Сергей Богачев - Проклятие Митридата

— Здесь были римляне, люди Помпея. Их видели в тех местах, где, кроме сокровищницы, ничего нет. Они даже не пытались войти в Пантикапей, чтобы поживиться, — быстро проговорил он. — Не скажешь, для чего им было идти под парусом столь далеко?

Повелитель наконец снял свою ногу с шеи Стратоники, и та задышала глубоко и прерывисто, как человек, который вынырнул с большой глубины.

— Я не знаю, о чем ты, мой повелитель, я… — она не успела договорить, потому что царь нанес ей два безжалостных удара в живот.

Женщина корчилась от боли. На ее бледных губах появилась кровь.

— Отвечай, потаскуха, кому продалась и за сколько?!

Митридат, не останавливаясь, продолжал бить жену ногами. Сейчас он видел перед собой не женщину, не жену, а только изменницу.

— Это были люди Помпея? Да, это были они… — Митридат продолжал кричать и бить, бить и кричать. — Тварь продажная! От тебя зависело все! Понимаешь, все!

Стратоника не могла произнести ни слова в свое оправдание. Из ее горла вырывались только стоны и хрипы.

Митридату не изменила его интуиция. Едва он прибыл в Пантикапей, ему донесли, что в городе под видом купцов появлялись римляне. Они скупили рыбу и закупили некоторое количество амфор масла — гораздо меньше, чем могли взять на борт три их корабля. Однако, несмотря на это, суда были загружены под самую ватерлинию. Рано утром купцы отчалили от берега, никому не сказав о своих планах, что, впрочем, было естественно: кто же захочет быть ограбленным морскими разбойниками? Наличие у купцов оружия тоже не вызвало подозрений у горожан: кто сейчас путешествует без оружия? Да и вели себя купцы мирно и достойно. Правда, оставалось одно сомнение: зачем римлянам совершать поход за рыбой и маслом в такую даль? Ведь они могли купить его гораздо ближе… Митридат сразу заподозрил неладное, но в тот момент не придал этому должного значения.

Устав от бесконечных ударов, Митридат сел на свое ложе и, тяжело дыша, смотрел на неподвижное тело жены.

— Озирис!

Начальник стражи не сразу услышал голос повелителя.

— Озирис!

Воин бежал на зов, и о его приближении свидетельствовали торопливые шаги.

Стражник ворвался в покои и увидел, что его властелину ничего не угрожает. У его ног в испачканной кровью тунике лежала четвертая жена царя Стратоника.

— Забери эту подлую тварь, и чтобы до утра ты узнал, отчего опустела сокровищница и куда подевалось ее содержимое.

Озирис поднял женщину и, стараясь не испачкаться в крови, понес ее к выходу.

Стратонику не пришлось долго расспрашивать, хотя изощренные пытки к ней не применялись. Озирис помнил, что она все-таки жена Митридата, и удерживал себя, чтобы не переусердствовать.

С рассветом начальник охраны пришел с докладом к повелителю, уже ясно представляя, что произошло в их отсутствие.

— Мой царь, Странтоника во всем созналась.

— Говори, Озирис, я готов к любым вестям!

— Это была римская экспедиция. По прибытии воин по имени Марк, по всей видимости их предводитель, пришел к Стратонике якобы для того, чтобы просить покровительства в торговле. Она приняла его и обещала помочь, но о размере подати сразу ничего не сказала. Да ему в этом и не было надобности.

Стоя у окна спиной к охраннику, Митридат повелел:

— Продолжай!

— Когда советники ушли, Марк оповестил об истинных целях своего визита. Он сказал, что слышал о сокровищнице, но где она расположена, не знает. И если ему не выдадут сокровища, он подожжет верфи и город.

— Их прибыло всего тридцать человек. Как они могли сжечь город?

— Марк запугал царицу, что ночью подойдет подкрепление и будет достаточно воинов, чтобы окружить и уничтожить Пантикапей. Нашего гарнизона в то время в городе не было. На городских стенах несли службу только несколько отрядов стражников. И враг воспользовался этим.

— Стратоника не воин, но она моя жена и своему положению должна была соответствовать. Продолжай!

— Тайна расположения сокровищницы имела свою цену. Марк пригрозил госпоже расправой над вашим сыном Ксифаром, и она сдалась.

— Ты хочешь сказать, что она разменяла целую армию на жизнь одного мальчишки? — брови Митридата от удивления поползли вверх. — Вели привести Ксифара на берег пролива. Ее перевези на другую сторону. Я сам буду разговаривать с сыном. Проследи, чтобы рядом никого не было. Ты меня понял?

— Будет исполнено, мой повелитель!

Озирис направился исполнять распоряжение.

Вечером Митридат проследовал на берег Понта для встречи со своим сыном.

