Наталья Александрова - Батумский связной

Вслед за угрозой действительно прогремело несколько винтовочных выстрелов.

Керим, заворачивая за угол, оглянулся и увидел, как дядя Мустафа резко остановился, будто налетел на каменную стену. Ноги его подогнулись, и старик упал лицом в уличную пыль.

– Прощай, дядя, – прошептал Керим, – прощай и прости меня… Не могу я вернуться, не могу попасть в руки неверным…

И Керим побежал дальше хорошо знакомыми ему кривыми переулками городских окраин.

– Вот что я вам скажу, голубчик. – Горецкий задумчиво смотрел на Бориса, выбивая пальцами на крышке стола Турецкий марш Моцарта.

Они были в кабинете вдвоем, ночь подходила к концу, за окном наступила особенная глухая предрассветная тишина.

– Вот что я вам скажу. Мы должны господ конспираторов, вашу красавицу баронессу вместе с Вольским, напугать, заставить их перейти к активным действиям. Они хотят отдать вам бриллианты в последний момент, перед самым отходом «Пестеля», поскольку считают, что это менее рискованно. А мы должны сделать так, чтобы у них земля горела под ногами. Тогда они отдадут бриллианты вам, и мы убьем, что называется, двух зайцев сразу – и конспираторов возьмем с поличным, и ловушку устроим для нашего хромого ювелира. И кроме того, непрерывная грубая слежка не даст сбежавшему Кериму возможности связаться с ними и опознать вас.

– Что будет с конспираторами, как вы их называете? – поинтересовался Борис.

– Контрразведка ими займется, и татарской Милли-Фиркой тоже. Дело политическое, тонкое. С татарами ссориться тоже не с руки. Но эти, Вольский и компания, кроме того, причастны еще и к уголовщине. Потом, я думаю, их расстреляют.

Борис расстроился. На Вольского ему было наплевать, но красавица баронесса с фиалковыми глазами вовсе не заслуживала того, чтобы ее поставили к стенке. Но… на войне как на войне, Борис для нее ничего не сможет сделать…

– А что Просвирин? – спохватился Борис. – Неужели вы его отпустили?

– Отпустил, отпустил, да только не одного, а с Саенко. Тот за ним издали следит, ни на минуту из виду не выпускает. Вы Саенко не знаете, он в человека как клещ вцепится. Да Просвирин и сам никуда не денется – некуда ему уходить, он теперь все сделает, что мы ему велели.

– А почему, Аркадий Петрович, вы так уверены, что помощник ювелира с Просвириным непременно свяжется?

– Из двух соображений, и самых сильных на свете: из мести и жадности. С одной стороны, он думает, что это Просвирин его предал, поэтому я появился у Серафимчика, и захочет прояснить с ним отношения. С другой стороны, по описанию Просвирина он настоящий маньяк, ради бриллиантов готов на любое злодейство и чувствует их издалека, как верблюд чувствует воду. Поэтому Просвирин легко сможет его убедить, что бриллианты, которые передаст вам Вольский, только его и дожидаются. Представим дело так, как было месяц назад. Вы – курьер, перевозящий бриллианты, утром вы отплываете на «Пестеле», а поселитесь на эту ночь снова в гостинице «Париж», чтобы все было как в прошлый раз. Уверен, что ювелир не сможет удержаться от ограбления, ведь он же маньяк.

На следующее утро господин Вольский поднял занавеску и выглянул в окно. Точно так же, как и полчаса назад, на противоположном углу улицы стоял, прислонившись к фонарному столбу, мордатый тип с незажженной папиросой в углу рта. У него, можно сказать, на лбу было написано слово «филер». Нахальные глаза филера вылупились на окошко, так что Вольский предпочел тут же опустить занавеску. Что делать? Связаться с баронессой? Но чем она сможет ему помочь? Связаться с татарами? Сбежать из города?

Татарам Вольский не доверял. Точнее было бы сказать, что они ему не доверяли – он был для них чужаком: не татарин, даже не мусульманин – человек далекий от пантюркизма.[16]

Это недоверие естественным образом стало взаимным. Пока их объединяли финансовые интересы, все еще было терпимо, но теперь, при первых признаках провала, Вольскому пришла в голову мысль – а не татары ли его провалили как чужака? Что им какой-то неверный?

