцессы

— Далеко ли до Кенигсберга? — спросил он у подошедшего капитана.

— Рядышком, Питер, — отвечал тот, вытаскивая трубку изо рта. — Ты даже продрогнуть не успеешь.

Достав кожаный кошель, Петр поковырялся в нем длинными пальцами и выудил несколько серебряных монет.

— На вот тебе три рубля! — сунул он в ладонь капитана деньги. — Как приедешь в порт, выпьешь пива!

— Благодарствую, Питер, — не сумел сдержать улыбки капитан.

Деньги немалые, если учитывать, что уличных девок Петр Алексеевич одаривал целковым.

— Пойду в каюту отсыпаться, — отошел от борта Петр Алексеевич. — Будем подходить, разбудишь!

— Непременно… Питер! — произнес капитан, ссыпая в карман жалование.

Кенигсберг был единственным городом, где прусский курфюрст Фридрих чувствовал себя по-настоящему дома. Всякий раз он уезжал из родного города с неохотой, не забывая забирать в дорогу любимые вещи, при этом проклиная суровую необходимость, что заставила его покинуть замок.

Лучшего место для отдыха, чем объятия любимой жены Софьи Шарлотты, придумать было трудно, а потому большую часть времени в замке он проводил с ней наедине.

Имея привлекательную внешность, Софья Шарлотта обладала незаурядным умом, и курфюрст порой ловил себя на мысли, что супруга дает куда более разумные советы, чем многие министры.

В этот раз ему выпала нелегкая задача: следовало встретить посольство русского царя, в котором, как ему стало известно, находился и сам царь Петр, рассчитывавший сохранить инкогнито до конца путешествия. Правила международной дипломатии предписывали оказать прибывающему царю подобающие почести: в знак приветствия судну полагалось произвести пушечный залп, а гренадерам выстроиться в почетном карауле. Затем со всем почетом гость должен был быть препровожден во дворец. Проявляя уважение к царственному сану, курфюрсту следовало принять монарха у себя, встречая у входа во дворец.

Как радушный хозяин Фридрих обязан был предоставить русскому царю помещение, в котором тот вольготно бы себя чувствовал вместе с сопровождавшей его челядью.

Но сложность заключалась в том, что русский царь категорически не желал объявлять себя и упорно прятался за личиной капитана Петра Михайлова. И в этом заключался один из самых сложных дипломатических ребусов, с которым Фридриху когда-либо приходилось сталкиваться.

Если кто и мог в этом разобраться, так это его мудрая женушка.

Фридрих подвинулся чуток ближе и почувствовал, что волосы Софии Шарлотты благоухают ароматом. Интересно, какие именно цветы она использует для духов? Розы?

Уже который месяц София заводила разговор о том, чтобы муж основал в Пруссии Академию наук. И Фридрих всерьез подозревал, что лучшие умы отечества она рассчитывала привлечь для улучшения своего парфюма.

Истомленная и разнеженная, герцогиня спала. Подобное с ней случалось всякий раз после любовных объятий. Раскрасневшаяся, со сбившейся прической, она была прекрасна. Для Фридриха это был второй брак. И если первый с полным правом легко назвать политическим, служившим исключительно интересам Пруссии, то второй был заключен по любви.

Длинные волосы разметались на атласных простынях золотой волной. Только челка выглядела непокорной и упругими завитушками спадала по вискам. Не удержавшись, курфюрст дотронулся до одной из них. Этого оказалось достаточно, чтобы Софья Шарлотта открыла глаза.

— Ты не спишь? — спросила герцогиня.

— Разве я могу спать, когда ты находишься рядом? Я любуюсь тобой!

В ответ — благодарная улыбка.

— Я всего лишь женщина. А женщина становится еще более красивой, если с ней рядом любящий мужчина.

— Ты моя самая желанная женщина — мягко поправил курфюрст. Кто бы мог подумать, что с появлением Софии Шарлотты остальные дамы для него просто перестанут существовать! А ведь еще совсем недавно его считали неисправимым ловеласом. — И самый разумный советник.

— Я польщена.

— Что ты думаешь о русском царе?

Герцогиня слегка повела плечом.

— Очевидно то же, что и остальные. Для того, чтобы иметь собственное впечатление, нужно пообщаться с ним хотя бы несколько минут. Или хотя бы увидеть царя. Но я слышала, что в Европу его привела страсть к одной загадочной даме.

— И что это за дама?

