Елена Арсеньева - Печать Владимира. Сокровища Византии (сборник)

Артемий с удовлетворением покачал головой. Этот рассказ не только объяснял ужас мужика, нашедшего тело хранителя библиотеки, но и подтверждал гипотезу дружинника: проклятое место было превосходной маскировкой для убийства. Таким образом, расследование ограничится Ршой, иначе говоря, людьми, которые хорошо знают лес, окружающий город, и слышали о берендеях.

Теперь, когда дознаватель чувствовал прилив сил и воодушевление, он торопился догнать отроков и продолжить расследование. Артемий надел порты, откинул покрывало и нагнулся, чтобы затянуть ремни на сапогах. Но вдруг глухой звук заставил его вздрогнуть. Талисман выпал из кармана рубахи. Молодая женщина, опередив боярина, проворно схватила его.

– Каллистрата, отдай мне камень! – сказал гость, раздраженный собственной неловкостью.

Но знахарка застыла неподвижно, завороженная странным рисунком, выгравированным на гладкой поверхности камня. Там был изображен своего рода кубок, стоящий на тонкой прямой ножке, похожей на стебелек, но раздвоенной на конце. Наверху две накладывающиеся друг на друга волнистые линии изображали движение волн.

– Удивительно! – прошептала Каллистрата, поглаживая указательным пальцем выгравированный символ. – Что означает этот сосуд в форме вазы или кубка? Впрочем, можно было бы сказать, что это силуэт человека, если бы не странная форма его черепа. А эти две волнистые линии над головой – я хочу сказать, над кубком… Они напоминают мне Высшие Воды, небесную субстанцию, изображенную в форме волн! Но что означает все вместе?

– Я не знаю, что ты подразумеваешь под Высшими Водами, но этот рисунок не имеет ничего общего со всем тем, о чем ты можешь знать. Отдай мне его.

Каллистрата с улыбкой вернула камень:

– Почему ты носишь его с собой, боярин? Твое снаряжение достаточно тяжелое и без него. Или камень защищает тебя лучше, чем кольчуга?

Нахмурив брови, Артемий молча положил талисман в карман и поспешил надеть рубаху.

– Понимаю, – продолжала Каллистрата, ничуть не обидевшись. – Это волшебный камень, не так ли? Напрасно ты замыкаешься, боярин. Мы могли бы обсудить значение этой криптограммы. В Византии мне довелось встречаться с учеными людьми, владеющими таинственными знаниями, и посчастливилось беседовать с ними. Они говорили о священном кубке, о небесных колебаниях, к которым они стремились приобщиться, чтобы познать тайны природы. У нас, греков, принято учить женщину, если она интересуется той или иной наукой…

– А у нас, русов, – оборвал Каллистрату Артемий, – если женщина задает слишком много вопросов, ее принуждают к молчанию. Во имя Христа, ты слишком любопытна, женщина!

– Прости меня, боярин, вижу, что оскорбила тебя, беседуя с тобой на равных.

Воцарилось молчание.

– Это я должен просить у тебя прощения, – в конце концов выдавил смущенный дружинник. – Несмотря на все твое внимание и заботу обо мне, я поступил невежливо, отказавшись ответить на вопрос, пусть он, впрочем, касается лишь меня одного. Эта реликвия досталась мне от предков. Было бы слишком смело утверждать, что она защищает меня. Но в какие-то моменты она помогает привести мысли в порядок и, как я думаю, лучше понять себя самого. В другой раз я охотно побеседовал бы с тобой, но сегодня нет времени. Я благодарю тебя и кланяюсь. Но прежде чем уйти, я хотел бы уладить одно дело. Твой сын спас мне жизнь. Ты избавила меня от лихорадки. Кроме того, ты снабдила меня полезными сведениями. Как я могу вас отблагодарить?

– Возможно, один из твоих людей соблаговолит научить моего сына ездить верхом как воин, а не как пахарь. Это доставит ему большое удовольствие. Что касается легенды о берендеях – если ты на это намекаешь, – забудь ее, боярин, для собственного же блага.

Артемий пожал плечами.

– Пусть Филиппос приедет в Ршу. Я со своими спутниками остановлюсь у старой Дарьи, бабки Олега, брата князя Владимира. Как бы там ни было, я повидаюсь с вами прежде, чем уеду в Смоленск. Я не боюсь развалин берендеев, они не опасны.

– Что ты об этом можешь знать? – возразила Каллистрата. Глаза ее заблестели. – Сегодня утром, до твоего приезда, я смотрела на огонь и увидела большую опасность, которая тебе угрожает… Она совсем рядом, притаившаяся в лесу. Будь осторожен, боярин! Не пренебрегай советом!

– Каллистрата, я уважаю твои знания, но не забывай, я воин, старший дружинник князя. Позволь мне заниматься опасными делами самостоятельно. Будь спокойна. И не думай больше о зловещем предзнаменовании, которое тебя смутило, поскольку нет такого врага, от которого я не сумел бы защититься! Впрочем, как твой сын сказал сегодня утром, судьбу искушать не стоит.

