Валерия Вербинина - Черная невеста

– Тем более странно то, что он сделал, – проговорила хозяйка.

– Да, этот некролог действительно странен, – невпопад откликнулась собеседница.

– Я вовсе не о том, мисс… Понимаете…

В лице миссис Бойл появилось какое-то новое, напряженное выражение.

– Я стала сегодня разбирать карточки Роберта, как раз перед вашим приходом… И обнаружила одну вещь. Он с войны привез несколько фотографий, понимаете? Так вот, те, где он стоит один, как были, так и остались. А другие, где он снят с товарищами… Но лучше я вам покажу.

Она поднялась с места, достала небольшой альбом и раскрыла его.

– Вот… Смотрите.

Ксения без труда узнала Роберта Бойла в молодом губастом солдате, который стоял и беспечно щурился в объектив. Белокурая прядь волос свисала из-под его фуражки на левую бровь.

– На следующей странице, – подсказала Джуди.

Судя по светлым пятнам клея на плотных картонных листах альбома, несколько фотографий были уничтожены полностью. От других – вероятно, групповых снимков – остались только те фрагменты, на которых был запечатлен Роберт. Все его соседи оказались аккуратно отрезаны, и только на одном фото, где солдаты стояли обнявшись, была видна чужая рука, лежавшая на плече Бойла, что придавало всей композиции какой-то нереальный вид.

– Очень любопытно, – пробормотала Ксения.

– Это совсем на него не похоже, – беспомощно призналась Джуди. – Совсем. Он всегда так аккуратно хранил любые документы… И на работе его считали образцовым служащим, не в последнюю очередь из-за этого.

– Значит, вчера, получив письмо, он стал резать фото…

– Нет, – покачала головой Джуди. – Не вчера, иначе я бы заметила в мусоре обрезки. Он сделал это давно… и посмотрите, с каким раздражением он отдирал снимки от страниц – кое-где остались кусочки фотографий, там, где они были приклеены. Можно ведь и аккуратно отклеивать, а Боб, получается, был очень рассержен…

Ксения закрыла альбом и, собираясь с мыслями, протянула его Джуди.

– Возможно, вам покажется странным то, что я сейчас скажу, – начала гостья, – но эта история не дает мне покоя. С вашего позволения я хотела бы навестить мистера Хэйли и задать ему вопрос, с какой стати ему вздумалось устраивать такие скверные розыгрыши.

– Вы это сделаете? – недоверчиво промолвила Джуди. – Но…

Однако Ксения была умна и угадала продолжение фразы еще до того, как оно было произнесено.

– Вам лучше не ходить к нему сейчас в таком состоянии, – внушительно проговорила она. – Вы должны думать не только о себе, но и о детях… Это сейчас важнее всего на свете. Я же в некотором роде лицо незаинтересованное, и мне будет легче беседовать с ним. – Она посмотрела на письмо, лежавшее на ее коленях. – Жаль, что конверт не сохранился, но, возможно, письма окажется достаточно… Вряд ли у мистера Хэйли получится долго отпираться.

– Я не знаю, имеет ли смысл… – пролепетала Джуди Бойл и угасла. – Я хочу сказать… это ужасное совпадение, что все так получилось… Но…

– Ваш муж думал о некрологе в последние минуты своей жизни, – сказала Ксения. – И мы не можем исключить возможность того, что эта глупая бумажка каким-то образом ускорила его смерть. Что, если он вообще стал объектом травли со стороны этого любителя розыгрышей и некролог просто стал последней каплей?..

– Но никакой травли не было! – вырвалось у Джуди. – Я хочу сказать… муж обязательно сказал бы мне, если бы что-то такое было… Он лишь получил нелепое письмо…

– Которое вы достали из мусора и склеили, настолько оно вас встревожило, – напомнила Ксения. – Вы же не просто так сделали это, миссис Бойл… Вы, как и я, ощутили угрозу, которая исходит от этого послания. И она мне крайне не по душе.

В комнате наступило молчание.

– Вы полагаете, мистер Хэйли будет с вами откровенен? – наконец спросила Джуди.

Ксения поднялась с места, сложила письмо и сунула его в сумочку.

– Ему придется, – коротко ответила гостья. – У вас есть телефон? Запишите мой номер, миссис Бойл.

Одни моралисты утверждают, что в большинстве своем люди добры, другие – что, напротив, в массе своей люди злы. Третьи же просто считают, что люди, как правило, равнодушны к тому, что не затрагивает непосредственно их самих и их интересы. Однако уж в чем-чем, а в равнодушии Ксению никак нельзя было упрекнуть.