И что теперь ему делать? Сбежать из города? Но у него на руках находилась партия бриллиантов, а в Крыму сейчас, за пределами городов, впрочем, как и везде в России, неспокойно, пошаливают банды зеленых и красно-зеленых, не то что за бриллианты – за хорошие сапоги убьют и не поморщатся. Да и татары не простят ему похищения бриллиантов, они найдут его везде, у них тут всюду свои. Скверно, как скверно все получилось. Татары и так смотрят на него косо с тех пор, как в прошлом месяце операция провалилась из-за убийства курьера. Пропал крупный бриллиант…

Немного успокоившись, Вольский решил, что глупо сидеть и ждать ареста, нужно как-то действовать. Возможно, слежка существует только в его воспаленном воображении, а мордатый тип за окном – обычный приказчик из лавки, поджидающий свою зазнобу. Вольский взял трость и шляпу и вышел из дома неторопливым вальяжным шагом, будто собрался просто пройтись по улицам. И разумеется, мордатый тут же потащился следом. Вольский прошел два-три квартала, остановился, осторожно оглянулся. Филер был тут как тут, в десяти шагах, разглядывал афишу летнего кафе-шантана.

Мимо ехал извозчик. Вольский быстро пересек улицу, вскочил в пролетку и крикнул:

– В порт! Быстро! Заплачу вдвое!

Он надеялся затеряться в портовой суете, уйти от преследования. Извозчик нахлестывал лошадей. Но, оглянувшись, Вольский заметил, что сзади за ним едет, не отставая, такая же извозчичья пролетка и в ней, хамски ухмыляясь, сидит все тот же мордатый тип.

Вольский попытался собраться с ускользающими мыслями. Если его преследует полиция, а, судя по беспардонности слежки, это так и есть, то главное сейчас – это избавиться от бриллиантов. Черный замшевый мешочек во внутреннем кармане сюртука жег его тело, как раскаленный уголь. Отдать бриллианты татарам? Где их сейчас искать, да и если он наведет на них полицию, то от татар потом нигде не спасешься, со дна Черного моря достанут. Оставалось одно: наиболее естественным было передать бриллианты курьеру, не дожидаясь завтрашнего дня и прихода «Пестеля». Раньше они с баронессой считали, что у Вольского бриллианты будут в большей безопасности, но какая уж тут баронесса, когда земля горит под ногами! Если он сдаст бриллианты курьеру, то этим развяжет себе руки, с поличным полиция его уже не возьмет.

В людской толчее возле порта пролетка сбавила ход. Преследовавший экипаж немного отстал, и Вольский, улучив минутку, сунул извозчику деньги, соскочил на землю и смешался с толпой. Он сам удивился, насколько ловко у него получилось уйти от слежки, но отмахнулся от шевельнувшегося в голове подозрения, что не все ладно. Поминутно оглядываясь, он пошел быстрым шагом к гостинице «Таврида», в которой остановился курьер. Слежки пока не было видно, значит, ему удалось на некоторое время обрести свободу. Однако не следует обольщаться – если уж сели ему на хвост, то скоро снова обнаружат: Феодосия – город маленький. Но за это время он сможет отдать курьеру камни.

Перед входом в гостиницу Вольский наклонился, как будто завязывал шнурок, и внимательно оглядел улицу. Не заметив никого подозрительного, он вошел в обшарпанное здание и поднялся на второй этаж. Постучал в дверь седьмого номера.

– Войдите! – услышал он знакомый голос курьера.

Борис был в номере и наблюдал из окна за улицей. Недавно он видел, как напротив гостиницы появился вчерашний молодой татарин, к нему сразу же подошли двое дюжих молодцов из контрразведки, подхватили под руки и уволокли в переулок.

– Господин Вольский? Чем обязан?

Вольский трясущимися руками стал расстегивать пуговицы сюртука.

– Послушайте, обстоятельства изменились. Посылку я передам вам сейчас.

– Но вы утверждали, что это опасно, из чего я понял, что вы не доверяете мне и отдадите камни только завтра перед отправкой «Пестеля»? – В голосе Бориса послышались подозрительные нотки.

– Я повторяю – обстоятельства изменились. За мной следят, полиция, – неохотно признался Вольский.

– И вы не нашли ничего лучшего, как привести их сюда? – Борис схватил Вольского за лацканы сюртука и встряхнул.

– Не волнуйтесь, мне удалось оторваться, полиция действует грубо и непрофессионально. – Произнеся эти слова вслух, Вольский сам поразился, как неправдоподобно они звучат, но достал из потайного кармана черный замшевый мешочек, наблюдая за улицей в окно.

Показалось ему или нет, что мелькнула вдалеке бритая голова Керима? Он моргнул, но голова уже исчезла. Вольский оглянулся и увидел, что курьер направил на него револьвер и взвел предохранитель. Подставили! – осенило Вольского. Подставили проклятые татары! Теперь всю уголовщину свалят на него, а сами останутся в стороне… И курьера заменили они…

В то же мгновение дверь номера распахнулась, и на пороге появился представительный офицер средних лет в пенсне, сзади него протискивались двое казаков.