Игорь Середенко - Иконописец

Руперт с ужасом, не чувствуя ног, подошел к трупу. Руперт сопротивлялся, но его руки совершали движения, не согласовывая действия с собственным трепещущим сознанием и переживанием чувств. Они проворно подняли тело, перевернули его, ловко обыскали карманы, и, ничего не найдя, остановились в нерешительности. Глаза уставились в экран ноутбука, лежащего открытым на столе, перед трупом. Компьютер был выключен. Но его темный экран что-то показывал. Какой-то силуэт был еле заметен в нем. Поначалу, встревоженное сознание Руперта посчитало, что это его собственное отражение. Но что-то в нем было не так. Лишь приблизившись к темному экрану, Руперт увидел неясные очертания детской головы. Это был мальчик. Он был похож… О боже, он схож с… Не может быть! Это детское лицо он уже видел в замке Корра. Это Ямес. Он что-то говорил. Но что? Этого Руперт не мог разобрать. Губы мальчика бесшумно шевелились. Он пытался прочесть по губам — догадаться, но тщетно. Тревога, словно кипяток, вновь облила его. Он резко обернулся и выстрелил наугад, в темноту коридора. Послышался треск, и вновь тишина, пуля во что-то врезалась. Он обернулся к ноутбуку, но отражения там уже не было, лишь темный монитор. Руперт был напуган, он слышал стук собственного сердца — его не обманешь, оно всегда знает, что на самом деле произошло, но сказать не может, лишь стучит в надежде достучаться до встревоженного и не ведающего сознания.

Руперта неожиданно разбудил сигнал будильника, который был им наведен на восемь утра.

«Что это было? Сон или реальность? — подумал Руперт, и тут же, как человек здравомыслящий и материалист, дал отчетливый ответ: сон, и ничего другое. — Просто кошмарный сон. Вчера переработал, устал».

На десять была назначена встреча с Жаном Обри. Он привел себя в порядок и уже в десять прибыл в кафе, где была назначена встреча.

— Мне здесь назначена встреча, — сказал Руперт официанту.

— Одну минуту, я выясню.

Он куда-то испарился, но вскоре вновь возник перед Рупертом.

— Прошу вас, идемте за мной, вас ждут, — заискивающе произнес официант.

Руперт последовал за официантом. У небольшого столика у окна, на втором этаже пентхауса Руперт увидел сидящего мужчину в возрасте. Руперт подошел и представился.

— Руперт Коу, я звонил вам.

— Я Жан Обри, присаживайтесь, — учтиво произнес Обри.

— Месье, вам что-нибудь принести? — спросил, вытянувшись, официант.

— Чашечку кофе, пожалуйста, — ответил Руперт, — с молоком.

— Будет исполнено, — и официант исчез.

Руперт поклал на мягкий диванчик, рядом с собой, портфель.

— Мне о вас рассказал Лукас Корра, — начал Обри. — Так что я в курсе. Он сообщил, что направляет вас ко мне и хочет выяснить как можно больше о художнике, написавшем это полотно.

— Да, меня интересует эта картина, — сказал Руперт.

— Это не картина, — сказал Обри, — а икона. Во всяком случае, так ее представили на аукционе.

— Вы приобрели ее на аукционе?

— Да, она мне почти ничего не стоила. У Корра больной внук. Я знал об этом и поэтому решил ее приобрести. Дело в том…

В этот момент появился официант и поклал чашечку кофе с молоком перед Рупертом. Затем вновь испарился.

— Что мне здесь нравится, так это то, что официанты не мешают вести беседу, — сказал Обри. — Больше он нас не потревожит, если мы его не позовем.

— Вы хотели что-то сказать о причине покупки иконы, — напомнил Руперт Коу.

— Да. Видите ли, я увлекаюсь старинными работами различных мастеров. Эта работа на меня не произвела впечатления: никому неизвестный художник Герман Кухта, кажется так его зовут.

— Подписи на картине не было.

— Это верно, он не оставил на ней свой автограф. И это странно, не правда ли. Кроме того, предмет был не старинным и не представлял никакой ценности, во всяком случае, для коллекционеров. Но… — он надпил кофе и продолжил. — Есть одно обстоятельство. Я был знаком с одним коллекционером. Имя его я вам не скажу, так как он не всегда законно приобретал предметы, имеющие большую ценность. Он скупщик и коллекционер в прошлом. Сейчас обанкротился, продал свои коллекции, многие предметы разлетелись тут же по всему миру. Кое-что приобрел у него и я. Вот почему я не сообщаю его имени. Многие бы заплатили солидные суммы, чтобы найти его, или его коллекции. Но… Как я уже сказал, его коллекция распалась. Может где-то остались списки его коллекции, поэтому я о нем не буду говорить. К тому же он умер, внезапно скончался — инфаркт, говорят. Хотя я в это не верю.

