Валентин Лавров - Блуд на крови. Книга первая

В сенях под самый потолок были вбиты толстенные крюки — для хозяйственных нужд. Теперь на них висели вниз головами раздетые догола Наталья и купчиха. Из вертикально разрезанных животов садисты вытащили кишки и связали их — мать и дочь. Судя по разным признакам, все это было проделано с еще живыми людьми. Рты жертв были забиты паклей. Руки до костей перетянуты стальной проволокой. Глаза дико вытаращены, на лицах застыл ужас смерти и нечеловеческих мук.

Грабители вытащили из дома все, что представляло цену и что можно было уволочь.

Полицмейстер Егоров, выпускник юридического факультета, задумчиво пощипывал бородку:

— Думаю, за все 700 лет существования нашего городка такого еще не случалось. Преступники — гости залетные. В Москве уже было недавно нечто подобное. Оцепить пространство на сто саженей вокруг дома, никого не пускать сюда!

Через пять минут Егоров разговаривал по телефону с Москвой.

— Попрошу начальника сыскной полиции господина Кошко. Здравия желаю, Аркадий Францевич! У нас чрезвычайное происшествие…

Внимательно, не перебивая, выслушал Кошко донесение Егорова. Вздохнул:

— Дел по горло, но положение серьезное. С ближайшим поездом выезжаю к вам. Пока что выявите подозрительных лиц, недавно приехавших в Коломну. Коль скоро такие окажутся, подвергните их задержанию.

Коллеги Кошко признавали:

— Наш командир неистощим на выдумки! Любого преступника вокруг пальца обведет и на чистую воду выведет. Только вот нынче удача ему изменила — садисты никак ему в руки не даются.

…Опустив трубку на телефонный рычаг и дав отбой, Кошко произнес, обращаясь к присутствовавшим у него в кабинете на совещании сыщикам:

— Нутром чую, что это преступление — продолжение дорогомиловского дела и прочих садистских преступлений. — И, повернувшись к дежурному офицеру, приказал: — Срочно на выезд фотографа и медиков. Какой ближайший поезд на Коломну?

Дежурный раскрыл книгу в бордовом переплете — «Указатель железнодорожных, пароходных и других пассажирских сообщений». Полистав страницы, четко доложил:

— До Коломны 108 верст. Ближайший поезд отправляется в 11.35. Прибывает в 2 часа ноль одну минуту. Буфета на станции нет.

— Обойдемся без буфета. — Кошко поднял глаза на каминные часы. Они показывали 11.03. — Не успеваем, однако.

— Затем пойдет лишь в 5.55 вечера. Кошко пружинисто поднялся с кресла:

— Шофер на месте? Пусть заводит…

Это была славная гонка! Из Большого Гнездиковского переулка развернулись влево и понеслись по Бульварному кольцу. Шофер жал на газ, а сидевший рядом с ним судебный медик и фотограф Юрий Ирошников без конца давил на клаксон, издававший резкие звуки.

У страстного монастыря едва не врезались в пролетку с важным господином в котелке, долго гневно махавшим тростью вслед лихачам. Возле Красных ворот, проскочив перед самым трамваем, выбрасывая клубы вонючего сизого дыма, понеслись затем с горы — по Каланчевке. На Казанском вокзале шофер вырулил почти к перрону. Поезд уже лязгнул буферами. Вспрыгивали на подножку последнего вагона на ходу.

Толстенький Ирошников устало пыхтел: «Пивка надо выпить!», Аркадий Кошко счастливо улыбался: «Ну, мы ловкие!»

Как покажет недалекое будущее, усилия сыщиков будут вознаграждены.

Прямо со станции сыщики отправились к месту происшествия. Вокруг оцепления собралась толпа любопытных. Мать и дочь Яковлевых любили за доброту и теперь искренне горевали о них.

Фотограф произвел съемку аппаратом Бертельона — новейшее достижение техники. Кроме исключительной четкости изображения, аппарат давал важные для следствия точные размеры предметов.

Ирошников определил, что смерть наступила между одиннадцатью вечера и часом ночи. Будучи человеком энциклопедических знаний и мастером на все руки, Юрий Павлович сделал гипсовые слепки следов, оставленных преступниками возле дома. Он же высказал предположение:

— Судя по глубоким отпечаткам колес на сырой земле, убийцы подогнали коляску близко к ограде дома. Но когда грузили награбленное, растеряли кое-что из похищенного и в темноте не заметили этого.

