Евгений Сухов - Ограбить Императора

– Сейф? – переспросил Евгений. – Но теперь он не принадлежит мне.

– Позвольте заметить, – выступил вперед Эдвард Одье. – Этот сейф – собственность швейцарской дипмиссии.

– Вот как? Я хочу познакомиться с его содержимым, и незамедлительно.

– Но ведь…

– Мне поторопить вас штыками, или вы все-таки сами покажете? – хмыкнул Глеб Бокий.

– Как вам будет угодно, – сдался Фаберже. – Прошу за мной, господа… Или, кажется, сейчас это обращение не в моде… товарищи!

Быстрой походкой он направился к шахте лифта. Нажав на кнопку, прислушался к гулу металла, раздававшегося откуда-то из подвалов здания, затем в толще стены прозвучал лязг тросов, и тяжелый сейф, поднявшийся из глубины, остановился на первом этаже, сверкнув бронированным металлом.

– Пожалуйста, теперь он ваш, – указал Евгений Карлович на подъехавший лифт. Делайте с ним что хотите!

– Мне нужен ключ, – строго сказал Глеб Бокий.

– Вы спрашивали про сейф, я вам его предоставил. Сигнализация тоже отключена… Но вот ключа у меня не имеется… Видите ли, в чем дело, ключ находится у моего батюшки, но сейчас он в Риге. Вам придется ждать его возвращения, если хотите попасть внутрь.

– Вы хотите сказать, что у вас нет запасного ключа?

Повернувшись к подошедшему Отто Бауэру, Фаберже спросил:

– Отто Францевич, может, у вас имеется запасной ключ?

– Э-э, – растерянно промямлил главный бухгалтер, – понимаете, какое дело… ничем не могу помочь. Это не совсем в моей компетенции. Э-э… Дело в том, что произошел сбой в цифровом коде, нужен мастер, который разбирается в бронированных сейфах. А таких мастеров в настоящее время в Петрограде не имеется. Они или за границей, или просто разбежались кто куда.

– С огнем играете, господин Фаберже, – нахмурился Бокий. – Ладно, попробуем без вас разобраться. Грунин! – подозвал он красноармейца, стоявшего, опершись плечом о колонну.

– Да, товарищ Бокий!

– У тебя в машине отыщется что-нибудь тяжелое?

– Пару кирпичей найду, в кузове лежат, – секунду подумав, ответил боец.

– А что-нибудь металлическое будет?

– Труба есть. Никак не могу в гараж передать.

– А что-нибудь поудобнее, чем труба, будет? – продолжал допытываться председатель петроградской ЧК. – Что-то вроде молотка?

– Кувалда будет! – обрадованно объявил Грунин.

– Вот это то, что нужно! – расплылся в довольной улыбке Глеб Бокий. – Настоящее орудие пролетариата. Неси сюда!

– Понял! – воскликнул красноармеец и заторопился к выходу.

Бокий подошел к сейфу, притронулся подушечками пальцев к металлической прохладной поверхности. Добротная немецкая сталь, лишенная малейших изъянов: ни выступов, ни шероховатостей. Проем закрывали две смыкающиеся двери. В закрытом состоянии они образовывали лишь тонкую линию, в которую невозможно было просунуть даже лист бумаги. Немного ниже находилась небольшая замочная скважина, незаметная на темном металлическом фоне. На уровне груди вмонтирован цифровой замок с небольшой крышечкой. И не было даже мысли, как открыть столь безупречную конструкцию.

Слегка запыхавшись, подскочил Грунин.

– Принес, товарищ Бокий! – приподнял он тяжеленную кувалду: квадратный громоздкий кусок железа, с приваренной к нему толстенной трубой. Судя по вмятостям на металле и выщербленной поверхности, жизнь кувалды была наполнена приключениями и бесконечными поединками с твердью. Теперь на ее долю выпадало очередное испытание, возможно, самое сложное.

– Бей сюда! – показал Глеб Бокий на стык между дверьми.

– Так прямо и бить? – удивленно спросил красноармеец, смерив взглядом сейф. Лифт-сейф выглядел добротно, богато, как и всякая вещь в этом доме. Колотить столь изысканный предмет показалось ему святотатством.

– Что тебя смущает? – недовольно спросил Глеб Бокий. – Чем сильнее будешь колотить, тем лучше. Дай сюда, я покажу, как нужно.

Взяв кувалду, он поудобнее перехватил металлическую рукоять и со всего размаха ударил по бронированной двери. Сейф тряхнуло, звонкий гул прокатился по этажам и отголосками эха забрался в самые отдаленные уголки здания. Кувалда, будто бы живая, отскочила от бронированной поверхности, едва не задев беспечно стоявшего рядом красноармейца. Следующий удар, столь же сильный, вновь откликнулся по всему зданию, но бронированный сейф будто бы врос в шахту лифта, не желая поддаваться принуждению.