Каллистрата, побледнев, загадочно и сурово посмотрела на Артемия. Потом, не проронив больше ни слова, она позвала Филиппоса и коротко велела проводить дружинника до тропинки, ведущей в Ршу. Боярин поклонился и вышел, затем обернулся, чтобы бросить последний взгляд на молодую женщину. Но дверь уже закрылась.

В то время как дознаватель, барахтаясь в болоте и все глубже увязая, прощался с жизнью, отроки, приехавшие в Ршу, без труда, как и предполагали поздним утром, нашли дом боярыни Дарьи. Как все жилища знатных горожан, он был увенчан просторным теремом. Именно в этой, богато украшенной части дома обычно были покои женщин.

Все окна были обрамлены искусно вырезанными изображениями – цветочные гирлянды, фантастические птицы и животные, а ставни по традиции были украшены символами языческой богини Мокоши с двумя конями и Рода с рожаницами.

Терем включал три помещения, в том числе опочивальню боярыни. На первом этаже находились трапезная и комнаты покойного супруга. Здесь дружинники намеревались разместить свой штаб на время расследования.

Поручив лошадей заботам конюха, отроки поднялись на крыльцо и постучали. Из-за двери донесся слабый голос, приглашавший внутрь.

Они вошли в дом, щуря глаза и пытаясь привыкнуть к полутьме. Окна, затянутые бычьими пузырями, пропускали тусклый свет, в котором нечетко вырисовывался длинный массивный дубовый стол в центре комнаты, стены которой были обшиты деревянными панелями. Женщина лет шестидесяти, одетая во все черное, в платке и тонком венце на седых волосах, с трудом поднялась со стула. Опираясь на клюку, она прошаркала навстречу дружинникам. Ее сморщенное, как печеное яблоко, лицо озарила приветливая улыбка. Это была хозяйка дома, бабушка Олега по материнской линии. Отроки представились, низко кланяясь старой боярыне.

– Добро пожаловать, дружинники! Я счастлива, что Владимир выбрал мой скромный дом. Как поживает наш возлюбленный князюшка? – прошелестела старая хозяйка, приглашая отроков располагаться на скамье у стены.

– Превосходно, благородная боярыня. Он шлет тебе привет и пожелания здравия и долголетия, – ответил Василий. – Но князь также поручил передать, что он безмерно удивлен. Почему ты так долго задерживаешь внука? Владимир скучает без своего милого брата. Он хочет поскорее увидеть его в Смоленске.

– Увы, дружинники! Я знаю, что князь привязан к моему внуку. Я также знаю, что нехорошо испытывать терпение Мономаха. Я не удерживаю Олега в Рше. Но он втемяшил себе в голову какое-то дело, которое захватило его целиком! Я вижу его раз в три дня, хотя он и живет под моей крышей.

– Значит, у нас мало шансов встретить его здесь. Ничего себе! – воскликнул Митько, толкая локтем Василия. – А как ты думаешь, благородная боярыня, что за дело может так его занимать?

– Не знаю. Вот уже месяц Олег живет здесь, но только один раз удостоился поужинать со мной. Он уклонился от всех моих вопросов. Тем не менее мне кажется, что он питает ко мне те же чувства, что и раньше. Например, он преподнес мне великолепный подарок, сработанный лучшим золотых дел мастером Смоленска.

Боярыня Дарья протянула хрупкую руку, и отроки увидели роскошный золотой браслет, инкрустированный изумрудами.

– Действительно, подарок умело выбран, – с восхищением заметил Митько. – Эти зеленые камни излучают такой же блеск, как твои глаза, боярыня!

Старая хозяйка улыбнулась.

– Ты очень наблюдателен, отрок! Редко мужчина, едва достигший двадцати лет, замечает цвет глаз старой женщины.

– Все дело в уважении к тебе, боярыня, и восхищении тобой, к тому же, когда любишь женщин, в них замечаешь все, поскольку каждая деталь предвещает удовольствие! – воскликнул Митько. – Плоть пробуждает плоть, а взгляд красавицы гонит кровь шибче, воспламеняет сердце и пленит душу!

– Если ты говоришь о таких женщинах, как я, тебе будет легко найти дорогу к их сердцам! – смеясь, ответила старуха. – Как жаль, что мой внук тебя не слышит. Твои речи пошли бы ему на пользу!

– Почему? Олег влюблен в одну из красавиц Рши?

– Ну что же, если откровенно, я так думаю. Я следила за его лицом: оно то лучезарное, как летнее солнышко, то хмурое, как осенние тучи. Только любовь может делать настроение человека таким изменчивым. Да, я полагаю, что Олега задерживают в нашем городе сердечные дела. Но вы же приехали сюда не из-за моего внука?