Полицмейстер доложил:

— Ваше благородие, я арестовал одного подозрительного типа. Третий день пьянствует на постоялом дворе, похваляется: «Я, дескать, известный московский доктор…» Но больше он похож на темную личность…

Вместе с Ирошниковым Кошко отправился в участок. Едва ввели задержанного, как тот уже с порога начал истерично кричать:

— Господин начальник, прикажите отпустить невиновного человека. Потому как я интеллигент и доктор. Моя фамилия Федотов. Жительство имею в Николо-Песковском переулке в доме нумер восемь. Это владение полковницы Карачаевой. В Коломне проездом… У меня есть паспорт!

Кошко подмигнул Ирошникову. Тот произнес несколько слов на латинском языке, знание которого было для врачей обязательным.

Арестованный гордо вскинул голову:

— Я русский человек и принципиально не желаю говорить с вами по-французски.

Кошко не удержал улыбку — первый раз за день. Вскоре он без труда выяснил, что это бывший ротный фельдшер, выдающий себя за «столичного медика». В минувшую ночь он играл в карты и потом крепко напился. Владелец постоялого двора утверждал, что «доктор» никуда не отлучался минувшей ночью.

Кошко в присутствии Федорова сказал:

— Освободите, пожалуй, это светило медицины. Нам сейчас недосуг заниматься мелкими аферистами.

— Душевно вам признателен, век не забуду, — искренне обрадовался узник.

С вечерним рязанским поездом московские гости отбыли восвояси.

Убийцы, подобно бесплотным теням, ускользали от возмездия.

На следующий день кабинет Кошко был заполнен чинами полиции и жандармерии. Обсуждали план взаимных действий по выявлению банды садистов. Совещание почтил собственным присутствием сам командующий Московским военным округом генерал Павел Адамович Плеве.

Он внушительно произнес:

— Сегодня утром мне протелефонировал государь. До императора докатились вопли народные. Людей волнует, что убийцы все еще на свободе. Его Величество просил меня оказать вам необходимую помощь, Аркадий Францевич. Все ли меры приняты?

— Уже после убийств в подмосковном селе Богородском была поставлена на ноги вся полиция.

— Что там произошло?

— Жертвы — две безобидные старушки, проживавшие в небольшом церковном домике. Одна — вдова местного священника, другая — ее слепая сестра. Убийцы, видимо, хитростью или силой проникли к ним в дом. Преступники забили старушкам рты паклей. Обнажив их, давили дверями пальцы, выдергивали зубы и ногти. Затем срезали груди и скальпы, жгли пятки.

— Фу, какой ужас! — Плеве аж передернуло.

— Увы, этот перечень злодеяний я могу продолжить. Что стоит лишь убийство графини Д. и ее жениха — крупного банковского деятеля! Они гуляли в Царицыне. Поймав их, бандиты, следуя своей манере, раздели донага. Мужчине отрезали причинное место, а молодой графине сделали такое, что язык отказывается произносить вслух.

Мы опросили воров и мошенников, зарегистрированных в нашей картотеке. Обыскали все обычные места скупки краденого. Десятки наших агентов и осведомителей проводят дни и ночи в притонах и кабаках. — Кошко грустно подытожил: — Да, мы сбились с ног, но толку от этого мало.

Плеве произнес:

— Государь прав: нам следует объединить усилия. Империя для нас единая, вот и заботы мы обязаны делить вместе. Это закон для цивилизованного государства. Аркадий Францевич, если понадобятся войска для оцепления и облав, обещаю вам содействие.

…Не ведали командиры, что судьба скоро пошлет им шанс!

Незадолго до убийства в Коломне садисты закололи коммерсанта Белостоцкого, а ехавшего с ним племянника Евгения тяжело ранили. Врачи выходили молодого человека и разрешили полицейским побеседовать с пострадавшим.

Кошко приехал в клинику. Евгений оказался рослым, физически сильным человеком, что и помогло ему выжить после тяжелого ранения в область шеи.

Молодой человек смущенно произнес:

— Так хочется быть полезным следствию, но я почти ничего не знаю. В тот злополучный день мой дядя получал в банке крупную сумму денег для расчета с рабочими, а также процентные бумаги. Меня он пригласил для охраны. Я прихватил с собой револьвер. Мне показалось, что за нами следит болтавшийся без дела возле кассы человек.

— Как он выглядел?

— Красивое лицо — этакий, знаете, жгучий брюнет. Женщинам нравятся подобные мужчины. Он все время подкручивал (видимо, от волнения) небольшие, колечками усы. Роста высокого. Когда я пристально взглянул на незнакомца, он пошел прочь вихляющей, с развальцем походкой. Завершив банковские операции, мы сели в свой кабриолет. Лошадью я правил сам.