— Кажется, она голландка, а может быть, швейцарка. Некоторое время она жила в Москве, у них случился адюльтер. Потом решила уехать из России, а царь Петр отправился на ее поиски. Говорят, что в ее поисках он исколесил всю Прибалтику, но так и не сумел разыскать свою возлюбленную. И вот сейчас отправился в Кенигсберг, что может свидетельствовать о его пылкой и страстной натуре.

— Я тоже об этом что-то слышал. Но здесь имеется маленькая тонкость…

— Какая же? — повернулась София.

— Он пребывает в Кенигсберг инкогнито. Как же в таком случае мне его встречать? Как царя? И стоит ли вообще обращать на него внимание, если он прибыл инкогнито?

— Ох, уж эти мужчины! — театрально вздохнула герцогиня. — Это только кажется, что все решают именно они. В действительности же все находится в руках женщин. Ведь мужчины обращаются к ним за советом по любому поводу.

— Герцогиня, не томи! — взмолился курфюрст.

— Он ведь едет не просто так, а с посольством. Следовательно, ты должен отправить тех, кому положено, встречать иноземное посольство. Но так как русский царь собирается хранить инкогнито, то выбрать стоит людей не самого высокого звания. Кто-нибудь из них, как бы невзначай, скажет, будто слышал, что на судне едет русский царь, и он проводит его до отведенных покоев.

Курфюрст призадумался. Верно, министров посылать не следовало.

— Я так и поступлю. Вот только кому доверить столь щекотливое дело?

— Пусть это будет церемониймейстер Иаков фон Бессер. Он поэт и ученый, и весьма деликатный человек. Думаю, что он сделает так, как нужно. Дипломатии ему не занимать.

У курфюрста была еще одна характерная черта — выслушав совет, он всегда поступал по-своему. Не пожелал отказываться от привычки и на этот раз.

Русского царя будет встречать принц Голштейн-Бекский!

Это был третий приезд графини Корф в Кенигсберг.

После последнего его посещения в городе мало что изменилось. Как прежде, он был ухоженный и блистал чистотой. Повсюду было множество цветов — весьма характерная черта для немцев.

Дом, в котором разместилась графиня, находился неподалеку от Замковой площади. Из окон третьего этажа прекрасно просматривались величественные башни, выложенные из темно-красного гранита. На фальштоках развевались гербовые знамена.

Графиня любила Кенигсберг, особенно Старый город, расположенный к югу. Несмотря на скученность, он был довольно разумно спланирован. С раннего утра и до самого позднего вечера здесь активно протекала жизнь, и бойкие торговцы, стараясь перекричать друг друга, расхваливали свой товар. Продавали зелень, немного в сторонке — цветы.

Купив букет алых роз, она отправилась на квартиру.

На третий день вынужденного ожидания графине показалось, что о ней позабыли. В какой-то момент она испытала чувство облегчения. Даже пришла в голову отчаянная мысль: а не съехать ли к себе в имение.

Часы на башне пробили полночь, когда в дверь негромко постучали. Приоткрыв ее, она увидела молодого человека лет двадцати пяти, одетого в дорогой камзол. Сняв с головы шляпу, он учтиво произнес:

— Вы графиня Корф? Я от господина Йонссона Грипа. Позвольте мне пройти?

— Прошу вас, — отступив на шаг, графиня впустила гостя.

Шурша шелками, женщина провела его внутрь комнаты.

— Я не стану утомлять вас долгими разговорами, графиня, но напомню лишь одно: мы находимся на территории Пруссии, государстве, крайне недоброжелательном по отношению ко Швеции. И поэтому следует соблюдать крайнюю осторожность. За вами может наблюдать десяток соглядатаев, о которых вы, графиня, даже не подозреваете.

Поучительный тон гостя начинал ее слегка раздражать.

— Неужели все так серьезно? — хмыкнула графиня.

— Более чем. Вы хотите примеры, графиня? — с некоторым вызовом спросил молодой человек и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Помните цветочника, у которого вы купили несколько алых роз? — Заметив в глазах графини некоторое смятение, продолжил с еще большим напором: — Этот цветочник уже два дня находился под вашим окном. Хочу сказать, графиня, что его совершенно не интересует полученная выручка, а исключительно ваша персона. Он один из доверенных людей барона Вернера. Не знаете, кто это?

— Кажется, начальник тайной полиции.

— Вот именно. На его личном счету немало выявленных шпионов. Чем-то вы, графиня, его насторожили.