Смерть совершенно незнакомого человека, случившаяся на ее глазах, произвела на девушку крайне гнетущее впечатление, а после беседы с вдовой Ксения окончательно убедилась в том, что тут что-то нечисто. Многое мог прояснить разговор с Генри Хэйли, но прежде чем обращаться к этому джентльмену, следовало как следует обдумать, какой линии придерживаться. Не может же, в самом деле, молодая леди просто явиться к нему и, устремив на шутника пытливый взор, непринужденно осведомиться, с какой стати ему вздумалось послать некролог своему армейскому товарищу, который, судя по всему, вовсе не собирался умирать.

Вернувшись домой, Ксения узнала, что ее искал мистер Бедфорд, который сначала позвонил ей, а потом оставил миссис Ломакс сообщение для нее. Мистер Бедфорд внес последние коррективы во вторую часть своего романа и жаждал надиктовать машинистке готовый текст, чтобы на следующей неделе уже представить рукопись на рассмотрение издателя.

Ксения ни единым словом, ни единым жестом не выдала свое раздражение, но все же в глазах ее появилось такое выражение, что миссис Ломакс посмотрела на нее озадаченно и окончательно убедилась в том, что девушку как можно скорее необходимо пристроить. Для начала миссис Ломакс решила поговорить на эту тему со своим родичем, старым прокурором Найтом, который несколько лет назад вышел в отставку. Эндрю Найт был зануда и брюзга, но он знал все обо всех лондонских юристах и при желании мог подать весьма толковый совет.

Так как время поджимало, Ксения наскоро перекусила, не чувствуя вкуса пищи, и отправилась к Бедфорду. Знаменитый некогда писатель жил на Риджент-стрит, но за громким именем скрывалась куда более скромная действительность в виде небольшой квартирки, полной пыльных книг и экзотических вещиц, нередко поддельных. В основном все эти кинжалы, резные фигурки и мрачноватые колониальные идолы были подарками поклонников, потому что даже в молодости Уильям Бедфорд не любил путешествовать, говоря, что больше всего любит перемещаться по страницам книг. За всю свою жизнь он всего лишь два или три раза бывал в Европе и вынес оттуда чрезвычайно оригинальные впечатления о том, что в Париже говорят по-французски, а в Берлине на улицах много военных. Лишь позже Ксения поняла, что в действительности писатель был вовсе не так ограничен, как ей казалось, на самом деле он иронизировал – в такой же степени над самим собой, как и над своими собеседниками. Вообще Бедфорд совершенно искренне считал, что люди везде одинаковые и, стало быть, нет особой нужды путешествовать, чтобы видеть за границей те же типы, что и у себя дома.

Сейчас, в 1927 году, писателю было немногим больше шестидесяти. Для своих лет он сохранил подтянутую фигуру, и только изборожденное глубокими морщинами лицо делало его чем-то смахивающим на старую мудрую черепаху. Черты Бедфорда казались скорее некрасивыми, если не считать черных глаз, в которых до сих пор нет-нет да вспыхивали огоньки, как в молодости. Редкие седеющие волосы писатель зачесывал со лба назад и даже дома одевался как денди, повязывая галстук и тщательно подбирая запонки. Начинал он с журналистики, но через какое-то время стал сочинять книги и отошел от газетной работы. В первых его произведениях не было ничего особенного: он писал об обездоленных – тогда все о них писали, – а когда эта тема публике надоела, переключился на детективы, спрос на которые был куда выше. Одно время он являлся едва ли не самым популярным автором Британии, уступая разве что Конан Дойлу с его бессмертным Шерлоком Холмсом. Уильям Бедфорд был плодовит (за долгие годы он выработал привычку писать по роману за шесть месяцев), упорен и умел нравиться читателям и прессе. Им импонировало, что он выглядит как джентльмен, но в то же время не чванится, хотя прекрасно было известно, что его книги читают даже в королевской семье. Ему приписывали авторство нескольких острот, которые укрепили за ним репутацию неглупого человека, и даже поговаривали, что он подумывает о политической карьере. Он был удачно женат, но никто почему-то не удивился, когда через некоторое время выяснилось, что Уильям Бедфорд ухитрился как-то незаметно развестись и жениться на другой. По слухам, этот брак оказался еще более удачным. Что касается его детективов, то в общем и целом все они повторяли одну и ту же схему. Герои их были невыносимо благородны, преступления чудовищно запутанны, а героини все без исключения прекрасны. Злодеи строили злодейские козни, но в конце концов непременно получали по заслугам. Если вам этого мало, то следует сказать, что перо у Бедфорда было легкое, и он с одинаковым мастерством умел и выдавить из читателя слезу, и вставить к месту хорошую шутку, чтобы развеселить его. Книги приносили ему немалый доход, и когда самые прозорливые критики указывали ему, что время идет вперед, а он не меняется, оставаясь на том же самом уровне, Бедфорд лишь пожимал плечами. Впрочем, он вообще недолюбливал критиков, которые в упор не видели его, когда он был неизвестен, и прохладно хвалили, когда он стал знаменит.