– Вы бы поосторожнее, – серьезно посоветовал Евгений Фаберже, стоявший на безопасном расстоянии. – Кувалда может отскочить и серьезно вас поранить.

– Ничего, разберусь, – буркнул Бокий, вновь поднимая кувалду.

Примерившись, он ударил точно между дверей, но бронированный металл, будто оскорбившись, оттолкнул от себя два пуда железа, заставив собравшихся невольно отстраниться.

– Что здесь происходит? – послышался взволнованный женский голос.

Повернувшись, Глеб Бокий увидел шагавшую к ним высокую пожилую даму. Даже старость не могла лишить ее прирожденной элегантности. Естественную худобу подчеркивало длинное узкое платье, перетянутое в талии широким ремнем. Низкую увядшую грудь украшало длинное ожерелье с крупным жемчугом, заигравшее матовым светом на фоне вспыхнувших электрических лампочек. Пепельные с проседью волосы собраны сбоку в высокую башню с большой изумрудной заколкой. Во всем ее облике было столько изящества и грации, какие передаются только предками. На каждой клетке ее сморщенного лица были отражены следы глубокого увядания. Кожа на скулах пообветшала, собралась в тоненькую сеточку, но даже через старческое одряхление были видны следы былой красоты.

– Матушка, все в порядке. Ты только не беспокойся, – произнес Евгений Карлович, взяв ее руки в свои ладони. – Эти господа нам немного помогают. У нас разладился замок, и они оказались столь любезны, что пришли на помощь.

– Это правда? – строго посмотрела Августа Богдановна на Бокия, продолжавшего держать обеими руками тяжелую кувалду.

Старушка чем-то напоминала Глебу Ивановичу собственную мать: уверенный голос, горделивый поворот головы, взгляд прямой, как у классной дамы, после которого даже самый решительный боец испытывает робость.

– Ну-у, – слегка замешкался он и, поймав выразительный, взывавший к помощи взор Евгения Фаберже, продолжил: – Да… Мы решили помочь… Кувалда в этом деле – самое верное средство.

– Знаете, от вас столько шума. Вы не могли бы стучать как-нибудь потише? – неодобрительно покачала головой женщина.

– Попробуем…

– Вы переполошили всю прислугу.

– Знаете, мадам… – попытался возмутиться Бокий, но, натолкнувшись неожиданно на твердый взгляд Евгения Фаберже, смешался: – Мы будем стараться.

– Матушка, я вас провожу.

Августа Богдановна не сдавалась. Кажется, что она всерьез собралась сделать выволочку вошедшим. Строго посмотрев на солдат, стоявших в холле, произнесла:

– Вы бы, господа, хоть ноги бы вытирали. На улице слякоть! Натоптано по всей гостиной… И потом, этот деготь, – неодобрительно покачала она головой, – у меня даже в горле запершило. – Вскинув красивую увядающую голову, она зашагала по коридору.

– Видал? – обратился Глеб Бокий к солдату, стоявшему рядом. – Такую взбучку мне сделала. Честно говоря, я прямо оробел. Гимназистом себя почувствовал.

Главный бухгалтер, скуповатый на проявление эмоций, разлепил губы, показав желтоватые крупные зубы:

– Августа Богдановна, она такая, во всем порядок любит.

– Вот вы двое, – протянул Бокий кувалду бойцам, – колотите дверь, пока она не откроется. Все понятно?

– Так точно, товарищ Бокий!

– Вот и славно.

– Товарищ Бокий, – выкрикнул с лестницы подбежавший боец. – Нашли!

– Чего нашли?

– Оружие нашли! В двух больших ящиках.

– Нашли, говоришь? – со зловещей интонацией переспросил Глеб Иванович. – Пойдем… Посмотрим, что вы там отыскали. – И быстро повернулся к послу: – Значит, вы говорите, что здание принадлежит дипмиссии?

– Именно так, – слегка наклонив голову, холодно проговорил Одье.

– Стало быть, вы отвечаете за все, что в нем находится?

– Кхм… Не хочу сказать, что за все… Здание очень большое, его просто так не осмотришь…

– От кого же это вы собираетесь отстреливаться, господин посол?

– Я могу не знать обо всех вещах, которые в нем находятся.

– Вот давайте и посмотрим.

Зашагали на второй этаж по толстой зеленой ковровой дорожке. Резкий и порывистый в движениях Бокий контрастировал с Эдвардом Одье, заметно медлительным и оттого казавшимся невероятно важным. Свернули в ближайшую комнату, выглядевшую в сравнении с другими невероятно аскетичной. Из роскоши были лишь небольшие милые фигурки из поделочного камня, стоявшие на тумбочках по углам, да вот еще настольная лампа с широким темно-зеленым тканевым абажуром.

– И где оружие? – обвел комнату долгим взглядом Глеб Иванович.