— Какое же он имел отношение к иконе? — спросил Руперт.

— Этот человек поручился за картину.

— В каком смысле? — спросил Руперт, сузив брови.

— Он не был хозяином иконы, а был лишь поручителем тех слов, что были сказаны перед продажей икон на аукционе.

— Икон? Я не ослышался?

— Нет, не ослышались. На закрытом аукционе, который проводили, я вам не могу сказать где, было выставлено восемь полотен. Их автором был некий Герман Кухта. Во всяком случае, это было известно от их владельца. Владелец не пожелал заявить о себе. На аукционе было заявлено, что все эти иконы обладают некой исцеляющей силой.

— Что это значит? — удивился Руперт.

— Это значит, что они излечивают людей от болезней.

— Многие известные коллекционеры профессионалы и любители не поверили в эти слова. В том числе и я. Тогда нам назвали имя поручителя. Он тогда был еще жив. Многие удивились этому, зная безупречную репутацию поручителя. Я и сам был в недоумении. Некоторые говорили, что поручитель просто солгал. Я тоже готов был поверить этому, зная в каком тяжелом положении, находились дела поручителя. Он был банкротом, такие люди могут находиться на грани безумия. И тем не менее… — Обри замолчал.

— Что?

— Имя. Многие поверили. Его имя всем внушало доверие. Хотя и сомнение в подобных заявлениях тогда зародились у многих. Какой-то американец сошел с ума и начал повышать цену на первую выставленную икону. Всех тогда это возмутило, и поэтому было решено продать иконы в два дня, так как аукцион подходил к концу, предложенных лотов было много. Я приобрел одну икону, как я уже говорил недорого — мне это стоило всего несколько тысяч евро. Для меня она никакой ценности не представляла, но я помнил о тяжелом состоянии внука моего друга Лукаса. Я купил икону и отправил ее в Австралию, в его замок, в надежде, что произойдет чудо. Хотя я сам этого и не ожидал, зная репутацию раковой болезни, но судьба изменилась, вопреки науке, и мальчик выздоровел. Я даже не поверил этому, если бы не радостные звуки голоса моего друга в телефонной трубке. Он передал мне по телефону, что его внук выздоровел. Скажите, это правда, вы его видели?

— Да, это правда. Мальчик излечился, что послужило тому причиной — чудо или продолжительное лечение у многих специалистов во многих клиниках, не ясно. Сейчас он находиться не в лучшем положении.

— Да, я знаю. Лукас мне все рассказал, — сказал Обри пониженным голосом. — Но ведь и отрицать, что икона не помогла, мы не можем. — Он прищурил взгляд. — Хотя вы правы. Лично я, как и вы в чудеса не верю. Что вы хотели еще узнать?

— Я хотел бы узнать, как можно больше об этом художнике?

— Я уже говорил, что мало знаю о нем. Он не представляет интереса для меня, — сказал Обри. — Но вы могли бы разузнать об этом у других коллекционеров. Я подготовлю списки владельцев, купивших на аукционе икон. Я, в общем-то, уже начал наводить кое-какие справки. И вот что я выяснил. Это неимоверно, и даже разум отказывается поверить в это. Как только Корра мне сообщил по телефону о вас, и попросил посодействовать вам в этом деле, я сразу же напряг свои тайные каналы добычи сведений и кое-что выяснил.

— Интересно. И что же вам удалось узнать о художнике?

— О самом художнике пока ничего. Но я продолжаю работать над этим. А вот о некоторых внезапных смертях мне стало известно. Возможно, все это как-то связано с продажей икон. Хозяин икон, чье имя хранилось в тайне, был найден мертвым в своей машине. Она разбилась, сгоревший труп был найден на месте водителя. Труп был обнаружен с простреленной головой. Кто-то убил его. Машина ехала на большой скорости и врезалась в столб. Если рядом с водителем сидел убийца, то как он мог выпрыгнуть на большой скорости. Если же убийца был снаружи и стрелял в водителя, то можно позавидовать его меткости. Убийство произошло в ночь — сразу после аукциона.

— А с чего вы взяли, что этот труп принадлежал хозяину икон? Вы ведь говорили, что не знали его имени.

— Верно, оно мне неизвестно. Но мне известно имя организатора аукциона. Он и сообщил мне об этом случае. У меня такое впечатление, что эти иконы притягивают смерть.

— Кто-то убирает свидетелей?

— Возможно, или собирает какие-то сведения. Об этом убийстве я узнал неделю спустя окончания аукциона. А вот только вчера мне стало известно, от одного из моих приятелей, что в одной из рек рыбаки обнаружили завернутый в мешок труп. Полиция установила личность покойного. Это был организатор аукциона. Сначала его пытали и только потом бросили в реку. Жуткая смерть.