Двенадцатилетний подросток только познавал науку быть мужчиной. Происхождение обязывало его соответствовать статусу царского сына. Он должен был научиться владеть мечом и копьем, познать все премудрости военного дела. Мальчик старался изо всех сил, но пока с трудом осваивал верховую езду, получая при обучении множественные травмы. Стратоника не видела в нем воина и всячески оберегала его. Ее единственный сын неожиданно увлекся скульптурой и рисованием, а когда придворные поэты показали написанные им стихи, царица сделала окончательный вывод, что Ксифар проявит себя в искусстве и философии не хуже, чем его отец в военном деле.

Ксифар с любопытством рассматривал своего отца: их встречи были очень редки.

Со стороны это выглядело так, будто после долгих лет разлуки любящий отец наконец-то увидел сына и они ведут беседу о вещах, которые известны только им двоим. Мальчик держался от отца на почтенном расстоянии, соответствующем его положению. Высокий, наверное в два раза выше Ксифара, Митридат молча смотрел на своего сына, как будто впервые его видел.

На другом берегу в сопровождении двух стражников стояла Стратоника. Ее лицо и тело было покрыто ужасными кровоподтеками. Она видела мужа с сыном и пыталась крикнуть Ксифару: «Беги!», но окровавленный, распухший язык ей не подчинялся, и губы издавали лишь еле слышный стон. Как только она пыталась поднять руку, чтобы обратить на себя внимание сына, в спину тотчас упирался тупой конец копья. В отчаянии Стратоника рыдала, снова и снова пытаясь показать, что она рядом, но все было напрасно: на лице, покрытом засохшей кровью, оставались лишь следы ее бесконечных слез.

Митридат с Ксифаром дошли до большой скалы, густо поросшей растительностью, и отец обернулся к сыну. Мальчик смотрел на родителя с преданностью и уважением.

Царь достал из ножен то ли кинжал, то ли короткий меч (в лучах заходящего солнца Стратоника не могла это рассмотреть) и принялся показывать, как пользоваться клинком для защиты и нападения.

Царица словно обезумела. Она упала на песок и стала бить по нему кулаками, но вскоре затихла. Ее сухие губы начали шептать слова молитвы.

Ксифар заинтересованно рассматривал оружие отца, тот даже позволил ему подержаться за рукоять. Когда же мальчик вернул клинок, Митридат нанес ему сильный удар в шею. Схватившись за рану, Ксифар пытался остановить фонтанирующую кровь, однако это ему плохо удавалось. Глаза его были широко открыты. Нет, не от боли. От удивления…

Стратоника, отчетливо видевшая, как ее родное дитя бьется в конвульсиях, еле слышно прошептала: «Проклинаю тебя, повелитель земель понтийских, всеми силами, на которые способна моя душа, проклинаю! Пусть весь твой род будет проклят, и семя твое никогда больше не родит наследников! Пусть будет проклято все, что тебе дорого, чем ты живешь и гордишься!». Эти слова она выдавливала из себя с трудом, и стоявшие рядом воины ничего не расслышали. Но Стратоника и не стремилась к этому. Мать знала, что те, кому положено услышать это проклятие — боги, — не отвернутся от нее.

Митридат спокойно вытер меч об одежды сына, вложил его в ножны и облегченно вздохнул. Дело было сделано, и царь, как и прежде, неторопливым шагом стал подниматься в гору, где его покорно ожидал начальник охраны.

— Не хоронить! Его тело достанется птицам и диким животным. Это жертва богам за измену его матери. Она же пусть уходит и попробует жить с мыслью, что убила собственного сына.

Не промолвив ни слова, Озирис направился вслед за повелителем, сразу же забыв то, свидетелем чего стал несколько минут назад…

18 августа 2013 года

Сборы были быстрыми — уже ближе к полуночи машина капитана Сидорченко оставила позади неказистые домики шахтерского поселка на окраине Лугани. Им пришлось ненадолго задержаться, пока капитан оформлял необходимые бумаги: все-таки ехали в другую область. «Хватит партизанщины», — приказал полковник Перебейнос по телефону. Сам он обещал вылететь в Харьков сразу же, как разузнает подробности гибели Полищука. Встретиться договорились в УВД, у подполковника Яковлева.

Черепанов и Заборский, устроившись на заднем сиденье автомобиля, пытались уснуть. Свет мощных фар уверенно рассекал липкую темноту августовской ночи. В салоне тихо играла музыка. Черепанов, закрыв глаза, снова и снова прокручивал в памяти события последних дней. Арест генерала и последовавшие за этим аресты его подручных всколыхнули город. Как ни старались власти Лугани, но информация о задержании «наркобарона» в погонах разлетелась мигом. «Эх, какой материал пропадает, — с отчаянием произнес Заборский, собираясь в дорогу. Иван несколько остудил его пыл, сообщив, что не последние люди из областного СБУ просили попридержать информацию о деталях задержания генерала Писаренко. Мол, идет следствие, и в этом деле есть еще много неясностей.